Сельский доктор Светлана Белявская работает на участке, на котором трудился будущий автор «Мастера и Маргариты». Что изменилось за 90 лет в этой профессии и ее оплате?
 |
| Светлана Белявская, коллега Михаила Булгакова |
Самая, пожалуй, светлая российская книжка о сельском докторе и его работе — «Записки юного врача». Наверное, самая мрачная — «Морфий»: от безысходности сельский доктор становится наркоманом. Автор у них один — Михаил Булгаков, 90 лет назад познавший обе стороны профессии земского врача в селе Никольском Смоленской губернии.
Больницы теперь там нет. Собственно, почти нет и самого села Никольского. Ближайшая к булгаковским местам лечебница — в селе Новодугино, оно же райцентр. Немногочисленные врачи сельской — то есть центральной районной больницы (ЦРБ) – знают и очень любят «Записки...»: говорят, что они поднимают настроение. А вот рассказ «Морфий» они за упадничество не жалуют и в разговорах не поминают.
Мы с терапевтом Светланой Белявской— сельским доктором, коллегой юного врача М. Булгакова—тоже не будем его поминать. Ну его, этот «Морфий».
ВЫЗОВ
«Я содрогнулся, оглянулся тоскливо на белый облупленный двухэтажный корпус, на небеленые бревенчатые стены фельдшерского домика, на свою будущую резиденцию—двухэтажный очень чистенький дом с гробовыми загадочными окнами, протяжно вздохнул». (Здесь и далее курсивом—Булгаков М.А., «Записки юного врача».— «О».)
В Новодугине больница четырехэтажная, на 100 с лишним коек. Первый этаж — поликлиника. Отстроили лет 20 назад, чуть подновили в этом году: администрация района денег на «косметику» дала. Нищеты особой не наблюдается: честная опрятная бедность. УЗИ, рентген, кардиограф — все есть и даже работает. Людей только мало.
— Процентов 30 не хватает в штате, — утверждает Светлана Белявская. Она здешняя, медицинский оканчивала в Смоленске. Едем на очередной вызов; их уже было три. — Нет хирурга, ЛОРа, психиатра, нарколога — а пьют люди сильно. И нужен хотя бы еще один терапевт...
В Новодугинском районе 11 000 человек. Детей — 2000, пенсионеров — 4000. Смертность в три раза больше рождаемости, обычное дело. Пациентов на участке Светланы — Новодугино и окрестные села — 1500, не считая детей. Инвалидов — более 500.
— Район сельскохозяйственный, труд тяжелый физический. Практически у всех, кто до пенсии доработал, — ревматоидный полиартрит, скручивает им все, — разъясняет Светлана Александровна. – Смело можно давать инвалидность.
Приехали. Зашли. «Беломором» в избе не пахнут только свежезасоленные опята. За занавеской — Алексей Борисович, 81 год: сильный кашель, задыхается.
— Дедушка, — кричит Белявская ему в ухо (тот глуховат). — Надо в больницу тебе!
— Не поеду никуда, — орет Алексей Борисович в ответ. — Если помирать, то здесь. А если жить, то и без госпиталя проживу.
— Дед, дед, ты учти, тут за тобой ходить некому, — подбегает к нему супруга-ровесница.
— Не поеду!.. — хрипит Алексей Борисович.
— Народ упертый, но убедить можно, — констатирует Светлана Александровна на обратном пути. Пациента все же везут в больницу: после очередного приступа удушья другого варианта нет. Белявской тоже надо торопиться: скоро начинается прием.
ПРИЕМ
— Одышка, ноги болят, ходить трудно, — жалуется седой мужчина лет 40.
— В местах заключения были? — спрашивает Белявская.
— Да.
— Аппетит как?
— Не очень, раз в три дня ем.
— Да вы что? — вскидывается Светлана .— Вам так с вашим заболеванием нельзя, надо хоть через силу есть...
— Туберкулез легких, свежий, открытая форма, — объясняет она после ухода больного. — Его в последнее время очень много стало. Этот пациент оформляется на инвалидность, поэтому проходит по всем кабинетам. За вредность нам не доплачивают.
Пришел другой — помоложе, поздоровее. Горло болит.
«Старшая акушерка-фельдшерица сказала мне:
— ...Вы знаете, что в деревнях говорят? Будто вы больной Лидке вместо ее горла вставили стальное и зашили. Специально ездят в эту деревню глядеть на нее. Вот вам и слава, доктор, поздравляю».
— Другие жалобы есть, нет? — осмотрев горло, доктор Белявская что-то пишет.
 |
| иногда писать приходится больше, чем лечить |
Пациент уходит. — Он в воинской части неподалеку работает, сам штатский. Там есть военврач, но штатских он не обслуживает. Когда они болеют, то все идут к нам. От работы мы их освобождать не можем. Написала ему справку о временной нетрудоспособности, а в части уже решат — освобождать или нет. Следующий!
У следующего рак желудка, I группа инвалидности. Недавно прошел курс, вроде бы успешно. Пришел с больной спиной.
— Прописываю симптоматическое лечение? - говорит Светлана.
Симптоматическое — это не чтобы прошло, а чтобы не болело. Или болело поменьше.
— Сегодня вы неудачно попали: 35 человек на прием пришли. Это, считайте, отдых, — уверена Белявская. — Вчера 50 было, как обычно.
«Ко мне на прием... стали ездить 100 человек в день. Я перестал обедать... И, кроме того, у меня было стационарное отделение на 30 человек. И, кроме того, я делал операции».
...И НЕМНОЖЕЧКО ШИТЬ
— Совмещать, конечно, приходится. Несколько лет я была и терапевтом, и невропатологом. Осмотры глазного дна и ЛОР тоже могу. Роды принять — бывало довольно часто, все живы - здоровы. Наверное, только резать и шить не приходилось. И не придется. Потому что не умею совсем, — улыбается доктор Белявская. Хирургия — то, чем много занимался юный врач Булгаков М. А., — в Новодугинском районе изжита как класс. Долгое время хирургом в ЦРБ был Александр Иванов — по отзывам коллег и пациентов, специалист отменный. Теперь Александр Петрович — главврач больницы. Когда может — оперирует, конечно, но у главврача есть и другие дела. А без хирургии никак. Переломы, поножовщина и ДТП — этого здесь навалом.
— Командировали к нам ординаторов, интернов. Зеленые, прямо как Булгаков, — вспоминает Светлана Белявская. — Где жили? Когда в ординаторской, когда в палатах — тех, что свободны были. Жить можно. Белье чистое всегда есть, и кормились здесь, в больнице.
— Душ тоже с больными делили?
— Нет, — говорит доктор. — Душ на этажах не работает. Зато у нас почти у каждого баня во дворе есть — тут же село. Туда коллег и водили...
«Замечательный выдался денек. Побывав на обходе, я целый день ходил по своим апартаментам (квартира врачу была отведена в 6 комнат, и почему-то двухэтажная: 3 комнаты вверху, а кухня и три внизу)...»
Вскоре командированные кончились. Нынче хирурга, когда он необходим, выписывают из Вязьмы, из межрайонной больницы. Это почти час езды. И машину за ним надо высылать из Новодугина — значит, почти два часа.
— Вчера приехал вяземский хирург к нашей пациентке с перитонитом, а тут мальчишку привезли: он с мотоцикла упал, все лицо поранено. Так хирург и его заодно зашил. Удачно сложилось, — радуется Светлана.
— А если бы не приехал?
— Ну да, бывает, что разъездной хирург занят где-нибудь еще, — согласна доктор Белявская. — Так... кто у нас шить умеет? Фельдшер, окулист. Гинеколог еще может, но лицо править не станет: это же другая специфика. И фельдшер, наверное, едва ли возьмется за лицо-то.
— И что делать?
— Вот, анестезиолог еще шьет! — вспоминает врач.
ЧТО ДЕЛАТЬ С БАБУШКОЙ?
 |
| первый вопрос врача: "У Вас собака привязана?.." |
За новодугинскую больницу в последнее время идет битва с областным департаментом здравоохранения: там хотят сократить количество коек вполовину — до пяти десятков. Дескать, заполнены они не всегда, да и обходятся дорого (190 рублей в день), поэтому сподручнее лечить на дневном стационаре (40 рублей). ЦРБ сопротивляется. Пока что успешно.
— Меньше коек — больше денег врачам и лечения для больных; чем плохо? — спрашивает корреспондент «Огонька».
К Белявской тем временем заводят старушку из дальней деревни Извеково. Естественно, хроник; по осени стало похуже. В принципе ее можно пролечить в дневном стационаре. Но автобусы ходят до райцентра, дай бог, если раз в неделю. И «скорая» в ЦРБ всего одна, ездит на совсем срочные случаи. Потому добирались на частнике. В оба конца просят 400 рублей: дороги убитые, износ велик. Курс лечения — ну, пусть три дня. Итого на проезд — 1200, вся пенсия месяца за полтора.
А район большой: с разных концов до Новодугина — 30, 45, 70 км. С автобусами — где получше, где вообще не ходят. С дорогами одинаково везде. С деньгами у пациентов — тоже.
— Чем плохо? Плохо тем, что они будут умирать, — отвечает Светлана Александровна, когда извековскую бабушку повели оформляться. — А насчет заполняемости... ну, вы попозже приезжайте. Поздняя осень, зима, весна — мест не будет. Пенсионеры обостряться начнут.
КОРОТКО О ГЛАВНОМ
— Хорошо бы, чтобы эти деньги до нас дошли, — сомневается Светлана Белявская. «Эти деньги» — доплата, обещанная президентом всем российским врачам, от 5000 до 10 000 тысяч в месяц. — Даже если вполовину сократят больницы — и нашу, и другие, сельские и городские, — откуда они такие суммы на врачей возьмут?..
Врачебный стаж у Светланы — 20 лет; за него ей платят 1400. Плюс ставка — 2400, включая сельские 25% и надбавку «за участковость». Минус подоходный и 1% профсоюзных взносов. Столько же выходит у мужа — механика в райпо. Сыну Белявских — 15 лет. Детское пособие он не получал никогда: сочли, что у семьи доход и так немал. А был бы доход чуть поменьше — тогда, конечно, дали бы и пособие. 70 рублей.
—Вы только не подумайте, что я жалуюсь, — спохватывается врач. — Грех нам жаловаться: огород есть, куры, два поросенка постоянно. Жить можно. И терпеть можно. Булгаков тоже ведь терпел.
* * *
«В Сычевскую Уездную земскую управу 24 сентября 1916 года
Губернская земская управа командирует... врача резерва Московского окружного военно - санитарного управления М.А. Булгакова... и просит Уездную управу уплачивать врачу Булгакову 125 рублей (цена коровы — 10 рублей. — «О»). Доплата до 185 рублей в месяц... будет произведена за счет Губернского земства. Кроме того, Уездному земству нужно взять на себя предоставление командируемому квартиры».