Умер Петр Тодоровский
24 мая
Он пришел в режиссуру поздно, сорокалетним, уже известным оператором "Весны на Заречной улице" и "Жажды", но именно тогда, когда настал его час. "Верность" (1965) вышла в первый год застоя, он же — год рождения советской "новой волны". Оттепель была слишком патетична и догматична, "новая волна" нуждалась в штиле брежневской безыдейной эпохи, когда кино наконец обратило внимание на частную жизнь.
Тодоровский, едва ли не первым, перестал соразмерять жизнь героев с "большой жизнью" страны. По его философии, если идет страшнейшая война, а тебе 18 лет, твой возраст сильнее любой войны. 18 лет — всегда 18, даже если ты курсант, с ужасом рвущийся на фронт ("Верность"), или окопник, ослепленный властной, недолговечной красотой военно-полевой жены комбата ("Военно-полевой роман", 1983 год).
Любой жанр Тодоровский обращал в поэму о частной жизни. Он демонтировал жанры, отменяя визуальную иерархию смыслов внутри фильма. Всматривался в мелочи так уважительно, словно в них — смысл фильма и жизни. В долгие паузы вслушивался, как в канонаду или шум дешевого, но задушевного застолья. Пространство его фильмов разомкнуто, сюжет впитывает любые случайности, ненужные с драматургической точки зрения.
Красивая лошадь разглядывает танки, девушка с ведром беспричинно, если не считать причиной саму ее молодость, хохочет вслед марширующим курсантам. Невеста пропавшего в день свадьбы Гаврилова наблюдает с середины чужие драмы, завязки которых неведомы ни ей, ни зрителям.
Такое кино стремится к, вообще-то, смертельному для него импрессионистическому абсолюту: растворению смысла в хаосе, мелодии — в шуме. Тодоровский подошел вплотную к этой грани, даже прошелся по ней в своих лучших фильмах "Фокусник" (1967) и "Городской романс" (1970). Но сорваться в хаос не рисковал: для этого он был слишком режиссером, то есть пусть чутким и добрым, но демиургом, создавшим собственную, очень человечную, вселенную.
Весь 2013 / январь / февраль / март / апрель / май / июнь / июль / август / сентябрь / октябрь / ноябрь / декабрь