Любой коридор рано или поздно упирается в стену. Даже валютный. Об этом свидетельствует вчерашнее заседание совета директоров ЦБ, на котором обсуждался проект основных направлений денежной политики на 1997 год.
Руководитель Центра экономических реформ при правительстве Сергей Павленко стал первым, кто громогласно заявил о том, что Россия уже вступила в новую стадию финансового развития: инфляция столь решительно пошла на убыль, что в последнюю декаду августа было зафиксировано даже падение цен.
Выяснилось, что замедление инфляции — неприятный сюрприз не только для адаптировавшихся к ней коммерческих банков. Во-первых, из-за снижения роста цен снижается собираемость бюджетных доходов, что подталкивает Минфин к весьма непопулярным решениям. Во-вторых, из-за снижения инфляции приходится спешно обновлять весь арсенал финансовой политики, а дело это хлопотное и чреватое ошибками. Тем не менее ЦБ заявил о готовности рискнуть.
Первый зампред ЦБ Александр Хандруев прокомментировал вчерашнее заседание совета директоров банка так: "Идет проработка вариантов: так, например, возможно сохранение валютного коридора, но возможен и переход к фиксированному или гибко фиксированному курсу". Аргументы в пользу отказа от действующей модели наклонной курсовой политики сводятся к тому, что в соревновании между курсовым ростом доллара и темпами внутренней инфляции произошла неожиданная смена лидера. Цены приостановились, а доллар продолжает расти. В ЦБ не стали вспоминать, что до этого на протяжении почти четырех лет в России происходило падение покупательной способности доллара. Важно другое: новая ситуация вкупе с ожидаемым снижением доходности государственных ценных бумаг делает особенно привлекательным вложение свободных рублей в валюту. Естественно, подобные перспективы в ЦБ оценивают негативно. И наиболее логичная реакция — фиксация валютного курса.
С одной стороны, ситуация выглядит прямо как в учебнике. Методом последовательных итераций курсовая политика сбила инфляцию, рубль стал конвертируемым по текущим операциям (Россия присоединилась к восьмой статье Устава МВФ), теперь пора переходить к мерам курсовой политики, принятым в развитых странах. Но почему тогда в словах Александра Хандруева не слышно законной гордости, скорее наоборот, хорошо различимы неуверенность и тревога? Иначе чем, например, объяснить его заявление: тяжело менять эффективные методы?
Вероятно, все дело в сезоне. В конце лета — начале осени не только дешевеют фрукты и овощи, тогда же лихорадит российский финансовый рынок. Вторая годовщина "черного вторника" (стоившего Виктору Геращенко кресла председателя ЦБ, а его преемнику Сергею Дубинину — поста и. о. министра финансов) отмечается 11 октября, первая годовщина открытого кризиса российской банковской системы — в середине августа. Вот в ЦБ и сочли за благо, обжегшись на молоке, дуть на воду и отрапортовали о готовности ответить на остановку цен фиксацией валютного курса. Вот только слухи о смерти инфляции могут оказаться преувеличенными.
Так как реальных причин для того, чтобы замедление инфляции вышло за рамки явления чисто сезонного по существу нет, то ЦБ разумнее было бы задуматься о том, чтобы по крайней мере не навредить. Попросту говоря, не спешить. В противном случае пострадают экспортеры, для которых сегодняшние курсовые премии — негаданная удача, и снова, вопреки грозным пророчествам, воспрянут импортеры, а в худшем — может быть продолжен осенний банковский мартиролог.
НИКОЛАЙ Ъ-ВАРДУЛЬ