Ведущий телепрограммы «Час суда» считает, что телетяжбы отучают общество от вранья
ПАВЕЛ АСТАХОВ: ОТ СВЕТА СОЛНЦА РАЗБЕГАЮТСЯ ТАРАКАНЫ
Облачившись в судебную мантию для программы REN TV «Час суда» адвокат Павел Астахов стал самым загруженным судьей России — ежемесячно он рассматривает 60 дел. И хотя недавно прошел уже сотый выпуск «Часа суда», количество юридических проблем у людей не иссякает. Еженедельно в редакцию суда приходит около 1000 писем, ежедневно принимается 200 телефонных звонков.
— С чем вы связываете все возрастающую популярность программы: с тем, что правосознание общества растет, или с тем, что вы хорошо срежиссировали шоу?
— Я категорически против того, чтобы называть нашу программу шоу. Я даже не вполне согласен с тем, что канал REN TV выдвинул «Час суда» на ТЭФИ в номинации ток-шоу. Наша программа несет не развлекательный элемент, а образовательный. Человек стремится узнать больше о своих правах и свободах, и мы ему помогаем поверить в то, что правосудие и суд в нашей стране бывают не только Басманными.
— Зачем успешному адвокату нужна эта общественная нагрузка?
— Адвокат должен показывать своей работой, что справедливость существует, что она не пустой звук. Сейчас идет правовая реформа, и я себя считаю участником этой реформы уже в двух ипостасях. Во-первых, как адвокат, который ведет конкретные дела и занимается нормотворческой деятельностью. А в «Часе суда» я создаю образ судьи, которого хотел бы видеть.
— Значит ли это, что судью от адвоката в нашей стране отделяют не великие баррикады?
— Сообщество законников, появившееся более 2000 лет назад, изначально было единым. И общество само выбирало, кто из них будет сегодня обвинять, а кто — защищать. В английской системе права эта традиция отчасти жива до сих пор. Там любой судья, любой прокурор начинает свою карьеру с адвоката. Это правильно, потому что надо пройти самую сложную ступеньку, ведь адвокат — самый уязвимый участник процесса, который может только жаловаться. Российских судей, адвокатов, прокуроров за последние 80 — 90 лет разобщили искусственно. И сегодня наше судейское сообщество на 99% состоит из прокурорских и следственных работников. На мой взгляд, это совершенно порочная практика.
— В большинстве случаев мне как зрителю понятно, какое судебное решение вы примете. Так и должно быть или это ваш прокол, не справляетесь с эмоциями?
— За 10 лет адвокатской практики я заметил, что судья всегда больше давит на того, в пользу кого он вынесет решение. Это происходит подсознательно. Судье нужно убедить самого себя, что тот, кому он отдает предпочтение, действительно этого достоин.
— Вы достаточно жесткий судья. В одном из дел вы очень категорично обязали ответчика снять темные очки и вытащить изо рта жвачку...
— То, о чем вы говорите, — это элементарное уважение к суду. В одной из программ я удалил истца. Вещь беспрецедентная, но законом допускаемая. Человек что-то бубнил все время, пытался дуэтом со мной разговаривать, мешал ответчику. Я сделал несколько замечаний, а потом был вынужден прибегнуть к крайним мерам. Правда, решение я вынес все равно в его пользу.
— Во многих американских судах, чтобы люди не красовались и не позировали, запрещена даже фотосъемка. Правосудие под камерами искажается?
— Если это хорошее правосудие, то оно под камерами будет блистать во всей красе. Камера — это обеспечение гласности. А от света солнца разбегаются тараканы.
— Ваш телевизионный суд похож на обычный российский?
— Был такой случай: пришли два друга судиться из-за аварии. Перед съемками они изложили суть своей истории. Но, встав перед камерами, истец и ответчик начали врать. Мы прекратили съемку, объявили перерыв. Я спрашиваю: почему вы врете? И знаете, что один из этих друзей мне ответил? Он сказал, что в какой-то момент из-за напряжения ему показалось, что он стоит в настоящем суде. Представляете, у людей привычка какая: пришел в настоящий суд — правды не говори. Кроме того, наш суд от всех прочих российских судов выгодно отличает то, что у нас точно есть независимость. Меня нельзя купить ни истцу, ни ответчику. Хотя как-то меня пытались пирогами накормить, иногда щенков предлагают. Не борзых.
— Как клиенты относятся к вашей телевизионной деятельности?
— Абсолютно положительно. Потому что даже самые великие и яркие звезды российской адвокатуры никогда не брезговали делами простых людей. Федор Никифорович Плевако прославился речами в защиту старушки-лавочницы, растратчика, гусара-любовника и прочих. Кроме того, эти дела и их интенсивность заставляют все время быть в форме.
— Нет желания рассмотреть в «Часе суда» дело ЮКОСа?
— По формату оно нам не очень подходит. Но если бы ко мне обратилась одна из сторон, то можно было бы рассмотреть это дело и вынести по нему справедливое решение.
— И все-таки, кто лучше — адвокат Астахов или судья Астахов?
— Оба лучшие, но в одном лице.
Сергей СОКОЛОВ