Премьера опера
Фото: Коммерсантъ / Алексей Гущин
Фото: Коммерсантъ / Алексей Гущин
Фото: Коммерсантъ / Алексей Гущин
Фото: Коммерсантъ / Алексей Гущин
В Пермском театре оперы и балета поставили оперу Генри Перселла "Королева индейцев" (The Indian Queen). Легендарный американский режиссер Питер Селлерс, работавший над премьерой вместе с Теодором Курентзисом, радикально обновил забытое произведение — вплоть до заново сочиненного либретто. О спектакле, выпущенном в копродукции с мадридским Teatro Real и Английской национальной оперой, рассказывает СЕРГЕЙ ХОДНЕВ.
Строго говоря, оперы Перселла "Королева индейцев" не существует. Начнем с того, что задумывалась она не как опера, а как semi-opera, полуопера, наподобие перселловских же "Короля Артура" и "Королевы фей", то есть как драматический спектакль с изрядным количеством музыкальных номеров — хоров, речитативов, арий, оркестровых пьес. Дописать музыку к "Королеве индейцев" Перселл не успел, хотя посмертная премьера спектакля тогда, в 1695-м, состоялась (очевидно, партитуру кое-как закончил брат композитора), но потом произведение кануло в безвестность. И даже в ХХ веке, со всеми его музыковедческими и исполнительскими революциями, вспоминали о "Королеве индейцев" крайне редко, и вывести ее на театральную сцену не спешили.
Именно поэтому Питер Селлерс нашел возможным обойтись с произведением настолько свободно. Вместо исходной пьесы классициста Джона Драйдена — новое либретто по мотивам исторического романа никарагуанской писательницы Росарио Агуилар "Потерянные хроники Terra Firma", в центре которого судьба двух женщин — доньи Исабели Давилы, супруги генерал-капитана испанских владений в Новом Свете, и девушки из племени майя по имени Текулихуатцин, выданной замуж за другого испанского конкистадора. Музыка к "Королеве индейцев" щедро дополнена другими произведениями Перселла, не только театральными и даже не только светскими. Работая в свое время вместе с Теодором Курентзисом над "Иолантой", Селлерс вставил в оперу "Херувимскую" Чайковского; так и здесь — в "Королеве индейцев" — обильно звучат перселловские антемы (церковные гимны) на текст псалмов для хора а капелла.
Тем заметнее маэстрия пермских хористов. Теодор Курентзис еще с новосибирских времен старался выстроить идеальный хоровой инструмент для европейского барочного репертуара, и вот теперь можно констатировать, что этот лабораторный эксперимент обернулся самой большой удачей за время работы Курентзиса в России. Не то чтобы прошлые перселловские работы дирижера всегда были по определению хороши — скажем, его запись "Дидоны и Энея" при всей ее неординарности можно упрекнуть в излишней вычурности. Но "Королева индейцев" в музыкальном смысле сделана, продумана и прочувствована безупречно, без единой лишней линии, без единого случайного извива даже в импровизациях.
В оркестровой яме бок о бок со штатными музыкантами оркестра MusicAeterna сидели приглашенные им в помощь заграничные инструменталисты (во главе с руководившим группой континуо знаменитым арфистом Эндрю Лоуренсом-Кингом). Среди певцов-солистов иностранцы и вовсе составляли подавляющее большинство, и все же не сказать чтобы эта диспозиция выглядела так уж нелестно для местной труппы. У приглашенных артистов были первоклассные работы (прежде всего, "дух-близнец" — персонаж индейской мифологии — в исполнении американского сопраниста Винса И), были умелые, но были и заурядные, и солистка Пермской оперы Надежда Кучер (донья Исабель) на этом фоне выглядела уж никак не робкой падчерицей.
Как и предполагал Перселл, в спектакле помимо вокала присутствует и декламация: американской актрисе Мариткселль Карреро было поручено произносить взятые из романа Росарио Агуилар монологи. Теоретически здесь могло бы обнаруживаться удручающе слабое место спектакля. Драма Драйдена (псевдоисторическая вампука о сражениях ацтеков и инков), может, была и смешна, но роман Агуилар тоже не абсолютного качества литература, и контраст между чеканными строками псалмов и хлюпающими монологами о страсти, нежности, чреслах и прочее сложно не заметить.
И все же это очень цельный спектакль, которому на самом деле только идут всевозможные контрасты, расставленные методично и без тени провокации. Вместо упоминающихся у Перселла античных божеств подставлены труднопроизносимые имена из майянского пантеона — и ничего, как будто так и нужно. Да, конкистадоры выходят на сцену в камуфляжной форме, но глубоко условное и ритуализованное зрелище в последнюю очередь выглядит сатирой на современную действительность. Абстрактные декорации художника-граффитиста Гронка варварский дух искусства доколумбовой Америки передают, может быть, даже лучше, чем хладнокровная музейная стилизация, а поставленные хореографом Кристофером Уильямсом балетные номера, даром что формально проходят по ведомству contemporary dance, как-то умудряются сочетать церемонность европейского барочного танца и экзотическую индейскую пластику. Вроде бы вдохновенный густой постмодернизм, но совершенно лишенный насмешливости, очень смиренный, искренний — и потому странно живой. Особенно если учитывать всю небывальщину напластовывающихся сюжетов: барочная история об индейцах, которую американский режиссер перелицевал при помощи книги никарагуанской писательницы, а потом вместе с греческим дирижером поставил на Урале.