Пока в местном отделе по туризму (его чуть ли не под этот проект и создали) рисуют турмаршрут, в Устюжне заведено дело на главу Устюженского муниципального района Николая Платонова. Должностной потомок гоголевского городничего Антона Антоновича обвиняется в том, что путал «личную шерсть с государственной», принимал незаконное участие в предпринимательской деятельности и содержал ресторан, в котором за казенный счет угощал разных власть имущих гостей. В том числе заезжих ревизоров. По словам следователей, наугощал на полмиллиона бюджетных рублей. Войдут ли дом Платонова и местный главпочтамт (местных Шпекиных пять лет назад судили за недостачу в 340 тысяч рублей) в экскурсионный маршрут, подскажут время и суд. Спустя 170 лет после написания пьесы Устюжна остается вполне гоголевским городком.
ЗАВТРАКИ И ТУРИСТЫ
Все это изначально попахивало хлестаковщиной. По сути, кроме научного фундамента, когда-то выросшего из хрупкой легенды, у нового маршрута, выражаясь экономическим языком—«турпродукта», практически ничего нет. Показать, кроме гостиницы, в которой останавливался прототип Хлестакова, да развалин бывшей городской думы, нечего. Замысел вернуть нанесенный в XIX веке реальным Хлестаковым ущерб городу и его жителям за счет притока туристов, иными словами, заработать на легенде, пришел на ум устюжанам давно. «У Гоголя такой городок изображен, что жителям впору обидеться. Но наши устюжане не обижаются, а наоборот,—считает глава администрации Устюженского района (не путать с главой района) Владимир Виноградов.—Историю все равно не перечеркнуть. А почему бы в таком случае не попытаться сыграть на ней? Будут туристы приезжать, будут смеяться над Устюжной, изображенной Гоголем, ну и пускай—мы вместе с ними посмеемся». Впрочем, пока из-за скромного финансирования и отсутствия четкости самого проекта богоугодное занятие «смех над собой» движется вперед гусиным шагом. Сегодня Устюжна напоминает дряхлого старика, который, нагибаясь, чтобы поднять выпавшее из рук яблоко, роняет и второе. Только-только отстроили частники сгоревшую гостиницу (в начале XIX века она носила народное прозвище «Тараканья щель», а сегодня номера здесь мелкому чиновнику не по карману), как огнем уничтожило второй деревянный этаж думы. За ответом на вопрос, будут ли его (этаж) ее (думы) восстанавливать, в местной администрации посоветовали обратиться в расположенную на этой же площади церковь. Бог знает! В любом случае, даже если превратить автобусную экскурсию в пешую прогулку (от гостиницы до развалин думы в лучшем случае 80—100 метров), присовокупить к рассказу полную биографию Гоголя и взять гида-эстонца, более чем на час-полтора занять группу не удастся. Впрочем, Устюженское управление по туризму не унывает—пойдет дело, откроем другие объекты. Взять хотя бы дома и заведения всех участников совещания у городничего—уже с два десятка зданий получится. «Тема с «Ревизором»—очень благодатная, и мы пытаемся ее развивать,—говорит директор Устюженского центра по культуре и туризму Ольга Макарова.—Специального маршрута еще нет, а потому пока рассказываем туристам в рамках обзорной экскурсии по городу. Однако разговор все равно сворачивает к Гоголю: услышав о «Ревизоре», люди уже не очень хотят слушать о кузнечном промысле, которым знаменита Устюжна. Забрасывают нашего гида вопросами, просят показать дом городничего и прочее. В последнее время участились звонки желающих приехать исключительно ради Гоголя—честно признаемся, что касается «Ревизора», посмотреть у нас особенно нечего. Некоторые все равно приезжают».
Весь XIX век городок в 100 километрах к юго-западу от Череповца пытался сбросить с себя звание описанной Гоголем столицы «расейской кондовости». А с середины века XX Устюжна, как ни в чем не бывало, включилась в борьбу с полудюжиной других городов страны за право носить гордое звание родины облапошенных Хлестаковым. Среди других претендентов—владимирский Гусь-Хрустальный, ярославский Углич и несколько молдавских городков, утверждавших, что описанное происшествие случилось в Бессарабии с приятелем Пушкина—Свиньиным, о чем есть документальное подтверждение—письма второго к первому. Перевес Устюжна получила благодаря таланту краеведов, и теперь даже школьная программа вместо «обобщенного города», как раньше, говорит детям про вологодскую кроху с десятитысячным населением.
ЧУДНАЯ НЕДЕЛЬКА ПЛАТОНА ВОЛКОВА
Дело, по всей видимости, было так. Некто «проезжающий из Вологды на собственных лошадях и в карете, в партикулярном платье с мальтийским знаком», согласно цитате новгородского губернатора Августа Денфера (Устюжна тогда подчинялась Новгороду), поселился в мае 1829 года в главной и единственной гостинице города. Представившись носителем должности, от произнесения которой вслух пальцы чиновников непроизвольно тянутся к верхней пуговице вицмундира,—ревизором от корпуса жандармов, некто скоротал в городе недельку. И, доложу я вам, это была чудная неделька. Гостиничный номер, питание для себя, своей свиты и лошадей неизвестный потребовал тут же по приезде. Последовавшее вслед за отъездом лжеревизора разбирательство вменило ему в вину посещение нескольких обедов у знатных горожан, которые, само собой, перед знатным гостем выворачивали все свои чуланы и кладовые наизнанку. Сколько денег (разумеется, в долг), принадлежавших доверчивым устюжанам, погрузил некто в карманы «партикулярного платья», о том документ и следствие умалчивают. Известно лишь, что за подаяния гость благодарил щедрых кредиторов обещанием петербургской протекции.
Имя этого, без сомнения, небесталанного обманщика всплыло спустя пять лет благодаря доносу. В проезжающем узнали остроумного и лихого вологодского помещика Платона Волкова, который после свершения очередной каверзы любил рассказывать о ней в тесных и широких компаниях, а иногда публиковал свои хвастливые рассказики в столичной прессе. Весть о незаурядном происшествии понеслась к Гоголю со скоростью эпидемии.
СТРАСТИ ПО ГОРОДНИЧЕМУ
Опубликованный и прошедший почти по всем театрам России «Ревизор» тяжелым молотом ударил по репутации устюженского городничего Ивана Макшеева. По воспоминаниям современников, с персонажем Сквозник-Дмухановским Макшеев не имел никакого сходства. Героя Бородинского сражения, увешанного медалями, в мздоимстве заподозрить было трудно. Доказать это послужным списком Макшеева было почти невозможно. Город ваш? Ваш. Хлестаков у вас набедокурил? У вас. Значит, и городничий тоже ваш. Сын «вставленного в комедию», топограф и статистик, спустя годы оправдывал Устюжну, а заодно и отца другим способом. «Никакого попечителя богоугодных заведений не было,—писал он.—По крайней мере, в таких городах, как Устюжна, потому что не было самих богоугодных заведений. С другой стороны, в комедии нет крупных деятелей в дореформенном суде, как исправник, секретари, предводители дворянства, стряпчий, откупщик и проч.». К слову, дома Макшеевых ныне тоже не существует.
ХЛЕСТАКОВ И ВОЛКОВ ОЖИЛИ
Прославленная Гоголем история неожиданно напомнила о себе пару лет назад. В управление сельского хозяйства Устюженского района пришел однажды человек. Представился корреспондентом некой аграрной газеты, объявил, что приехал писать большой хвалебный материал о директоре колхоза «Жуковец» Николае Великанове. Такого урожая лести со своих полей сельскохозяйственное управление не пожинало давно. Короче, ждет его Великанов, не дождется, да вот беда—колесо у машины лопнуло. Новое тысячу с лишком стоит. «Деньги из редакции переведут, отдам». Одолжили. Больше давали, на всякий пожарный случай. Заскромничал корреспондент, брать не хотел, насильно сунули. Глядь, и пропал. Ни в «Жуковце» не появился, да и Великанов у окна не сидел, слыхать о журналисте не слыхал. Кинулись в газету звонить, так оказалось, что не существует в России такого печатного органа. Неожиданные известия пришли из другой газеты, местной. Оказывается, и у «коллег» побывал, и они про колесо знают, и тоже скинулись на него не последними деньгами. Мужчина лет сорока, солидный. Вместо «мальтийского знака» у современного Хлестакова умное лицо, поведение уверенного в себе человека, богатый терминологический аппарат в области сельского хозяйства. Раскуси такого. И главное, «корочки», удостоверение. Сколько раз доставал он их из чемодана, но никто из устюжан не помнит ни фамилии, ни должности, ни места работы мужчины. «Мы люди доверчивые»,—комментирует пострадавшая сотрудница управления сельского хозяйства, сильно упирая на «о»…
ДОСЬЕ
«Сборный город»
Гоголь признавался, что местом действия «Ревизора» он выбрал «сборный город», в котором решился «собрать в одну кучу все дурное в России». Тем не менее литературоведы считают, что и у этого абстрактного города были реальные прототипы
НИЖНИЙ НОВГОРОД
Общеизвестно, что сюжет комедии «Ревизор» дан Гоголю Пушкиным. Меньше известно другое: в своих дневниках поэт описал забавный случай из личной практики. В августе 1833 года во время поездки за материалами для «Истории Пугачева» Пушкин прибыл в Нижний Новгород, где местный губернатор Бутурлин принял его за тайного ревизора. Хлестаков в своем путешествии повторяет часть маршрута Пушкина: через Пензу, где его обыгрывает пехотный капитан, в Саратовскую губернию.
УСТЮГ (Ярославская область)
Как вспоминал друг Пушкина, граф Владимир Александрович Соллогуб, поэт решил взяться за разработку сюжета о ревизоре-самозванце после того, как ему рассказали о случае в городе Устюге, где какой-то проезжий господин «выдавал себя за чиновника министерства и обворовал всех городских жителей».
КИШИНЕВ (Молдавия)
По третьей версии, для Пушкина прототипом Хлестакова (вернее, в пушкинском сюжете «Ревизора» главный герой носил фамилию Криспин) послужил петербургский дипломат и журналист Павел Петрович Свиньин, который по инициативе председателя Комитета министров князя Н И. Салтыкова был командирован летом 1815 года в Бессарабию. В Кишиневе посланник из Петербурга получил самый восторженный прием местного дворянства и даже собирал прошения от чиновников на имя императора.
САНКТ-ПЕТЕРБУРГ
По версии публициста Николая Сазонова, выпустившего в 1854 году памфлет «Правда об императоре Николае», Гоголь в уездном городе изобразил столицу Российской империи, а в образе Хлестакова выведен сам император Николай I: «Личность императора точно воспроизведена в типе Хлестакова, превращенного в мелкого чиновника». В пользу этой версии говорит и то, что после премьеры «Ревизора» на сцене Александринки император заявил: «Ну, пьеска! Всем досталось, а мне больше всех».
ВЛАДИМИР ТИХОМИРОВ
Фото СЕРГЕЯ ВИНОГРАДОВА и из АРХИВА «ОГОНЬКА»