В обычных условиях перебраться в Петропавловск-Камчатский из полупустых корякских поселков стоит 10 тысяч рублей. Землетрясение «перевезло» туда жителей Корякии бесплатно.
И возвращаться на родину они не хотят
На базе отдыха «Голубая лагуна» в 40 километрах от Петропавловска-Камчатского — собрание. Окружные власти выделили пострадавшим от землетрясения по тысяче рублей. Деньги выдают в фойе бассейна. Но народ за финансовой помощью не торопится. Люди, увидев фотокамеру, спешат с заявлением: «Мы назад не вернемся. Так и скажите там, в Москве».
Одна из причин нежелания возвращаться — страх. Люди пережили сильное потрясение и вряд ли уже когда-нибудь будут чувствовать себя в своих домах в безопасности. Они торопятся выговориться, снова и снова рассказывают о «том дне».
«Я была с ребенком дома, когда все началось, — говорит Лариса Лазебная из поселка Корф. — Несколько минут вообще не могла понять, что происходит. Все в квартире падало, я сама валилась с ног. Дочка кричит, а я даже на руки ее взять не могу, бросало меня от стены к стене. Сразу погас свет, отключился телефон. Дверь заклинило, и я стала звать на помощь. Ору и слышу, что в коридорах тоже все орут. Паника. Люди окна разбивали и выпрыгивали. Спасибо, мне соседи помогли, выбили дверь. На улицу выбежали в майках и шортах и сразу легли на землю. А она трескается, земля. И гул такой ужасный стоит. Я думала все, это конец света».
«Разверзлась земля» — это про Корф. Поселок расположен на косе, выступающей в море, и во время землетрясения из образовавшихся разломов вода била фонтанами. Жители поселка говорят, что некоторые фонтаны были высотой в несколько метров и из них выпрыгивала рыба. Эвакуировали жителей поселка вертолетами: взлетная полоса местного аэродрома разрушилась, самолеты просто не могли приземлиться. Когда прилетел первый вертолет, сразу же началась давка — люди буквально шли по головам, и каждый требовал взять на борт именно его. Но спасатели МЧС в первую очередь вывозили больных, беременных и женщин с маленькими детьми. Дети очень сильно плакали, и никто не знал, как их успокоить. Сейчас маленькая Маша, дочка Ларисы, плохо спит по ночам, кричит. Лариса просит психолога составить для девочки специальную программу реабилитации. А сама она составляет текст обращения к правительственной комиссии, которую со дня на день ждут в «Голубой лагуне». Лариса хочет попросить, чтобы всем пострадавшим выдали жилищные сертификаты: «Мы с мужем и так собирались через пару лет переехать в Петропавловск-Камчатский, а сейчас тем более. Нет, не вернемся мы больше в Корф».
И Лариса, и все остальные женщины признаются, что почти каждый житель пострадавшего от землетрясения Олюторского района все последние годы лелеял мечту уехать «поближе к цивилизации» — в Петропавловск или, если повезет, на материк. Но в Петропавловск-Камчатский один билет стоит около 10 тысяч, корякскому жителю столько и за год не собрать. Так что землетрясение может стать поводом для массовой миграции жителей всех трех поселков района — Корфа, Тиличиков и Хаилина. Они уже хором просят не восстанавливать поселки. Все равно, мол, нет там жизни и не было.
Заместитель комиссии по чрезвычайным ситуациям вице-губернатор Камчатской области Евгений Лаухин, который одним из первых оказался в районе бедствия, тоже считает, что восстанавливать тот же Корф будет тяжело: «Удар был такой силы, что поселок сейчас — это сплошные разломы. А это значит, что не только здания треснули, но и все кабели, все трубы пошинкованы, как огурцы. Тем более что все коммуникации там, к сожалению, подземные, хотя на Севере принято делать надземные».
Камчатская область первой пришла на помощь пострадавшим. Их разместили на базах отдыха, в больницах, роддомах — к этому времени, кстати, в Петропавловске-Камчатском уже родились два мальчика, чьи мамы были эвакуированы сразу после землетрясения. Вице-губернатор Лаухин сказал «Огоньку», что около 70 процентов пострадавших выражали готовность сразу же и навсегда уехать из разрушенных поселков: «Об этом, может, никто напрямую не скажет, но люди под эту марку, пользуясь случаем, просто выезжают из тех мест».
Приехавший на базу отдыха «Голубая лагуна» глава администрации Усть-Камчатского района Борис Невзоров заявил, что готов принять на своих землях семьи пострадавших, сразу предоставить им благоустроенное жилье и даже обеспечить сезонной работой до 400 человек. Восемь многоэтажных домов с горячим водоснабжением уже готовы к заселению. Причем ни о каких условиях, ни о каких жилищных сертификатах речь не идет — любая семья «беженцев» может сразу получить квартиру в Усть-Камчатске. «Беженцы», правда, не проявили особого энтузиазма, услышав эту новость. Не каждому хочется из одного полупустого района уезжать в другой полупустой район.
Галина Заливаха, например, не скрывает, что хочет воспользоваться ситуацией и уехать на материк, то есть даже не в Петропавловск-Камчатский, а вообще в европейскую часть России. Ведь другого случая может и не представиться. Ведет к себе в номер — показать дочь-инвалида. Галина считает, что ее с больным ребенком просто не имеют права отправлять назад: «Ни сейчас, ни осенью, ни через сто лет». Она хочет получить квартиру в Москве, у нее там родственники. В Тиличиках жили они очень скромно, Галина не работала, мужу-сварщику зарплату в местном ЖКХ постоянно задерживали. Какой смысл возвращаться? Пока ее муж все еще остается в поселке. Ночует вместе с другими мужчинами в палатках, на сопках — там безопаснее. Когда началось землетрясение, все жители бежали именно на сопки. Пострадавшие считают, что обошлось без жертв только потому, что это был день, а не ночь, никто не спал. К тому же стоял 20-градусный мороз, благодаря этому дома не развалились на части. Но почти все они в огромных трещинах — «с дивана улицу видать».
А Лилия Таватько рассказывает, как выглядело землетрясение за пределами поселка: «Мой племянник как раз тещу свою пошел сжигать… Да вы не пугайтесь, мы, чукчи, тела умерших кремируем на кострах, обычай такой. Так вот ушел он далеко-далеко. А трясти начало — тундра вся волнами пошла, как море. Красиво и страшно». Сама Лиля выбралась из дома через форточку. И сразу, прямо в халате, побежала в школу — там были два ее сына. Потом они вернулись домой, взяли национальную одежду — она самая теплая. Обувь из шкуры оленя — торбаса — и спасла от обморожения их ноги: ночевать пришлось на улице. Только на второй день в поселке поставили большие палатки. Сейчас Лиля и сыновья тоже хотят остаться в Петропавловске-Камчатском. Выясняется, что они конечно же давно мечтали сюда переехать: «Старший сын закончит школу и пойдет на водителя учиться, я буду работать. Вы там скажите наверху, что не надо наш дом в Тиличиках ремонтировать, только деньги казенные зря тратить. Мы все равно туда не вернемся, что хотите с нами делайте. Будем жить тут, только квартиру дайте».
Лиля нервничает, идет пить валерьянку — пострадавшим ее выделили в больших количествах. А немного успокоившись, собирается с остальными женщинами на рынок. На тысячу рублей надо купить много мелочей, о которых почему-то не задумалась ни одна комиссия: зубные щетки, носки, расчески — ничего этого у них нет, ведь выбегали из домов в чем были. На прощание женщины просят прислать журнал с их фотографиями. «Куда?» Все недоуменно переглядываются. Они не знают, где будут завтра. У них нет адреса.
