Последняя неделя сентября началась юбилейными торжествами и ими же закончилась. Торжественное празднование шестидесятилетия со дня рождения мэра г. Москвы Юрия Лужкова плавно перешло в не менее торжественное празднование стодневия со дня производства ген. Лебедя в секретари СБ — так что недопотребленные на первом юбилее холодные закуски нашли себе применение на втором.
Более светлым и жизнерадостным оказался первый юбилей. Мелкие накладки если и случались, то лишь от того, что поклонники юбиляра в порыве радости являли усердие не по разуму — как то случилось с экономистом Павлом Буничем, решившим воспеть юбиляра языком школьного учебника физики: "Прежде всего Ю. М. — единица энергии. Есть 1 герц, 1 кулон, 1 ватт, 1 джоуль. Есть 1 лужков, чьи энергетическая мощность, потенциал потрясают, Я, например, моторный человек, но составляю от Ю. М. не более 0,1".
Конечно, хорошо, что столичную администрацию возглавляет именно Лужков, иначе мэра пришлось бы заменять десятью моторными Буничами, отчего у москвичей могла бы возникать сильная рябь в глазах. Тем не менее остаются неясности касательно физического смысла введенной Буничем новой единицы измерения. С одной стороны, 1 лужков сопоставлен Буничем с совершенно различными физическими единицами: в герцах измеряют частоту колебаний, в кулонах — заряд, в ваттах — мощность, в джоулях — энергию; с другой — Бунич, разъясняя физический смысл одного лужкова, разом поминает и энергию, и мощность и потенциал, который вообще измеряется в вольтах. Эклектичность физических познаний Бунича в сочетании с горячей преданностью мэру могут когда-нибудь серьезно его подвести — узнав, что в техпаспорте автомототранспортного средства мощность мотора измеряется в кВт и л. с., академик-энергетик с авторитетным видом станет уверять общественность, что под капотом "девятки" сидит девяносто лужковских сил, после чего все станут дивиться неимоверной кипучести и могучести тольяттинской самобеглой коляски.
В куда более драматических тонах обсуждается стодневие Александра Лебедя. К сожалению, физик Бунич не подключился к здравицам, хотя физический смысл 1 лебедя как некоего эталонного количества дров, наломанных за единицу времени (100 дней, например), значительно прозрачнее, чем в случае с 1 лужковым. Вместо того вице-спикер Думы Александр Шохин стал оценивать деятельность секретаря СБ посредством совсем не бесспорных исторических аллюзий. По мнению Шохина, "с тех пор, как Наполеон за 100 дней покорил Париж, многие политики измеряют деятельность друг друга именно этими категориями, хотя аналогия между политической деятельностью и военными действиями не всегда уместна".
В 1815 году для покорения Парижа Наполеону потребовалось не сто дней, а всего три недели, а по истечении ста дней император успел проиграть битву при Ватерлоо, а Париж — покориться войскам европейской коалиции. Но в другом отношении Шохин совершенно прав: аналогия между политической деятельностью и военными действиями типа той, которую привел он сам, и в самом деле не всегда уместна.
Если наполеоновская легенда оказывает влияние даже на скептического Шохина, то тем более зачарован ею пресс-секретарь СБ Александр Бархатов, откликнувшийся на очередные козни коварного Альбиона (представленного в данном случае сотрудницей газеты "Дейли Телеграф" Кэри Скофилд) так, как только и подобает верному соратнику великого императора: "Очередная провокация совершена против человека, который остановил войну в Чечне, который призван укрепить безопасность не только России, но и внести вклад в укрепление международной безопасности, что приветствуют все здравомыслящие зарубежные политики и главы государств".
Можно понять то, что стиль общения пресс-службы СБ с братом-журналистом в последнее время исполнен заслуженной газетчиками романтической желчности — "Ты жалок потому, что вера, слава, гений, все, все великое, священное земли с насмешкой глупою ребяческих сомнений тобой растоптано в пыли". Вызывает смущение лишь то, что для описания заслуг ген. Лебедя выбран жанр возвышенной эпитафии — нечто вроде "Хвала! он русскому народу высокий жребий указал и миру вечную свободу из мрака ссылки завещал", — тогда как объект эпитафии является вполне здравствующим. Вероятно, в раздумьях о том, как бы посильнее ответить британской газете, пресс-служба СБ наткнулась на завещание великого императора, начинающееся словами "Я убит английской олигархией и ее наемником", и настолько вдохновилась его возвышенным слогом, что не обратила внимания на могущие возникнуть недоуменные ассоциации.
Впрочем, приподнятый стиль панегирика все равно лучше, чем исполненная странных намеков похвала, произнесенная Лебедю пенсионером Медуновым, бывшим при Брежневе первым секретарем Краснодарского крайкома КПСС, который считает, что "у Лебедя много нужных задумок, но в спешке у него появляются такие прорехи, которыми тут же стараются воспользоваться его оппоненты".
Очевидно, первый секретарь крайкома намекает на циническую пословицу "и у старухи бывает прореха", но сопоставление мужественного генерала с какой-то непристойной старухой, которой пользуются оппоненты, представляется странной формой похвалы.
Окружение Лебедя все же вряд ли обидится на Медунова, но скорее станет радостно приветствовать его словами "Наш еси, брате Исакий, воспляшешь же с нами", поскольку в старые годы первый секретарь прославился коррупцией, сильно превышающей среднезастойный уровень, и был даже за то отправлен на пенсию по состоянию здоровья, а то, что к неистовому борцу с коррупцией с какой-то неодолимой суицидальной силой тянутся люди с совершенно определенной репутацией, давно уже является секретом Полишинеля. Еще прежде Медунова в объятия Лебедя заключился ген. Коржаков. "Патриот и сын своего народа", как охарактеризовал секретарь СБ бывшего начальника ГУО, не только решил, что его дела с Олегом Бойко, Национальным фондом спорта и многими иными лицами и организациями чрезвычайно украсят белоснежные ризы ген. Лебедя, но и пожелал сам облачиться в таковые ризы, печатно пригрозив всей российской верхушке страшными и таинственными разоблачениями.
В наших политических генералах есть что-то трогательно детское. Простодушный Коржаков понятия не имеет о мудрости великого Саади: "Имеющему мускус в кармане нет надобности кричать об этом — запах мускуса говорит за себя". Когда человек располагает компроматами убойной силы, те, кого это касается, прекрасно об этом знают и ведут себя соответственно. Компромат — не та вещь, наличием которой похваляются в газетах, а та, которой совершенно независимый журналист в нужный момент делится с любопытной публикой, как то и получилось в случае с незадачливым Коржаковым. Покуда тот рассказывал про хранящиеся в подвалах Удольфского замка одиннадцать чемоданов, его доброжелатели, не говоря худого слова, напечатали в газетах поучительные рассказы про дела патронируемых Коржаковым, а теперь еще и Лебедем, сотрудников корпорации "Росвооружение".
В какой степени степени классический сюжет "От русского флота остались одни адмиралы: флот старый потоплен, а новый ушел по карманам" реализовался в деятельности "Росвооружения", пускай доброжелатели сами разбираются со знаменитыми борцами за правду, а внимание публики тем временем приковано к предмету не менее возвышенному (высота этого предмета — 60 метров). Как объявил глава Москомархитектуры Александр Кузьмин, правительство РФ должно срочно выделить 50 млрд руб. "для завершения сооружения в центре Москвы памятника '300 лет Российскому флоту', автором которого является народный художник РФ Зураб Церетели" — иначе изделие перейдет в разряд долгостроя, и будет сорвано намеченное на 20 октября его торжественное открытие.
Для страны, где августовское финансирование армии составило 0,0% от бюджетного задания, нет, разумеется, более важной задачи, чем скормить Церетели еще 1 млн долларов. Печальнее всего, что с упразднением гладкоствольной артиллерии (типа шуваловских "единорогов") нельзя разом решить и армейские и эстетические задачи по гениальному методу Царя-преобразователя, памятник которому ваяет Церетели, — т. е. снять с постаментов заполонившие Москву бронзовые изделия и перелить их в пушки. Прогресс — дело хорошее, но при взгляде на эстетическое убранство столицы явленный с XVIII века прогресс в артиллерийской науке совершенно не радует.
МАКСИМ Ъ-СОКОЛОВ