Все только и говорят о том, что производство в России почти повсеместно в упадке. И что для его возрождения нужны новые менеджеры. Еще говорят, что таких менеджеров в России нет. Но с последним утверждением мы беремся поспорить. И в качестве аргумента расскажем историю Андрея Иванова, который пришел на московский шарикоподшипниковый завод "Децима" в тот момент, когда завод был объявлен банкротом.
В субботу на заводе ни души. Мы идем по промасленному полу, переступая через трубы и заготовки. Из-за угла появляется мужчина в камуфляже, вытягивается по струнке и рапортует:
— За время дежурства никаких происшествий не было!
Иванов с важным видом кивает.
Чуть более десяти лет назад он писал заметки в дивизионную газету в городе Коврове. В газете кроме Иванова работало два человека: ответственный секретарь и главный редактор. Так что Иванов, в то время выпускник Львовского военно-политического училища, был главной пишущей силой. Работа у него была чрезвычайно творческой. "Рядовой Хаббибулин прошел зачетный круг на 'отлично', а Сидоренко с отставанием. Честь и хвала Хаббибулину, позор Сидоренко!" Потом он занялся разоблачениями. Нелегальная продажа боевой техники, распределение дефицита через военторги и прочие злостные нарушения нашли достойное отражение в статьях старшего лейтенанта Иванова. В конце концов ему предложили уволиться по сокращению.
Процедура сокращения длилась два года. Иванов использовал это время с пользой. Сначала на простейшем аппарате он штамповал пуговицы: засыпал материал, нажал на рычаг, разобрал пресс-форму, высыпал пуговицы, потом снова засыпал материал, и так далее по 4-6 часов в сутки. Так Иванов впервые столкнулся с производством. А заодно получил возможность зарабатывать по 600 руб. в месяц.
Следующим этапом деловой карьеры Иванова стала продажа свиней. Не настоящих, а гипсовых свиней-копилок. Его друзья их изготавливали, а он продавал.
— Мы загружали в "уазик" 30 коробок по 40 свиней, ездили по области и сдавали их в магазины. Я получал фиксированную ставку и процент — выходила тысяча в месяц.
Так продолжалось до тех пор, пока Иванова не уволили из армии. Получив расчет, он вернулся в Москву, к родителям. Шел 1991 год, набирало силу кооперативное движение. Иванов в него влился. Деньги он зарабатывал на мелком посредничестве:
— Например, узнаешь, что кто-то хочет закупить телефонные аппараты, находишь продавца, берешь 100 аппаратов и в качестве оплаты получаешь 10 телефонов. Это твой навар.
Потом Иванов зарегистрировал ТОО, снял комнату под офис в ЖЭКе и стал думать, чем заняться дальше и где взять стартовый капитал для серьезного дела. Капитал явился в виде семейной пары, представлявшей интересы якутского торгового дома. Якутам требовалась "огненная вода". Иванов брал у поставщиков "Агдам" по 30 руб. за бутылку, а якутам продавал по 50. Продав 30 тыс. бутылок, Иванов заработал первые большие деньги. Начало карьере бизнесмена было положено.
Большие маневры
Над креслом Иванова в его кабинете висит удивительно романтическая фотография в рамочке: штук десять "КамАЗов" на фоне храма Христа Спасителя. Рядом на полке — несколько игрушечных грузовичков. О "КамАЗах" Иванов говорит как о любимой женщине — с теплотой и нежностью.
Иванов полюбил их так. В 1992 году он познакомился с "фирмачами", предлагавшими "КамАЗы" по 700 тыс. руб. за автомобиль. Нехитрый маркетинг показал, что на РТСБ они продаются как минимум по 900 тыс. руб. В общем, решили брать. Правда, для начала нужно было где-то взять деньги.
Тут Иванову крупно повезло. Познакомился он с большим человеком — хорошим приятелем Александра Смоленского, в то время президента банка "Столичный". Иванов решил, что это достаточный повод для получения кредита. Он приехал в фирму — дочернюю структуру "Столичного". И попросил денег.
— Через три дня я получил кредит в 55 млн руб. (примерно $1 млн) — без гарантий, без обеспечения, просто под имя этого человека. Деньги ушли на КамАЗ.
Грузовики пришли через десять дней. Уже через несколько месяцев Иванов с компаньонами продали все 75 машин и рассчитались с банком. Из оборотных средств Иванов инвестировал деньги в строительство жилых домов и получил пять этажей.
— Я не могу сказать точно, сколько мы заработали. Но в конце года мы подсчитали отношение нашего собственного капитала к оборотным средствам на конец года. Разница была в 3700 раз. Потом мы года два-три спокойно работали на кредитах — брали их под 120% годовых, загоняли деньги на КамАЗ, получали машины, продавали их, и у нас еще оставалось.
Так продолжалось до 1993 года. В фирме Иванова появилась служба продаж и маркетинга, а в офисе работало 50 человек. А потом на КамАЗе сгорел завод двигателей. Вместе в заводом чуть было не сгорели надежды Иванова на дальнейший успешный бизнес на грузовиках. Ну кому нужен "КамАЗ" без двигателя?
Хорошую мысль Иванову подсказали на самом КамАЗе: в Барнауле есть завод, выпускающий двигатели для БМП. Так вот, эти двигатели по своим характеристикам близки к камазовским.
— Через два дня я уже был в Барнауле. Там сидят серьезные сибирские мужики, столы у них завалены правительственными телеграммами с красной полосой: мол, нужно срочно организовать производство для замещения сгоревших камазовских двигателей. А у них своих проблем полно...
В итоге все-таки решение было принято. Иванов объехал все заводы, которые могли бы довести барнаульский двигатель до ума, и со всеми договорился. С 27 заводов в Барнаул шли детали, которые компоновались и устанавливались на "КамАЗы". Через несколько месяцев из Барнаула пошли эшелоны с готовыми грузовиками. Иванов на этом, конечно, заработал. А еще он получил контрольный пакет акций Барнаульского завода — там как раз шла приватизация.
Про "КамАЗы" Иванов рассказывал мне, наверное, целый час. Если бы бизнес на грузовиках продолжался до сих пор, то Иванов потратил бы на свой рассказ еще часа два. Но в 1997 году на КамАЗе полностью сменился менеджмент. Иванов отошел от оперативного управления своей компанией и занял в ней должность председателя совета директоров. А потом снова стал думать, чем бы ему заняться. Но так ни до чего серьезного не додумался. Но тут ему опять крупно повезло.
Боевая операция
В первый раз Иванов пришел на шарикоподшипниковый завод весной позапрошлого года, чтобы договориться об аренде площади для сервисного центра. Договоренность достигнута не была, но, видно, директору завода Иванов все-таки в душу запал. Потому что спустя полгода, когда на заводе началась процедура банкротства, директор предложил Иванову поработать арбитражным управляющим. Тогда для такой работы не требовалось никаких лицензий, а требовался лишь опыт экономической, юридической или хозяйственной деятельности. И желание. У Иванова все это было, и он согласился. В тот момент директор завода еще не знал, что сам вырыл себе яму.
На заводе тогда "висело" 38 млн руб. долгов "старыми". Объем производства едва дотягивал до 400 тыс. руб. в месяц, а рентабельность производства находилась на уровне минус 60%.
Иванов затребовал финансовую документацию, но ее ему не дали. Он хотел договориться с директором, но тот не слушал.
— Я сюда пришел, чтобы завод вытягивать, а люди здесь имели неплохую кормушку. Я сказал, что не буду исполнять чужую волю, а буду делать нормальный бизнес.
Нормального бизнеса на заводе не хотели. Поэтому спустя два месяца Иванов совершил на заводе "военный переворот". Как-то он вошел на завод с группой единомышленников, заменил охранников на постах на своих людей и направился в кабинет директора. Диалог был коротким. Иванов получил ключи от сейфа (он, правда, был пустой), печать, подписал приказ о назначении своего бывшего шефа исполнительным директором и поставил своих людей на финансовые должности. И, как он выражается, "остался один на один с этим хозяйством".
Хозяйству требовалось немедленное оперативное вмешательство. На заводе не было элементарного документооборота. Оборудование, закупленное еще в 60-х, оставляло желать лучшего. Производственные площади использовались нерационально: пара станков занимала 200 м2, хотя вполне могла уместиться и на 20 м2. Ну и, наконец, арендаторы платили примерно $4 за 1 м2, в то время как минимальная ставка по Москве в то время была $10-12.
Ничего сверхъестественного Иванов предпринимать не стал, а сделал то, что "написано в любом учебнике по менеджменту". Например, ввел нормальную бюрократическую систему.
— Устно ко мне никто не обращается,— хвастается Иванов, показывая мне специальную полочку для "донесений".— Все предложения должны быть оформлены письменно.
Все договоры с арендаторами были перезаключены, а производство перемещено с 40 тыс. м2 на 9 тыс. С освободившихся площадей Иванов убрал хлам и забетонировал. Сейчас у него на них большие виды (об этом чуть ниже). В результате проведенного маркетинга появились новые клиенты. Потом завод стал осваивать выпуск новой продукции. Например, выпускать шарики для пневматического оружия. Себестоимость закупаемого сырья была снижена на 10%... И еще много чего другого сделал Иванов — все это изложено мелким шрифтом на шестнадцати страницах его доклада "Опыт внешнего управления".
Красный день в календаре Иванова — 5 мая. В этот день арбитражный суд признал завод платежеспособным. Арбитражное управление, соответственно, было прекращено. А совсем недавно собрание акционеров назначило Иванова генеральным директором завода (правда, к этому времени 80% акций принадлежало структурам, в которых Иванов был хозяином или совладельцем).
В интерьере цехов Иванов выглядит как инородное тело. Холеный, в хорошо отутюженном костюме, он напоминает президента банка, но никак не директора завода. И, надо сказать, на производстве он не помешан.
— На производстве сейчас много не заработаешь. Вот, например, все предприятие приносит $5 млн в год. Из них $3 млн — это средства от арендаторов. Это значит, что нужно расширить сдаваемые в аренду площади. И получать деньги из других, не связанных с производством источников.
Например, Иванов собирается построить спортивно-культурный комплекс. И еще "поселить" на территории завода все ГИБДД Северо-Восточного округа. Причем деньги Иванов собирается получать не с ГИБДД, а с комплекса по обслуживанию автомобилей, который расположится в непосредственной близости от автоинспекции. В общем, боевые действия только начинаются.
МАРИНА ИВАНЮЩЕНКОВА
ВОЕННЫЙ ОПЫТ ПРИГОДИЛСЯ ВРЕМЕННОМУ УПРАВЛЯЮЩЕМУ — ОН ВЗЯЛ ЗАВОД ШТУРМОМ