ТИХИЙ ТИХВИН

Тихвин - это не только знаменитая икона, но и история, которая так часто повторяется

ТИХИЙ ТИХВИН

Президент слетал поклониться Тихвинской иконе Божией Матери. Дело благое. Иной критик, правда, скажет, что не обязательно делать из такого довольно интимного сюжета заголовок в новостях. Но мне это скорее симпатично. Отчасти потому, что президенту такой большой страны вообще к лицу мобильность. Но и потому также, что мои прадед, дед и отец из-под Тихвина корнями, так что визит волей-неволей попадает в некоторый семейный контекст. Который, пожалуй, заслуживает описания.

Это, если кто не знает, новгородчина. Обонежская пятина - одна из пяти земель, в старину подконтрольных Великому Новгороду. Именно в новгородских летописях и указано, что к 1383 году (лето 6891) в области «нарицаемой Тихфине, явися икона Пречистые Богородицы и Приснодевы Марии с превечным младенцем на руку своею». Икона отличалась летучим характером. Первыми ее увидели рыбаки над Ладогой, затем она была замечена в Ширшиничах, что на реке Оять, затем - в Имоченицах. Потом опять скрылась и появилась вновь уже на Куковой горе при реке Паша. Опять исчезла и вскоре обозначилась на воздухе над рекою Тихвинкой. Тихвинцы начали строить в ее честь церковь на правом берегу, но за одну ночь вся стройка, включая даже щепки, перелетела на другую сторону.

Там ее и завершили. Она сгорела в 1390 г., но икона спаслась - обнаружилась по соседству в можжевельнике, «на воздусе». Новую церковь построили в 1395 г. Здесь вспыхнул и первый идеологический конфликт. Решено было увенчать стройку железным крестом (тихвинцы вели обширную торговлю через Балтику и были не чужды прогрессистским веяниям). Категорически против нововведения выступила партия некоего Юрыша, у которого было два сильных аргумента. Во-первых, Спаситель был распят на деревянном кресте. Во-вторых, Юрышу было видение жены в багряной ризе, сидевшей на «сосновом кладе» и источающей неизреченный свет, и стоящего рядом с нею «светла мужа, сединами украшена».

Амбициозные тихвинцы Юрыша не послушали и выбрали модернистский вариант. Но когда крест уже почти закрепили, поднялся вихрь и отнес его вместе с работником на полверсты.

Проблема в том, что чем позже по времени источник, тем ярче и богаче деталями эта история. В самом первом сказании Нила Сорского (1433-1508) о коллизии с крестом речи вообще нет. Просто описано чудесное видение. Сюжет же с крестом появляется в более поздних версиях XVII века. Там уже недвусмысленно говорится, что Юрыш видел не неких «жену» и «светла мужа», но именно Богородицу и св. Николу, и не просто видел, но и выслушал от них прямое указание железного креста не ставить.

В контексте XVII века это органично. Москва давно воевала с Новгородом, и Тихвин в этой борьбе был на ее стороне. Идеологам казалось важным символически закрепить победу консерватизма над новгородской тягой к европейским новациям. Тихвин в этом конфликте занимал промежуточную позицию: его купцы годами жили за границей, имели свой гостиный двор в Стокгольме и, вернувшись домой, привозили с собой экзотические привычки вроде курения табака, остекления окон и украшения жилищ зеркалами и «свейскими листами» - то есть гравюрами и картинами. Более половины жителей посада были грамотными. С другой стороны, жизнь его строилась вокруг монастыря, а монастырь идейно ориентировался на Москву.

Можно сказать, Тихвинская икона была идеологическим оружием в борьбе тогдашних «патриотов» против «западников» - если бы эти термины имели смысл применительно к Средневековью.

Когда на престол взошел Петр Великий, то есть «западничество» свило гнездо в самом сердце России, ситуация приняла прямо противоположный характер. Тихвин серьезно пострадал - то ли как центр религиозного консерватизма (хотя довольно умеренного), то ли просто не повезло с соседством. Две трети населения были забраны на строительство Петербурга. Ремесленников обложили неподъемными налогами, мобилизовали на строительство кораблей на Ладоге, на производство строительной извести в Тосне. Кузнецкие промыслы были задавлены оборонным заказом, точнее сказать - оброком. Народ реагировал повальным бегством и локальными бунтами.

Обыватели той поры почти как норму воспринимали «двоеверие» - когда священники по необходимости принимали назначенное сверху никонианство, но в общении с прихожанами сохраняли верность старым книгам. Раскольники, особенно вдали от города, еще долго представляли в уезде серьезный политический фактор.

В эпоху Екатерины Великой Тихвин быстро развивался, что сопровождалось по-русски странными вывертами судьбы. Либеральная императрица, пожелав привлечь в страну больше работников и проявить человеколюбие, разрешила беглым тихвинцам вернуться из-за границы, приписавшись к казне или городу. Умные обыватели поняли это очень конкретно: человек с пропускным свидетельством, полученным на таможне, отныне официально считается свободным.

Результатом стало не возвращение беглых, а напротив, массовое бегство крепостных к финской границе, где не менее понятливый поручик Поландер уже наладил торговлю «свидетельствами на въезд». Помещики, естественно, организовали отлов беглецов, что было воспринято как посягательство на уже легализованную было свободу. Полыхнул бунт. Который был жестоко подавлен войсками доброй императрицы.

Вообще надо сказать, легкость на подъем и склонность к частной инициативе у тихвинцев в крови. Соседи, в частности псковичи, отдавали им дань уважения следующей формулировкой: «Воры вытегоры, хороши и осташи (жители Осташкова), а свято место, где тихвинца нет». Тихвинцы в ответ нежно звали их «чудью белоглазой» и передразнивали цокающий псковский выговор: «Мы, псковицяне - поцти цто англицане. Только рець отлицается».

Традиции действительно передавались из поколения в поколение с удивительным постоянством. Что сослужило скверную службу городу и горожанам в годы советской власти. Здесь не обойтись без цитат из сохранившейся в семейном архиве книжки партийца В. Равдоникаса «Тихвинский уезд в годы революции». Она была издана в 1925 г., во время оттепели раннего нэпа, и излагает уездную историю с благодушной объективностью победителя.

Процесс шел таким образом. После Февральской революции новый комиссар Тихвина Коновалов (кадет) сразу столкнулся с продовольственным кризисом. Торговцы придерживали товар, цены галопировали. 2 марта 1917 г. в Тихвине вводится карточная система. 11 марта создаются подкомитеты по скупке хлеба «по справедливой цене». 17 марта принимается решение о принудительной реквизиции продовольствия. То есть вполне большевистский набор с одним отличием: власть не имела, не хотела, не умела применять силу.

Между тем в волостях уже начинались «продовольственные беспорядки». Тем не менее до лета дотянули на уговорах.

Свобода! «...Решительных выводов пока крестьяне еще не делали, но подати и арендную плату за землю платить прекратили. Начались массовые порубки леса и помещичьего, и казенного, захваты помещичьих покосов, а кое-где и полей с хлебом», - пишет Равдоникас. В августе 1917 г. - первые прямые, равные, тайные выборы местной власти. Народ не идет. «... Ловкими людьми был употреблен такой предвыборный прием: пустили слух, что ежели будете в ящик опускать список № такой-то, через месяц получите по два фунта сахару на едока. Прием действовал замечательно...» Что-то странно знакомое, правда?

Между тем приближается зима. Ликвидности нет, экономика стоит. «Теперь добрались до земли и до помещичьих хозяйств... Классическому разгрому подверглась усадьба графа Менгдена «Горы»... Начали со скотного двора. Увели весь решительно скот. Собачник разрушили, часть гончих перебили, часть выпустили на волю. На оранжерее вдребезги разбили всю стеклянную крышу... оранжерея с ее виноградом, персиками и южными сортами роз тотчас погибла... Ульи вытащили из омшанника, раскрыли и пчел вытрясли прямо на снег... Вещи выносили, грузили на подводы и увозили по деревням. Что нельзя было увезти или что не казалось ценным, уничтожали на месте. Картины рвали, на портретах выкалывали глаза, крепость мраморных фигур пробовали обухами топоров, фарфоровые статуэтки (были редчайшие восемнадцатого века) бросали об пол. Рояль вздумали спускать со второго этажа на веревках... уронили... видя, что не управиться, разнесли в щепки топорами... Зеркала старались увезти, но большей частью разбивали... вынимали печные вьюшки, отвинчивали ручки от дверей... Локомобиль, обслуживающий все имение энергией, хотели опрокинуть, но не могли. Тогда принялись отвинчивать все, что только можно было отвинтить... Что не отвинчивалось - сбивали кувалдой...»

Это уже ноябрь - декабрь 1917 г., после штурма Зимнего. С середины зимы власть в Тихвине полностью в руках вооруженного Совета рабочих и солдатских депутатов. Главная проблема - по-прежнему голод. Уисполком трудится изо всех сил. «...Приходилось или заниматься отцепкой вагонов (конфискацией проходящих поездов. - Д.О.) или реквизициями; и то, и другое давало немного... Бомбардировали центральные органы телеграммами... Созывали продовольственные съезды и совещания... Наиболее реальным было предложение населению «самому приступить к активной борьбе с голодом, вызванным мировой войной, двумя способами: первый - расширить посевную площадь, использовать для этого лесные вырубки путем выжигания их, и второй - усиленное разведение огородных овощей, особенно корнеплодов» (постановление Второго уездного съезда по продовольственному вопросу). Борьба с голодом в уезде пошла действительно главным образом этими двумя путями; через год-два запашка увеличилась, появилось множество новых огородов, избыточное население или повымерло или переселилось, и уезд приспособился к новым экономическим условиям...»

Страна советов. Без съезда тихвинцы ни за что бы не догадались расширить запашку и разводить корнеплоды. Но приспособившихся к новым условиям горожан добрые советы почему-то не удовлетворяли. «Для антисоветской агитации голод создавал подходящую почву... Ведь так легко было свалить вину на советскую власть», - поясняет автор. В результате - проблемы с выборами. «...Пользуясь невежеством обывательской массы, в Советы массами проникали социально чуждые элементы. Например, июньские (1918 г. - Д.О.) выборы в Горсовет кончились избранием почти всего состава Горсовета из буржуазного класса... Уисполком, понятно, выборы отменил, но и новые выборы не дали в Советском смысле положительных результатов...»

Выборы - бог с ними. Можно и без них. Хуже, что от голода бастует железная дорога, недавно бывшая опорой революционеров. Делать нечего: служащего М. Борисова, слесаря П. Лаурина, железнодорожного рабочего М. Карпова, начальника депо Л. Компуса, слесаря А. Смелкова Тихвинскому ревкому пришлось ранним утром 3 сентября 1918 г. расстрелять. Член ревкома толстовец Пивников отказывался подписать приговор, но потом, как сказано в книге, «под влиянием очень веских аргументов» все-таки подписал...

«Это был первый расстрел в Тихвине, и он подействовал ошеломляюще... Власть показала себя властью; все поняли, что шутки пора оставить, когда дело идет об интересах революции... Можно спорить, настолько ли виновны были расстрелянные для такого сурового приговора, но несомненно одно: политическая польза этого расстрела была колоссальна», - пишет автор.

Да какие уж тут шутки! Никто и не собирался шутить, когда речь о политической пользе. Первый - это ведь не последний. ЧК в Тихвине в ту пору еще не было, она приехала позже из Ленинграда и взялась за дело по-настоящему. О ее деятельности документов опубликовано меньше, чем о Тихвинской иконе. Но факт налицо - город затих. И до сих пор не поднялся. Приспособился к новым условиям.

Хорошо, что президент туда слетал. Очень символический акт. Все-таки иконе шесть веков с лишком. Такая богатая история.

Эх, семья моя, Россия!

Дмитрий ОРЕШКИН