Режиссер культовых картин («Сто дней после детства», «Чужая Белая и Рябой», «Черная роза—эмблема печали, красная роза—эмблема любви», «Дом под звездным небом», «Нежный возраст») этой осенью намерен представить публике сразу целых два своих сочинения: экранизацию толстовской «Анны Карениной» и фильм «Асса-2».
«Анна Каренина» еще не вышла, но про нее уже все говорят. Еще бы—в главной роли Татьяна Друбич, Каренин—Олег Янковский, Сергей Гармаш, Абдулов сыграл последнюю свою роль...
Я не знаю, хорошо это или плохо. Над фильмом работали и работают множество очень хороших, уважаемых людей. Они выкладываются, как могут. Сейчас мы в Америке начали работу над англоязычной версией. И там в работу включились превосходные специалисты, многие из них по-настоящему влюблены и в Льва Николаевича, и в роман. Недавно вышел новый превосходный английский вариант романа, который превратился в Америке в интеллектуальный бестселлер. Хотелось бы не разочаровать всех этих людей. Мы сняли полнометражный фильм и пятисерийный сериал. И вот теперь еще англоязычная версия.
На главную роль вы пригласили Татьяну Друбич, она уже играет в картине, которую вы параллельно снимали,—в «Ассе-2». Она снималась почти во всех ваших нашумевших фильмах. Это «ваша» актриса?
У меня отсутствует комплекс рабовладельца. Все актеры, работающие со мной, принадлежат сами себе, и именно этим мне дороги. Своей автономностью, самостоятельностью, неповторимой индивидуальностью. Я очень уважаю актерскую профессию и актерский труд. Но я уже давно стал побаиваться артистов, способных талантливо изобразить все, что угодно. Мне больше близки фанатики какой-то одной человеческой темы. Не темы даже, скорее, судьбы. Таня из таких. Ей не нужно объяснять, что такое извивы человеческих чувств, страсть, совесть, расплата. Она сама объяснит это кому хочешь, не используя при этом никаких слов. Просто правильно существует, живет в этой жизни. И потом, извините за дикость утверждения, мне кажется, что она очень похожа на толстовскую Анну.
В этом году вы наверняка произведете просто фурор «Ассой-2». Любимый фильм, продолжение. Но вы, между прочим, многих в конце первой «Ассы» убили, как выкручиваться будете?
Меня совсем не прельщает «производство фуроров». Просто выйдут на экран два очень связанных между собой фильма. Один из новых фильмов можно было бы даже назвать «Люди «Ассы» 20 лет спустя», если бы такое название не было бы таким безвкусным. «Перемен хотим, перемен!»— орали мы в свое время. Готово, случилось, произошло. И как нам теперь, тем, которые жгли огни и раскачивались в ритме цоевских песен? Что с нами стало, где мы оказались? Мы этого хотели? Или чего-то иного? Чего? Многие уже ушли, но поколение-то выжило и живет. Не зря по-прежнему так славен Цой. Про этих выживших людей. Нескурвившихся в путешествии сквозь поганейшие жизненные ситуации. Вот Африку пришлось даже воскресить...
Это за что такая честь?
Ну... Африка вообще один из главных людей «Ассы». Когда-то он и название фильму придумал. Поначалу сумеречно пояснял: «Ной собрал всех в свой ковчег по паре: чистых—нечистых. И первое слово, которое он сказал, было «Асса»!» Я говорю ему, что за ахинею ты городишь? Он сник было немного, но быстро нашелся: «Ну ладно, вы можете рассматривать предложенное мною название «Асса» как «Автор Соловьев Сергей Александрович». Так сказать, аббревиатура...
В фильме не будет Виктора Цоя. Но у вас играет Сергей Шнуров! Кто-то считает, что один здесь вместо другого...
Никого на белом свете вместо кого-то нет и быть не может. Это бред. Цой незаменим. Так же как и Сережа Шнуров. Они сами по себе и даже живут в разные эпохи. Что для фильма очень важно. Полтора последних года я провел в восхитительном общении с Сережей. Он—один из самых ярких, одаренных, интеллигентных и глубоких людей, которых я встретил в последнее время. Кроме него в фильме есть и еще один замечательный герой, выдающийся человек и музыкант Юрий Башмет.
Шнур произвел на вас огромное впечатление...
Еще бы! Я даже тут пел с ними, с «Ленинградом»... Тоже, кстати, превосходная группа превосходных людей и музыкантов, которая вовсе не заменяет легендарный «Аквариум»... Так вот со Шнуровым и «Ленинградом», можно сказать, состоялся мой дебют в исполнительно-концертной деятельности. Но в шоу-бизнес я не уйду. Он не заменит мне кино.
Вы говорите, что ничего в нашей жизни со времен первой «Ассы» не изменилось. В самом деле?
Да жизнь, по существу, в главном не меняется вообще. Вот, скажем, я поступил во ВГИК в 62-м году. Сейчас 2008-й. Сколько воды утекло, да? Но если вы сейчас меня спросите, чем отличается хороший человек 62-го года от хорошего человека 2008 года, я скажу: ни-чем! Вообще ничем! Современность—не современность, молодежь—не молодежь. Все это сладостная пиаровская байда. В душе человека по самому главному не изменилось ничего. И слава богу. Талантливые люди по-прежнему очень редки. Хорошие тоже. Говна много. На каждом шагу. В светлом империалистическом завтра будет то же самое. Почему? Я не знаю... Но дело обстоит именно так. А стучит говно по эсэмэсу или по старинке в дверь—большой разницы нет.
Вы сказали как-то, что представляете себе своего зрителя. Не тысячи представляете, не сотни, а одного человека—какой он?
Когда-то я снял картину «Чужая Белая и Рябой» и оказался с ней на фестивале в Венеции. Дело было в сентябре месяце. Окна моего номера в гостинице «Эксельсиор» выходили на пляж. Тогда только-только появилась мода на топлес, и я чуть не сошел с ума—все дамы топлес голяком дефилируют мимо моих окон. Волна шумит, погода шепчет, а в 16 часов назначен просмотр «Чужой Белой». Я подумал тогда: какой же идиот из этого рая сейчас уйдет в темный зал смотреть мою придурочную картину про каких-то там послевоенных казахских голубей? Я не мог представить себе этого кретина, но каким-то образом пришло много народу, полный зал, аплодисменты, пресса, премии... Вот тогда я себе даже одной-единственной физиономии «своего зрителя» представить не мог, а сейчас, мне кажется, я могу. Разные картины—разные люди. А для начала этот человек—я сам.
Вы не только фильмы снимаете, но еще и книги успеваете писать. Вот в июне в «Амфоре» вышли ваши мемуары.
Да нет, никакие это не мемуары. Это книга про то, что, как говорил мой замечательный учитель Михаил Ильич Ромм, «кино—это не профессия, это образ жизни». И потом, вы зря думаете, что я «успеваю». Книга писалась так долго, наверное, лет пятнадцать, и я бы давно бросил это занятие, если бы не память о множестве превосходных встреченных мною людей, которые и сделали мою жизнь. Эта книга о том, что случилось со мной в важнейшее для меня время—от 12 до 20 лет. Все, что было потом,—это в общем-то всего лишь разбухший комментарий к тому, что произошло или не произошло со мной тогда. Вот, скажем, я давно живу в Москве. А все равно в Питер езжу как на родину. Сколько важного произошло благодаря колоссальной творческой энергетике этого города. Я никогда не забуду, как мы с Валерием Плотниковым, когда нам было лет по тринадцать-четырнадцать, сидели напротив ворот Петропавловской крепости—начало лета, и он пишет акварелью куст сирени у стены Петропавловки—сирень только расцвела. Помню, какое ошеломляющее впечатление произвел на меня простой этот куст. Кстати, он до сих пор там растет, я недавно проверял. Мы с той поры дружны и с Левой Додиным. Когда-то в начале 50-х 1 сентября нас отвели в первый класс 167-й школы, и учительница почему-то посадила нас за одну парту. Вот так с той поры все и продолжается...
За какие особые дарования вас взял к себе на курс один из самых известных режиссеров Михаил Ромм?
Да никаких особых дарований не было. Просто очень повезло. Тогда Хрущев издал указ о том, что нужно брать на режиссерский факультет людей «с жизненным опытом». И поступали в основном ребята слегка седоватые. А я был такой питерский шпендрик 16 лет. А Ромм был мужчина самостоятельный, пять раз сталинский лауреат и такого рода указов терпеть не мог—кого ему учиться брать, кого не брать. И взял меня просто из полемического задора. Когда я окончил ВГИК, я года три на фиг никому не был нужен. Жил на рубль в день и понимал, что жизнь закончилась, аут. Потом совершенно случайно у Белорусского вокзала встретил Ромма. Он пешком вообще не ходил по улицам. Но тут случайно вышел из машины, чтобы купить пачку сигарет, и встретил меня. Спрашивает: «Как твои дела?» Я отвечаю: «Очень хреново». Он говорит: «А почему не позвонил мне?!» Не скажу же я ему, мол, стыдно было. На следующий день он отвел меня на «Мосфильм» еще к одному важнейшему в моей жизни человеку—Льву Оскаровичу Арнштаму. И вот я стал там работать. И работаю до сих пор. Когда говорят о талантах, способностях, я понимаю, что все это будет нереализованная литературная фигня, если вам не встретятся в жизни настоящие, порядочные люди. Ну, и еще важно, конечно, порой просто совершенно счастливейшее стечение обстоятельств.
Многих судьбоносных личностей, создавших портрет своего времени, вообще забыли напрочь сегодня...
Да. Мы не только, по пушкинскому определению, «ленивы и нелюбопытны», но еще и исключительно беспамятны. Вот поступают во ВГИК ребята и иногда не знают, кто такой Гена Шпаликов, Василий Шукшин. Они не дебилы, не дауны, но живут в беспамятной стране. Надо бы, конечно, чтобы у ВГИКа поставили памятник Шукшину, Тарковскому и Гене Шпаликову. Это был бы в первый раз осуществленный памятник Великим Студентам. Все СМИ самозабвенно рассказывали истосковавшемуся народу, как где-то поставили памятник клизме. Это мы можем. На это у нас и памяти, и денег хватает. «Как хорошо, что дырочку для клизмы имеют все живые организмы». Это, между прочим, Заболоцкий. Вот мы и радуемся. А про шпаликовский озонный состав воздуха, которым дышим до сих пор, как-то ухитрились забыть...
Что будет после «Анны Карениной» и «Ассы»?
Мы готовим к выходу на экраны обе картины. Это огромная работа. Начали снимать новую картину. Историю первоначально сочинила очень молодая студентка, принесла к нам на курс как сценарий учебной работы. Мне история понравилась. Я стал давать советы, мол, это нужно сделать так да эдак. Втянулся. А она говорит: «Не так и не эдак я не хочу. Хочу совсем по-другому». По-другому мне не показалось. Истории стало жалко. Я предложил: «А вообще, знаешь что? Отдай этот сценарий мне, а тебя я сниму... в главной роли». Так оно и завертелось.
Фото СТАСА ПОЛНАРЕВА/NEW CINEMA MARKETING