В Москву на гастроли приедет екатеринбургский "Коляда-театр".
В "Женитьбе" уязвимые и потерянные люди тянутся к выдуманным и смешным страстям
Фото: Андрей Махонин, Коммерсантъ / купить фото
В советские времена столичные гастроли, подобные тем, что предпринимает в театральном центре "На Страстном" "Коляда-театр", назывались отчетными — полтора десятка названий меньше чем за две недели. Каждый вечер — новый спектакль. Афиша — калейдоскоп постановок от "Гамлета" до новогодней комедии положений "Группа ликования", от "Ревизора" до современной трагикомедии "Букет". Нет, наверное, другого театра в России, который был бы столь же честен и столь же по-хорошему бесстыден: у всех других есть спектакли напоказ, для столицы и критиков, а есть — для невзыскательных обывателей, то есть для кассы. В театре же Николая Коляды нет деления на спектакли "для искусства" и "для народа". У него все — для всех. Наверное, это один из самых подлинно демократичных театров России.
Жаль, что на гастроли нельзя вывезти деревянный домик в центре Екатеринбурга, в котором после нескольких бездомных лет обосновался созданный драматургом и режиссером Колядой театр. Зрительный зал здесь находится в самой большой из комнат, повсюду царит атмосфера уютного сказочного балагана — театр вроде бы сделан из подручных материалов, из старья и лоскутов, из дешевого ширпотреба, который покупают на вещевом рынке, но иногда он взмывает в такие эмоциональные выси, что аж дух захватывает, будто тебя встряхнули и всю повседневную фальшь соскребли. Актеры Коляды часто и не похожи на актеров, они словно шагнули на сцену с соседних улиц, не корчат из себя властителей дум (хотя многие из них, например Олег Ягодин и Ирина Ермолова, украсили бы собой лучшие московские труппы). У большинства спектаклей Николая Коляды душа нараспашку, и отвечать им нужно тем же: если смеяться, то раскатисто и свободно, а если плакать, то не сдерживаясь и не стесняясь своей слабости.
Кто не видел спектаклей этого театра, начать, наверное, лучше всего со знаменитого "Ревизора", в котором действие происходит буквально в грязи — российское бездорожье хлюпает и растекается прямо перед носом у зрителей. Грязь тут — и правда жизни, и ее источник, и оружие, и вечное проклятие для обитателей страны, но и какая-то мистическая субстанция, заменяющая в России национальную идею. От Гоголя у Коляды прямой путь к Чехову: "Вишневый сад" поставлен как сатирический гротеск про людей, которые то прожигают жизнь и веселятся без причины, то враждуют без злобы, то самозабвенно жалуются на судьбу вместо того, чтобы о жизни задуматься и что-то в ней изменить к лучшему. О России и его "Женитьба" Гоголя: об уязвимых и потерянных людях, которые выдуманными, вычурными и оттого смешными страстями отгораживаются от грубости мира. В "Борисе Годунове" Коляда "вываливает" на сцену сотни матрешек, а в комедии "Играем Мольера" уже Россия и Франция глядятся друг на друга как в зеркала, отражающие все штампы восприятия...
В спектаклях "Коляда-театра", порой избыточных и слишком визуально щедрых, часто звучит много музыки, там много повторяющихся танцев и хождений по кругу — и как драматург, и как режиссер Коляда словно водит один вечный хоровод, будто заговаривает себя и нас, спасается шумной театральной круговертью от бессмыслицы будней и конечности земного бытия. Своих героев, особенно в современных историях, Коляда любит оставлять у разбитого корыта, перед лицом несбывшихся надежд и разрушенных иллюзий. Он дает им познать все возможные обманы и разочарования, разрешает исповедаться и всласть выплакаться, чтобы потом они могли утереться, послать к черту судьбу-злодейку и найти последнюю надежду в самих себе и в тех, кого любят.