Огромные буквы транслируются с компьютера на фасад нашего павильона — вереницей проплывают слова «Я надеюсь» на разных языках. Тыкая на это словосочетание, вы голосуете за идею — на родном языке. Слова подрастают в размере, и рядом высвечивается счетчик (сколько тысяч людей уже нажало). За две недели работы «Я надеюсь» нажали более 100 тысяч человек — это говорит и о высокой посещаемости нашего павильона. Ну и о высоком самосознании людей планеты.
— Кликнуть можно на любом языке. Самая громадная надпись — на английском, хотя сначала все надписи были одинакового размера. Вот странная вещь — некоторые боятся кликать на арабском, чувствуют тайный страх, — говорит автор идеи Юлия Мильнер. — Мы не спрашиваем, на что человек надеется. Главное, что он надеется.
— Наш павильон групповой, ведь у нас не так много звезд, — говорит куратор российского павильона Ольга Свиблова. — Тема — поиск собственной идентичности в мире, сформированном экраном телевизора или монитора.
Свиблова говорит, что впервые русский бизнес объединился и поддержал русское искусство. У нас проекты дорогущие: одна телевизионная душевая кабинка Пономарева-Мещерякова чего стоит: на 200 экранов, которые заменяют кафель, транслируется около тысячи разных телеканалов; ты можешь подкрутить горячий-холодный краны — и картинка изменится. Спорт сменят новости, а «В мире животных» — порно, но само телевидение ведь не исчезнет, оно теперь всегда с нами.
— То, что наш павильон в первые два дня посетили все значительные фигуры мирового искусства и лучшая пресса, я считаю победой, — говорит Свиблова. — У нас уже есть репутация, голос и драйв современного искусства. И это важнее, чем — дадут ли нам Золотого льва.
Удивительная вещь, но среди национальных павильонов, расположенных в Общественных садах Венеции, — а ведь понятно, что каждая страна должна отличиться, — часто наблюдается созвучие, нащупывание общих тем. Некоторые павильоны словно кружатся в парном катании или в синхронном плавании: эти-то повторы и являются знаком времени — если художники в разных странах очерчивают некими схожими средствами одну проблему, значит, в воздухе уже не просто что-то витает, оно висит как грозовая туча. К примеру, Япония и Корея представили мир как музей. Француженка Софи Каль воздвигла на коротком любовном письме целую лингвистическую эпопею. На самом деле парень сообщает девушке, что все кончено. А художник посылает письмо на анализ: криминалистам, психоаналитикам, графологам, стилистам, сексологам. Письмо обрастает комментариями и переводами, его играют на фортепиано и переводят на язык индийского танца, его читают клоуны и дети. В проекте Эмили Принс карта США выложена портретиками тех, кто погиб в Ираке, — 3556 человек. Каждый из этих парней приколот к тому месту, где родился. Леон Феррари из Буэнос-Айреса делает ядерные взрывы из полиуретановой пены, а распятие воспроизводит на американском истребителе. Чарльз Гейнс демонстрирует архитектурный макет города — с башнями-небоскребами и учитывающий — сразу же, ну чтобы потом не вносить изменений, — пикирующий самолет. Лайнер медленно падает в картонный квадрат, который тут же предусмотрительно переворачивается, а глядишь — там уже готовые обломки самолета, кровь, гарь, «скорая помощь» и пожарные. В мире, где что-то постоянно с неба падает, градостроителям нужно сразу включать поправки на терроризм.
Метафору мира как сумасшедшего дома развила бразильская художница Паула Тропе: в мини-городке на цементных кручах стоял небольшой такой, с граффити, город из кирпичей. Внутри жили и разговаривали, как люди, кубики детского конструктора. Маленький человек, включенный в конструкторы, в огромные карты и схемы, крохотная загогулина на масштабной карте мира — это одна из тем биеннале. Соотношение личного, своего и громадного, настигающего мира — это то, что волнует всех.
… Одна из главных работ русской биеннале — грозная видеоистория группы AES+F о неких юных богах-олимпийцах, обитающих на вершине заснеженной компьютерной горы, где парят орлы и горят нефтяные вышки. В этом придуманном, нарочито стерильном, 3—d-шном мире идет бесконечная война — дети мочат друг друга. Но в этом мире нет смерти, боли и слез. Только идеальное гламурное парение. Так они протыкают друг друга бескровно, пока мир вокруг них не начинает разрушаться — сходят с рельсов поезда и падают самолеты. Высказывание AES+F простое и понятное и оно — о жизни. Как раз о настоящей жизни. О том, что надо к ней как-то вернуться.
Фото LA BIENNALE DI VENEZIA