На прошлой неделе — за два дня до начала строительства — президент Путин изменил маршрут нефтепровода Восточная Сибирь — Тихий океан (ВСТО). Он теперь пройдет вне водосбора Байкала. А как именно, определит экспертиза. О вариантах маршрутов и о том, почему нам приходится раз в 20 лет всем миром спасать Байкал, «Огонек» поговорил с директором Института водных проблем РАН Виктором ДАНИЛОВЫМ-ДАНИЛЬЯНОМ, бывшим министром экологии России (1991 — 1996)
В угаре борьбы спрашивать об этом было как-то неловко, но скажите теперь, Виктор Иванович, вы видели выход в том, чтобы трубу вообще запретить? Ведь нефтепровод в Китай и Японию — это тысячи рабочих мест и порядка 40 миллиардов долларов в год.
Глобальность проекта очевидна. Но зачем сталкивать экономику и экологию лбами? Сейчас просчитаны как минимум две трассировки маршрутов, альтернативные первоначальному варианту. Они обе требуют дополнительных инвестиций по сравнению с маршрутом по берегу Байкала, но раз государство заинтересовано в трубе, почему бы ему не включиться? У нас солидный профицит бюджета — в Стабфонде 1,5 триллиона рублей.
Я считаю, что тянуть трубопровод надо не просто в обход водосборных зон, а в обход всей рифтовой байкальской зоны (горный массив северо-восточнее Байкала. — «О») — через Ленск, по маршруту, который рассчитывался под руководством председателя Сибирского отделения РАН академика Николая Добрецова. Еще одну обходную траекторию, подешевле, просчитал сотрудник нашего института профессор Григорий Кофф. Словом, выбирать есть из чего.
Судя по карте, маршрут через Ленск вдвое длиннее. В ВСТО и так инвестировано порядка 16 миллиардов долларов: как признает директор Всемирного фонда дикой природы (WWF) Игорь Честин, окупаться они будут аж 17 лет. Каких же затрат потребует дальняя обходная трасса?
Северное побережье Байкала место чрезвычайно сейсмоопасное: каждый год там регистрируют 15 — 20 землетрясений мощностью 7 баллов по шкале Рихтера и одно-два — 8-балльных. По мнению специалистов нашего института, построить реально безопасный трубопровод в этой зоне стоило бы так дорого, что тянуть его в обход водосборной зоны Байкала на деле выйдет не многим дороже. Зато при обходе рифтовой зоны исключается даже гипотетическая опасность загрязнения озера — например, через впадающие в него реки.
Теперь экономика. В подсчеты надо включить и то, что в случае обходного маршрута осваиваются дикие территории Якутии. То есть проводятся железные и автомобильные дороги туда, куда теперь продукты и мазут транспортируют по реке Лене. Кроме того, обходная трассировка проходит через десяток крупных якутских нефтяных месторождений, с которых можно потребовать долевого участия в проекте. В противном случае им все равно придется тянуть свои трубопроводы до ВСТО и вкладывать те же деньги. Если заглядывать на несколько лет вперед — обходной путь наиболее выгодный. Единственное, чего не хватает для его реализации, это, на мой взгляд, слаженной работы министерств и ведомств.
Кстати, о ведомствах. Как вообще получилось, что «Транснефть» спроектировала трубопровод по берегу озера, которое ЮНЕСКО внесла в 1996 году в Список всемирного природного наследия?
Тут дело не только в ведомствах, а в полном игнорировании экологии в России. В прошлом году директор «Транснефти» Семен Вайншток заявил: «Если специалистам WWF удастся аргументированно доказать нам свою правоту по какому-либо вопросу, то мы не исключаем корректировки тех или иных параметров проекта». Понимаете, логика-то перевернутая! В мире принята обратная практика: если компания затевает экологически сомнительный проект, то именно она должна «аргументированно доказать», что строительство объектов и их эксплуатация не навредят природе. Смотрите, у американцев нет ничего подобного Байкалу по исключительности. Однако и то, что есть — систему Великих озер, они очистили и восстановили полностью. В Ниагарском водопаде — стоке системы Великих озер — сегодня никто не увидит грязной воды, хотя в начале 70-х на этот водопад было страшно смотреть. И это потому, что экологические проекты принимаются на национальном уровне. А в России 17 мая 2000 года распущен даже орган, отвечавший за защиту природы, — Госкомэкологии.
И все-таки Россия — не пустыня Сахара. Каким же образом 6 марта 2006 года строители нефтепровода получили положительное заключение Государственной экологической экспертизы, утвержденное лично главой Ростехнадзора Константином Пуликовским?
Из соображений политкорректности я должен бы назвать это случайностью, но язык не поворачивается. Судите сами. В августе 2004 года экспертиза МПР отклонила первый вариант проекта трубопровода «Транснефти» вместе с проектом Ходорковского по причине близости трассы к Байкалу. В декабре 2004 года «Транснефть» внесла в Ростехнадзор «обоснование инвестиций» по своему проекту, где была представлена очень приблизительная карта-схема. Ростехнадзор выдал положительное заключение с оговоркой — доработать и уточнить схему. Однако «оговорки» не помешали «Транснефти» 31 декабря 2004 года подписать у Фрадкова разрешение на строительство ВСТО. После этого нефтяники разработали удобный для себя и ныне отклоненный президентом проект, который и представили в ноябре 2005 года. 31 января 2006 года экологическая экспертиза отклонила проект 46 голосами из 53. Однако Ростехнадзор не подписал отрицательное заключение, а отложил слушание на месяц. За месяц в экспертизу было введено 34 новых эксперта, а само слушание поделено на три части с тем, чтобы каждая треть экспертов отвечала за свою треть протяженности нефтепровода. Все новые эксперты по чистой случайности отвечали именно за байкальский отрезок. Проект был принят и 6 марта подписан руководителем Ростехнадзора.
Но ведь даже экологи признают, что «Транснефть» — лучшая среди равных. Вспоминают, что на своих объектах они уменьшили количество аварий в 6 раз по сравнению со среднестатистическим. Кстати, именно Семену Вайнштоку принадлежат слова: «Хороший нефтяник тот, кто никогда не видел нефти». Возможно, «Транснефть» все же смогла бы проложить безопасный трубопровод по берегу Байкала?
Вы простите, но насчет безопасного трубопровода вблизи Байкала — это либо бред, либо провокация. Каким бы замечательным его ни построили, он не вечен, пройдет 15 лет и металл износится. Швы и крепления станут уязвимыми и аварийно-опасными. Представьте теперь, что нефтепровод начнет разрушаться, когда цены на нефть в мире рухнут, как это было в середине 80-х или середине 90-х. Когда больших денег на ремонт или на остановку трубопровода в России нет. Вот вам и приговор самому глубокому (до 1620 метров), объемному (23 тысячи кубических километров — пятая часть всей пресной воды планеты) и чистому озеру в мире.
То есть разговоры о двойных трубах, сверхпрочной стали и постоянном мониторинге трубы вдоль Байкала отрядами спасателей — блеф?
На моей памяти это не впервые. В середине 60-х, перед закладкой Байкальского ЦБК, вся пресса СССР твердила о передовых технологиях, которые сделают комбинат безвредным. В итоге мы не можем избавиться от этой язвы и по сей день. Ирония ситуации в том, что чистейшая байкальская вода была необходима для производства эксклюзивного целлюлозного корда, который применяется в авиационных шасси. Однако очень скоро оказалось, что синтетический корд во много раз превосходит натуральный по качеству, и БЦБК, стало быть, отравляет байкальскую воду просто так, даже без особой выгоды. Уверяю вас, не останови президент нынешнее безумие — мы получили бы еще одну язву.
Может ли стать запрет на строительство трубопровода по берегу Байкала точкой отсчета, прецедентом для выстраивания новых отношений между властью, бизнесом и экологией?
Я две недели назад разговаривал с вице-президентом «Транснефти», и у меня еще тогда возникло ощущение, что решение принимают где-то совсем на другом уровне. В США или ЕС подобный проект даже предложить было бы стыдно и невозможно.
Когда президент — последний защитник озера, это ненормально. Вы же понимаете, что не президент должен защищать природу, это вопрос системы. У нас 6 лет игнорировали экологию: единственный принятый за это время закон — «Об охране окружающей среды» — хуже старого. Нет национальных экологических проектов. Ликвидирована Госкомэкология — орган, отвечавший за сохранность окружающей среды. Ликвидирована система экологических фондов. Штрафы за загрязнение окружающей среды у нас в 20 раз меньше, чем в Белоруссии и Казахстане, и в 50 раз меньше, чем в Европе. Ситуация такова, что только высшая власть может спасти природу России — наладить порядок взаимоотношений между экологией и экономическими структурами. Если же настоящее решение президента — первый шаг на этом пути — слава богу, отступать некуда.
Как пойдет нефтепровод вокруг Байкала: варианты маршрута
