В ночь после первого тура выборов известный автор политических частушек "экономически свободный" Константин Боровой, вглядываясь в цветное табло информцентра Центризбиркома, не без гордости заявил: "И вообще Лебедя придумал я. Хорошая идея — русский де Голль. Вот что нужно". А ведь еще менее года назад (в августе 1995 года) Константин Натанович, видимо, тогда еще не вполне дозревший до идеи русского голлизма, говорил о Лебеде несколько иначе: "Лично мне Лебедь очень нравится, хотя он и такой страшный путаник и у него мешанина в голове. Но генерал с таким низким голосом никогда не станет президентом". Итак, русский де Голль, страшный путаник или же некая "третья сила"? И дозрело ли русское общество до генерала с низким голосом? Время покажет.
Биография человека, претендующего на третью строчку в табели о рангах российской политической иерархии, — типичная биография удачливого кадрового военного, заработавшего звезды на погонах своим горбом и служебным рвением. Родился в 1950 году в печально известном Новочеркасске. В 1973 году закончил престижное в военных кругах Рязанское высшее воздушно-десантное командное училище, в 1985 году — Военную академию имени Фрунзе. Комвзвода, комроты все того же Рязанского училища. Потом была еще элитная Тульская дивизия — комдив Лебедь командовал ею в 1989-1991 годах. Ранее был комбатом в Афганистане. Через "Афган", кстати, прошла целая когорта нынешних генералов, вошедших в большую политику после распада большой страны. А они и не могли ее миновать, как не миновали "большого бизнеса" их подчиненные (Союз ветеранов Афганистана). В "Афгане" формировалась не только некая каста (кастовость особенно ценна в обществе времен "полураспада"), но и образ мыслей. Политическая ориентация мыслей в данном случае — дело второстепенное. Варенников и Миронов, Громов и Грачев. Лебедь. В 1991-1992 годах Лебедь — замкомандующего ВДВ России. Потом его отправляют в Приднестровье.
14-я армия остановила войну. Лебедь действовал жестоко: если надо было вводить комендантский час — он его вводил. Надо было арестовывать — арестовывал. Надо было проверить работу местной торговой сети — проверял. Не снимая камуфляжа и не вдаваясь в бухгалтерские тонкости. Надо было стрелять — стрелял. 14-я армия была не просто миротворческой. Она стала режимом, строем и образом жизни глубоко провинциального Тирасполя. Чего никогда не было в богатой военной биографии Александра Лебедя — так это службы в столице. Не скользил он по паркету. А когда впервые ступил на него, то сразу на думский. Где себя никак не проявил. Теперь — на кремлевский.
В политику генерал Лебедь вошел одновременно с увольнением из армии. Быстро и решительно. Ибо именно таким решительным образом вверг его в политику бывший начальник по "Афгану" Павел Грачев — посредством увольнения.
Мощную фигуру генерала, надо сказать, сразу заприметили из всех уголков политического спектра. Еще в бытность его командармом "свататься" к нему ездили и демократы-дэвээровцы, и патриоты-коммунисты, и просто те, кто хотел разыграть патриотическую карту. Сегодня уже мало кто помнит, что генерал Лебедь уже посидел на вершине вошедших в моду политических рейтингов. По опросам ВЦИОМ в июне 1995 года он вышел на первое место среди "наиболее приемлемых кандидатов на пост президента России". Конечно, рейтингом в 7,9% гордиться как-то неловко, но ведь и Ельцин тогда занимал "почетное" десятое место с 2%. Первое место Лебедь сохранял до осени. Но по мере раскручивания думской избирательной кампании волею политических судеб генерал попал в нехорошую кампанию "КРОмешников". Хотя, наверное, он был им по-своему признателен, ибо те вытащили его из приднестровского политического небытия, придав первый ускорительный импульс.
Конкретно из Тирасполя в московскую политику первым вывез Лебедя борец за права "ближнезарубежных русских" Константин Затулин, председатель комитета 5-й Думы по делам СНГ. Непосредственно перед снятием Лебедя с поста командарма Затулин организовал имевшие громкий политический резонанс думские слушания о судьбе 14-й армии (к тому времени Лебедь уже входил в Совет КРО). Генерал басом заявил с думской трибуны: "Оружие воровать не дам, и если надо будет кому-нибудь отвернуть голову — отверну вот этой рукой". И показал увесистый кулак. Имидж кулака с тех пор стал довлеть над генералом. Опытный аппаратчик Скоков (абсолютно, впрочем, неизвестный как публичный политик) сделал сразу две ошибки, взяв с собой в связку Лебедя. Рассчитывая сам на первое место, на второе в список КРО он поставил потенциально харизматического генерала, чем породил глубокий внутренний конфликт в КРО. Как человек по-военному лояльный, Лебедь до выборов соблюдал правила игры, но само КРО это не укрепило. Второй ошибкой Скокова стала попытка сыграть на ностальгии по "сильной руке". Причем делалось это самым примитивным образом: клипы КРО слишком отдавали запахом солдатских сапог, а пропагандируемая будущая юстиция навевала неприятные ассоциации с приснопамятными "тройками" прокурора Вышинского.
Общее впечатление усугубил образ тогда еще слишком "неотесанного" и мужланистого генерала, который еще не научился улыбаться "улыбкой Гагарина" (как он пытался сделать в ходе кампании-96 и даже изменил прическу). КРО навредили и подозрения в великорусском шовинизме, порожденные раннерогозинскими изысканиями о надобности формирования "русских общин" повсеместно, и даже на производстве. "Общинность" в "КРОмешном" понимании, против которой Лебедь, между прочим, никогда не возражал, показалась избирателям в декабре идеей куда более абстрактной, чем конкретные социальные и экономические проблемы. Генерал учел это обстоятельство в своей весенней кампании, выбрав что ни на есть последовательную неолиберальную экономическую платформу, которую эксперты сразу же приписали к "фрайбургской школе". Впрочем, его электорат вряд ли был в курсе этого обстоятельства. Да и сам генерал признал, что экономика — вообще-то не его дело. Лейтмотивом его кампании стало слово "порядок". И упрощенная схема "взятка — чиновник — тюрьма".
Неотъемлемое и уже не раз продемонстрированное Лебедем качество — умение схватывать все на лету и подстраиваться под партнеров. Возможно, это происходит от политической неискушенности. Но это вовсе не означает, что политические партнеры генерала должны абсолютизировать его лояльность.
ГЕОРГИЙ Ъ-БОВТ