У телевизионной академии сменился президент в трудный для нее момент—за последнее время НТВ и ТНТ вышли из состава учредителей академии, а холдинг ВГТРК не выставлял свои работы на конкурс. На прошлой неделе на общем собрании вместо Владимира Познера, возглавлявшего академию со времени ее основания, избрали Михаила Швыдкого. Специальный представитель президента РФ по международному культурному сотрудничеству—посол по особым поручениям Швыдкой—один из создателей телеканала «Культура», был председателем ВГТРК, ведет программы «Приют комедиантов» (Первый канал), «Культурная революция» («Культура»), «Жизнь прекрасна» («Домашний»).
Чтобы понять взгляды нового президента телеакадемии на сегодняшнее телевидение, «Огонек» предлагает читателям выдержки из его недавнего выступления перед региональными тележурналистами на «ТЭФИ-регион».
— Я пришел на телевидение в 1967 году. А в 68-м написал первую и последнюю, к счастью для публики, телевизионную пьесу. Я всегда хотел делать неправильное телевидение.
В принципе, рецепт телевидения известен—это новости и кино. Самое трудное—с новостями. Посмотрев много новостей на региональных каналах, я могу сказать, что в регионах новости свободнее, живее. Дело даже не в политике, а в лексике: какие слова употребляются. Ведь каналы диктуют не только идеологию. Каналы диктуют словарный запас. Мне не хватает в новостях нормального словарного запаса. Я работал в советское время и на радио, и на телевидении и представляю себе, что такое настоящая цензура. Как говорил Лев Александрович Аннинский, приходя в газету «Правда»: «Ну хорошо, ребята, идеи ваши, слова ваши, но порядок слов мой». Бились за порядок слов. Сегодня за порядок слов не бьются.
Я как-то болел гриппом и смотрел подряд все каналы. И вдруг поймал себя на страшном ощущении, что меня задевает лексика «Дома-2», а вот ровный телесериальный ряд, где все говорят одинаково, интонируют одинаково, амплитуда между низкими и высокими звуками одинаковая, нет. Сериалы могут быть лучше, хуже—дело не в этом. Тон одинаковый. Абсолютно ровное гудение: кто-то беременеет, кто-то рожает, кто-то убивает… И в новостях интонация—тоже абсолютно ровная. А ТНТ выламывается из этой интонации.
* * *
Телевидение—это жесткая сетка, точное время выхода в эфир всех программ. Но такая сетка убивает живой контакт зрителя с телевидением. Я всегда хотел делать телевидение, где сетка плавает. Канал «Культура»—абсолютно неправильный с точки зрения телевидения: много программ, плавающая сетка, нет линеек. Когда мы начинали делать канал, мы по многим причинам не могли его жестко спрограммировать: в 1997 году час вещания на «Культуре» стоил 300 долларов. Это на уровне ничего. И такого количества кинопоказа, как сейчас, тоже в те годы не было. Его не было даже на РТР. После дефолта, когда «Санта-Барбару» мы покупать уже не могли, мы с Александром Акоповым, который тогда был гендиректором РТР, а сейчас председатель совета директоров компании «АМЕДИА», начали делать русские сериалы за 10 тысяч долларов эпизод (сегодня эпизод стоит 400—500 тысяч). Но нам не хватало сериальных линеек. А когда нет сериальных линеек, начинаются мелкие программы, которые ломают все.
* * *
И еще мне всегда нравилось делать неправильные программы. Правильный продукт сегодняшнего телевидения—это «Ледниковый период», «Две звезды»… Тебя привозят, увозят, говорят, куда ты выходишь, зачем ты выходишь, вообще напоминают тебе, кто ты есть, как тебя зовут. Там все организовано правильно. Но когда все телевидение правильное, должны быть какие-то программы поперек. У нас как раз такие.
Одно из самых интересных деланий программ для меня—это «Культурная революция». Я знаю только тему. И никогда не знаю, чем закончится программа.
То, как делается «Приют комедиантов» (прежняя «Театр+ТВ»),—это почти самоубийство. Когда мы ее начинаем, мы каждый раз не представляем, сколько человек придет и как пойдет программа. Мне говорят: нужен сценарий. А в «Приюте комедиантов» все построено на необязательности высказываний и импровизации—артисты ведь заводные.
Еще более неправильная программа—«Жизнь прекрасна». Дело в том, что музыкальное ток-шоу—это нонсенс, такого формата не может быть: либо ток-шоу, либо музыкальная программа. Но самое тяжелое—импровизировать в таком формате.
Неправильности на телевидении нужны. На западном телевидении, на американском особенно, записывают специальные оговорки, какие-то как бы незапланированные вещи, которые на самом деле запланированы и отрепетированы. Они прекрасно понимают, что абсолютно правильное телевидение в какой-то момент отталкивает зрителя.
* * *
Сегодня все очень торопятся. Посмотрите, с какой скоростью идут по экрану титры в конце фильма. Почему программа «От всей души» сегодня невозможна, хотя ее пытаются возродить? Она требует оценки, она требует малого круга внимания. Чтобы человек, который ведет программу, подошел к гостю, внимательно на него посмотрел, полюбил его. Собеседника надо полюбить, а некогда.
Но я говорю вещи неправильные, потому что сегодня секунда времени очень дорогая.
Мне всегда интересно смотреть программы Владимира Познера, потому что он очень органичен. Я люблю «Исторические хроники» Николая Сванидзе. Видно, что человеку интересно то, о чем он говорит. И зрители это ценят.
В 70—80-е годы было много лекций по линии Общества книголюбов и общества «Знание» и собирались огромные залы. Люди хотели простого живого разговора. Даже про марксизм-ленинизм, но живого. Сегодня хотят того же. Вдруг опять стали звонить и просить приехать и встретиться с людьми. Я спрашиваю, сколько будет человек—двести, триста? Мне говорят: «Зал на полторы тысячи мест».
Возвращаюсь к тому, с чего начал: люди хотят других слов. Даже не других смыслов, а других слов. Смыслы возникают из интонации.
Фото АНДРЕЯ ТКАЧЕНКО