СУЧОК

В этом году легендарному пилотажному самолету Су-26 исполняется 20 лет

СУЧОК

За 20 лет спортивной жизни «сучок», как его называют спортсмены, забрал столько золотых медалей, что даже его создатели сбились со счета. Он сам признан произведением искусства — его создателям Владимир Путин лично вручил Госпремию вместе с художниками, писателями и театральными режиссерами. И что удивительно — за все это время нигде в мире не было создано ничего подобного.

Те, кто летает на большой технике, частенько с пренебрежением относятся к таким «блохам». Однажды вместе с Евгением Фроловым, летчиком-спортсменом, полетел профессионал-истребитель. Аса хватило ровно на полчаса: из кабины пилот реактивного самолета вывалился совсем зеленый. И больше никогда не относился к «пилотажкам» свысока.

Этот самолет проектировали люди, делающие самые совершенные истребители в мире. Его учили летать испытатели в звании Героев России. Решения, которые воплотились в этой спортивной машине, еще не появились даже в боевой авиации.

...Для сборной СССР по высшему пилотажу 1983 год начался трагично. Подряд четыре катастрофы, и у всех — одинаковая причина: разрушение конструкции в воздухе. Новые самолеты, предшественники СУ-26, налетавшие всего несколько десятков часов, вдруг стали рассыпаться на сложных фигурах, унося с собой жизни летчиков экстра-класса. Но дефектов конструкции комиссия не нашла. Самолеты честно сражались с перегрузками, на которые были рассчитаны, но конструкция все равно разрушалась.

Вспоминает Виктор Смолин, сегодня главный тренер сборной России, а тогда — капитан команды:

«Естественно, после катастроф полеты закрыли, и нам не на чем стало летать. И Семен Ильич Харламов, «командующий авиацией ДОСААФ», как его называли в шутку, то есть зампредседателя ЦК ДОСААФ по авиации, спросил: есть хороший конструктор, который может сделать новый самолет для сборной?

Мы говорим — есть. Вячеслав Кондратьев, работает в КБ Яковлева.

Харламов взял Кондратьева и пошел с ним к своему приятелю Симонову, в ОКБ Сухого. «Михаил Петрович, — сказал Харламов. — Нужен самолет — спортивный, хороший. Давай сделаем!»

— Знаешь, — ответил Симонов, — я такой никогда не делал, это вроде не наше дело... Но если с этого будет какой-то прок, если мы отработаем кое-какие технологии по композитам и заодно воспитаем молодых конструкторов — давай!

Началось с того, что Кондратьев приехал к нам на сборы, стал слушать команду и рисовать. Поскольку у нас 90 процентов летчиков с хорошим инженерным образованием, ребята не просто языком болтали. Мы высказывали ему наши соображения утром и уходили летать. А вечером собирались — у него уже был эскиз, который мы нещадно правили, каждый своим карандашом. Он мирно выслушивал нас, а на следующее утро появлялся новый эскиз, и так — день за днем. А потом Кондратьев скрылся за стенами КБ и не выходил оттуда, пока самолет не был готов. Было нормально звонить ему в 11 вечера на работу — все еще были на месте.

А через 9 месяцев появился новый самолет. Так что мы его практически родили...»

В первый полет новая машина ушла 20 июня 1984 года. Поднимал ее тогда еще совсем молодой Женя Фролов, только-только пришедший из сборной в отряд испытателей. Сегодня Герой России Евгений Фролов хорошо помнит тот полет.

— Нет, мы не сразу взлетели. Порулили, побегали на разных скоростях, сделали пару отрывов. После этого наука долго мучила: насколько самолет устойчивый? Хорошо ли управляется? И только после этого дали разрешение на первый взлет.

Оторвались без каких-то эксцессов. Единственное, что «сучок» показался мне сложнее, чем те самолеты, на которых я летал до него, — он оказался статически неустойчив. Попробовал на средних скоростях как он управляется. Очень вертлявый! В принципе, характер самолета уже на подлетах чувствуется, его можно оценить. И на всех этапах полета он повел себя очень «культурно».

Почти сразу после заводских испытаний машины поехали на чемпионат в Венгрию. Тогда ничего хорошего привезти не удалось — самолет был еще очень «сырой». Да и у соперников стали появляться новые машины. После этого за Су взялся Борис Ракитин, заместитель главного конструктора ОКБ. И вскоре самолет стало просто не узнать. Спортсмены начали вытворять невероятные вещи: за короткий комплекс, например, крутили по 90 «бочек».

— Характер у машины получился сговорчивый, — вспоминает Смолин. — Самолет строгий и не прощает многих ошибок, но очень прочный. Рамон Алонсо шмякнул его в Турции о дорогу так здорово, что у него разогнулись шасси — аж винтом цепанул. Но летчик — без царапины, а самолет отремонтировали, и он летал опять. Юра Вощук рухнул метров с 30 на взлете. Самолет весь развалился — летчику хоть бы хны. Саша Кротов влетел в бетонную стену — смотреть было страшно, скорость больше 300 километров в час. Все развалилось — кабина цела, летчик жив, а через какое-то время был и здоров.

После этого наших было уже не остановить: русская команда действительно летала на лучшем самолете в мире. Только за первые два года — 156 медалей, из них — 59 золотых. Такого не делал до них никто. Соперники сначала пытались конкурировать. Но немецкая «Экстра», хоть и летала практически так же, но каждые два года требовала очень дорогого ремонта. «Сучок» же эксплуатировался годами и не имел «усталостных деформаций». «Экстра» требовала теплого ангара — Су-26 на улице, под дождем становился чуть ли не прочнее! Двигатели западных машин просились на переборку после каждого чемпионата. А наш — работал и работал.

Поняв, что конкурировать бесполезно, соперники стали «сучок» просто покупать. В США, где своя авиапромышленность готова выпускать хоть «стелс», машины отправляли сотнями.

Сегодня в США «сучков» больше, чем на родине. Кстати, и абсолютный чемпион Европы-2002 Рамон Алонсо летает тоже на Су.

Российская сборная по высшему пилотажу по-прежнему выигрывает все, что можно выиграть. С прошлого чемпионата мира — кстати, все в тех же США — домой уехало 19 медалей из 24, с летнего европейского — 22 из 24 разыгранных. (!) Новые модификации машины приводят в полный восторг — конкурировать этой машине просто не с кем.

А Евгений Фролов, посвятивший в дальнейшем свою жизнь большим реактивным машинам, вспоминает о «сучке» с теплотой:

— Конечно, у реактивного больше скорость, он стремительнее. В современном истребителе 25 тонн, а крутится он достаточно легко, подчиняется тебе. Да и ощущение того, что у тебя в руке 20 тонн тяги, определенный адреналин в кровь добавляет. Но на «спортсмене» ты вытворяешь в небе все, что хочешь, что тебе в голову взбредет. И реактивная машина такого никогда не позволит. Ведь пилотажники — это отдельная каста: если ты освоил спортивный самолет, сможешь летать на чем угодно.

Дмитрий НАЗАРОВ