Моя бабушка, директор школы, считала, что у нее есть одна-единственная слабость — вкусненько поесть. Она действительно этого стеснялась, как и того, что по выходным любила поколдовать у плиты, и всегда говорила, что правильнее покупать почти готовую еду в кулинарии, потому что сами готовят только дуры. Дедушка был с ней согласен, он вообще считал, что еда — это тип топлива, чтобы быстрее двигаться. В нашем глубоко идейном доме пили чай из щербатых чашек, по большей части ели сосиски и покупные пельмени, и никому не приходило в голову, что горошек или огурцы из банок можно хоть выложить в какую-нибудь человеческую посуду. Эти жестянки, банки и пачки вечно торчали на обеденном столе, за которым и разговора-то нормального я не вспомню, кажется, все смотрели телевизор.
С тех пор на всю жизнь советская власть для меня — это даже не отсутствие свободы передвижения и слова, а вот эти банки на столе, мерзко пахнущие кулинарии с полуфабрикатами — все то, что делает из семьи ячейку общества. Ведь даже мои родители, слава богу, дожившие до сего дня, так и не почувствовали настоящего вкуса жизни. Теперь-то я знаю: любой тоталитаризм прежде всего отбивает у людей вкус жизни, он делает ставку на индустриализацию, борьбу за переделку мира, процветание будущих поколений, а все человеческое, природное ему чуждо. Идейность плохо вяжется с вкусным домашним обедом. В это сейчас трудно поверить, но Муссолини, представляете, в И-та-ли-и (!) боролся с домашней пастой. Итальянский фашизм породил целую пропагандистскую кампанию с лозунгами «Кто чересчур хорошо ест, тот грабит Родину» за общественные столовые и за «хлеб вместо пасты». В ответ на нее диссиденты устраивали домашние вечеринки с изысканной едой и хорошим вином.
Мы, конечно, не итальянцы и не французы. Мы — северная страна с исторически небогатым столом, к тому же у нас испокон веков считалось, что мысль разрешить куда важнее вкусного обеда и что страдать благородней, чем радоваться жизни. Может, потому советская власть и продержалась у нас 70 лет, что протестовал в лучшем случае разум, а не желудок. У нас и сегодня со свободой пока беда. Но вот что обнадеживает: в России наконец-то захотели жить со вкусом, есть по-человечески. А хороший обед, как показывает история, тоже вполне себе источник либеральной мысли.
Посмотрите, число ресторанов у нас удваивается чуть ли не каждый год, да люди просто дорвались до хорошей еды. Теперь уже и сами хотят готовить, наконец-то почувствовали, что на кухне можно быть творцом, большим художником, а это очень даже развивает. Именно на этот спрос телеканалы ответили рекордным числом кулинарных программ. Процесс, как говорится, пошел. Повара у нас становятся звездами. А какое количество новых продуктов завозят! Уже в провинции знают слово «сифут» и не нужно объяснять, что делать с авокадо. Представляете, какие происходят тектонические сдвиги, если в прошлом году в России потребление водки впервые упало, а вина — выросло. Едим, значит, разговариваем, попиваем. И ведь с какой скоростью все пошло. Еще вчера мы стояли у Макдоналдса, а сегодня паста, если судить по количеству открывающихся даже в небогатой Вологде итальянских ресторанов, становится чуть ли не русским национальным блюдом. Мода на суши-роллы, Восток и фьюжн пришла в Москву с опозданием. Зато сейчас мы в ногу со всем миром стали наслаждаться простыми вещами, чтобы без непонятной смеси кучи ингредиентов, а все ясно и качественно, скажем, какие-нибудь замечательные органические овощи, которые можно макать в легкий изысканный соус. Мой парижский приятель Ришар, преподаватель знаменитой французской гастрономической академии, рассказал, что за последний год французы, которые всегда предпочитали по вечерам сидеть в ресторанах, просто с ума сошли по готовке дома. И что самые лучшие деньги в его сфере сегодня можно сделать не на открытии новых заведений, а на кулинарных курсах, в том числе и для детей. Я уверена: самые шустрые скоро начнут этот бизнес здесь, у нас. Ведь уже сегодня интернет-форумы переполнены обменом рецептов, люди хотят готовить дома и по-своему. Теперь никто не спрашивает, зачем тимьян, когда есть петрушка. Может, жизнь в этом огромном мире продуктов, вкусов и ароматов, которую мы для себя открыли, - хоть она оградит нас от нежити? И вот еще что. Ведь именно хороший интересный обед рождает самую искреннюю и свободную речь. Разве мы согласимся, чтобы это у нас отняли?
Фото ВАЛЕРИЯ МЕЛЬНИКОВА/КОММЕРСАНТ