Какие новости из Южного Ливана последние — не может сказать никто. Поток не прерывается ни на секунду: что главное, что не главное, станет ясно со временем. Ведь война — это всегда нечто большее, чем то, что показывает телевидение в главных новостях.
О жизни Бейрута за кадром и в кадре «Огоньку» рассказали очевидцы
Бейрут называли Парижем Ближнего Востока. Сами жители Бейрута поправляли: нет, не так. Это Париж — европейский Бейрут. Тысячи туристов, горнолыжные курорты в паре километров от пляжей, набережная с белоснежным песком, городской центр, переполненный модными бутиками, барами, ресторанами и ночными клубами. Город восстал из руин, в которые его превратили бомбардировки 80-х. Рассказы о фениксе, восставшем из пепла, в туристических проспектах воспринимались уже как штамп.
И вот — все по новой. Война дошла до южного пригорода, центр Бейрута пока нетронутый. Но проехать весь город на машине теперь не составляет труда за пять минут — дороги пустые. Город стремительно перестраивается, чтобы выжить в новой войне.
«У НАС ВСЕ ХОРОШО»
— Что потрясает в центре Бейрута, там, где живет христианская часть населения, — это то, что ритм жизни не изменился, — рассказывает голландский журналист Кадир Ван Лойжен, работающий в эти дни в ливанской столице. — Люди ходят в кафе, ночные клубы, занимаются шопингом. Они не бросили даже спортивные пробежки вдоль набережной, привычку пить вечерами кофе и курить кальян. Это удивительно. Способность оставаться спокойными в такой ситуации говорит, что опыт прежних войн не прошел даром. Здесь привыкли к войне и знают, как себя вести и что делать.
Но местные жители прекрасно знают, что «все то же самое» — только на первый взгляд. Потом замечаешь, что на самом деле все изменилось. Много открытых закусочных, но рестораны, туристические кафе закрылись. Дискотеки открыты — только раньше там веселились до трех ночи, а теперь в десять вечера уходят домой. Турофисы работают. Но туристов нет. Те, кто покупает билеты, — ливанцы, стремящиеся покинуть Бейрут. Время от времени в городе отключают электричество, телефонная связь — с перебоями, разговоры прерываются на середине.
Есть и другие потери, о которых на весь мир не рассказывают в новостях, но из которых здесь складывается жизнь. Исчезают продукты: например, в городе уже неделю невозможно купить кока-колу. «Временные меню» в забегаловках предлагают еду уже из консервов, да и порции стали меньше. Подорожали матрасы и постельные принадлежности — из-за наплыва беженцев, прибывающих в Бейрут с юга страны. Набиль, таксист бейрутской фирмы «Султан», рассказывает, что люди селятся всюду — в парке, в подвалах кафе, поскольку продуманной системы расселения беженцев в одной из самых западных столиц Востока не существует. «А ведь многие были не бедными, — добавляет Набиль. — У них были дома, машины, работа. Теперь они вынуждены просить все — одежду, еду, лекарства. Но у нас жаловаться не любят. Это вопрос гордости — даже когда совсем плохо, ты находишь силы улыбаться и шутить. Телевидение показывает, будто весь Ливан в войне. А мы говорим: у большинства все в порядке». Помолчав, Набиль добавляет: «Но, конечно, то, что происходит в южной части Бейрута, даже телевидение передать не может. Вы не представляете — там не осталось ни людей, ни домов. Одни обломки».
ЭКОНОМИКА ВОЙНЫ
Водители всегда были не последние люди в Ливане, но в эти дни они востребованы больше обычного. Рабочий день — с 9:30 до полуночи. Но Набиль шутит, что можно было бы и вовсе не останавливаться.
— Город забит журналистами, — рассказывает таксист по мобильному, отвозя очередную журналистскую команду на бейрутский пляж — делать материал о разливе мазута после бомбардировки электростанции. — И они, надо сказать, взвинтили цены. Такси стоит в 10… нет, в 12 раз дороже, чем раньше!
Стэнли Грин, американский фотограф, снимающий репортаж в Бейруте, называет это «военной экономикой»: «Журналисты, за которых платит фирма, готовы отдавать деньги. И цены растут стремительно. Раньше, чтобы доехать от Дамаска до Бейрута, вы платили 50 — 100 долларов. Теперь тот же путь стоит тысячу. Отели тоже подорожали: ночь в отеле средней руки — это 300 — 400 долларов».
Одни зарабатывают, другие разоряются. Торговля в порту остановилась, инфраструктура туризма рухнула.
— Целыми днями в Бейруте ты что-нибудь ищешь, — описывает голландец Кадир свои ливанские будни. — Ищешь информацию о последних событиях, машину, продукты, людей, которые знали бы о ситуации на дорогах. А сами бейрутцы ищут ответ на еще более сложный вопрос: покинуть город или все же остаться?
Джумана Медлей, сотрудница местной редакции журнала Femme, уверяет, что закрываться никто не хочет — кафе и магазинчики «держатся до последнего». Но, по мере того как заканчиваются запасы, постепенно сворачиваются. «Если пришел в кофейню и вместо капуччино получил черный кофе — значит, здесь уже нет сливок». Даже суши-бары, которые закрылись в первые дни войны, продолжают давать рекламу в газеты в надежде, что все скоро кончится. «А мой отец торговал компьютерами, — говорит Джумана. — Ясное дело, ему пришлось закрыться: кому нужны компьютеры посреди войны? Теперь он занялся спортом и ездит на велосипеде…»
ВОЕННЫЕ ХИТРОСТИ
Ездить и на мотоциклах, и на грузовиках в Ливане боятся — это потенциальные объекты бомбометания. Поначалу водители пытались обезопасить себя «спецмаскировкой», например значком «Пресса». Теперь перестали: надписи «Пресса», «Красный Крест» и «ТВ» взяла на вооружение «Хезболла» — для маскировки. Израильтяне это поняли довольно быстро…
Спокойствие, которое кажется удивительным европейским журналистам во время войны, ливанца Набиля не потрясает. «Бейрут это что! — восклицает он. — Я вот на днях был в Сайде (древний город на юге Ливана. — «О»). Город бомбили — а там жизнь кипит! В Бейруте пусть и спокойно, но, чувствуется, город замер. А в Сайде все магазины и кафе работают, как будто ничего особенного не происходит. Вот это закалка! А может, привычка. Человек ведь может привыкнуть ко многому — даже к войне».
Войну — в студию!..
Израильские телеведущие учат воевать генералов, «Хезболла» ретранслирует это по своему телевидению. Боль Израиля при этом часто остается за кадром
Израильтяне не допускают журналистов в зону военных действий на ливано-израильской границе: за случайную гибель гражданского оператора израильской стороне придется платить высокую цену. Телевизионщики со всего света толпятся около мобильных КПП в полутора-двух километрах от зоны огня, ругая последними словами израильские власти и введенный ими запрет на неограниченную свободу передвижения. «Катюши» летят над головами журналистов в сторону Хайфы и Цфата, в обратном направлении проносятся самолеты и вертолеты израильтян, внятно слышны разрывы снарядов, дым стоит столбом. По нашим меркам, здесь идет широкомасштабная война, по масштабам европейских войн — ограниченное боестолкновение. Впрочем, общие оценки зависят от того, что видит публика на телеэкранах. И эти оценки в немалой степени влияют на популистские заявления и решения лидеров.
Ливанская война, разумеется, занимает основное время на нашем телевидении. Ведущие, в мирные дни жизнерадостно чирикающие о музыке типа хип-хоп и тайнах приготовления баклажан с миндальными орехами и жгучим перцем, решительно рассуждают о бомбометании, ночных засадах и шквальном огне. «Воевать надо осторожно!» — убеждают они генералов, а фронтовые генералы с красными от бессонницы глазами только недоуменно отмахиваются: «На войне так не бывает!» Ведущих это не убеждает ничуть. Ведущие — милые шоу-барышни и ироничные мужчины — с азартом допытываются у домохозяек, допризывников и ветеранов, помнящих еще конно-верблюжьи атаки, что они думают о ходе войны и как оценивают ее перспективы. Опрашиваемые не затрудняются с ответами, каждый гнет свою линию и охотно дает советы фронтовикам. А телевидение «Хезболлы» ретранслирует эти драматические сценки со своими комментариями. И эта ретрансляция — ради свободы обмена мнениями — также включается в наши передачи…
Все, что душе угодно, можно обнаружить в наших программах — только продуманных и весомых фронтовых сводок недостаточно: генералы воюют, а армейская пресс-служба медлительна и неповоротлива. В пропагандистской телевизионной войне мы отстаем, мировой телеэкран упивается картинками разрушенного Бейрута, оставляя за кадром вымершие города израильского севера, тысячи мирных людей в тесных бомбоубежищах, убитых прямыми попаданиями ракет еврейских и арабских детей.
Некоторые газетчики обвиняют пресс-секретаря Армии обороны Израиля бригадного генерала Мири Регев. Кому-то — вряд ли самой Мири, бывшему военному цензору, — пришла в голову идея «вооружить» действующих в Ливане солдат портативными видеокамерами: пусть снимают в минуты передышки все, что покажется им заслуживающим внимания. Можно предположить, что в пропагандистской войне эти кадры займут свое место.
С подачи журналистов в сознание израильской публики всадили мысль о том, что шейх Хасан Насралла очень правдивый человек: обещал напасть на Израиль и напал, обещал бомбить Хайфу и бомбит, обещал обстрелять ракетами Нетанию, значит, обстреляет непременно. Это, правда, не мешает большинству израильтян настаивать на том, чтобы «правдивый шейх» был обнаружен и уничтожен армией как можно скорее. Но идея демонизации главного военного врага, изувечившего своими ракетами сотни и сотни людей, куда более разумна в «телевойне», чем его очеловечивание.
Меткая шутка: если собака искусала человека, это неинтересно, а вот если человек укусил собаку — об этом расскажут. На ливанском фронте израильская армия делает свою трудную работу, найти там солдата, «кусающего собаку», дело непростое. И какая сенсация в том, что военврач лейтенант К. (имя не публикуется из уважения к ее желанию сохранить в тайне место и характер нынешней службы) оказала помощь на поле боя в Бинат-Джабиль более чем десяти раненым солдатам и офицерам своего батальона? Ей 32 года, она единственная женщина-врач, участвующая в боевых действиях в составе пехотных частей. К. вместе с семьей эмигрировала в Израиль несколько лет назад из России. Ее родители не знают, что дочь находится на передовой, в Ливане. «Ночью мы вступили в бой в районе Авивим, — рассказывает К. — Мой танк «Меркава» — это одновременно и боевой танк, и бронированная «скорая», оснащенная всем необходимым медицинским оборудованием».
А вот болезненный пример пропагандистской войны: израильский снаряд поразил укрепленную точку миротворцев ООН в зоне военных действий, четыре наблюдателя погибли. На Израиль обрушился шквал обвинений. Незамеченным прошло сообщение о том, что около Марун а-Раса позиции ООН дважды за последние дни были атакованы «Хезболлой», один из миротворцев получил ранение, ему была оказана помощь израильскими врачами. Как промолчали мировые СМИ и о том, что один из четверых погибших, майор канадской армии, за неделю до смерти писал в письме к жене: «Боевики «Хезболлы» постоянно крутятся возле нашей базы и, судя по всему, используют ее в качестве прикрытия во время атак израильтян». Это письмо огласил в интервью канадскому радио командир погибшего генерал-майор Люис Маккензи.
Эти факты не востребованы, не растиражированы. На пропагандистском фронте без перемен.