Михаил Сафаров: откат воспринимается в стране почти как нормальная деловая практика

В марте выйдет исследование юридической компании Vegas Lex о корпоративном мошенничестве в России. Один из авторов исследования рассказал корреспонденту "Денег" Анастасии Якоревой, как сотрудники российских компаний разрушают бизнес и почему те зачастую смотрят на это сквозь пальцы.

"Главный принцип прост: tone from the top"

Самый опасный корпоративный мошенник описывается в исследовании так: высшее образование, высокие показатели, доверие руководства, опыт работы более трех лет. То есть худшим может оказаться лучший?

— Это действительно портрет мошенника, способного принести большую беду. Самые крупные, необратимые потери приносят лица, которые пользуются доверием, проработали относительно долго в компании, имеют высшее образование. Почему? Во-первых, чем человек умнее, тем у него больше шансов придумать и реализовать многоходовую схему. Во-вторых, чем выше позиция и больше степень доверия руководства, тем к большим ресурсам компании имеется доступ, тем больше шансов, что схему не раскроют или раскроют не сразу. Умных мошенников ловят поздно и часто случайно, то есть не в результате целенаправленной работы соответствующих подразделений компании. При этом умный корпоративный мошенник не светится.

Как вообще работает корпоративное мошенничество?

— Есть такое понятие — треугольник мошенничества. Любое правонарушение в сфере прав собственности, от украденного яблока до серьезной кражи и отката, совершается под влиянием нескольких факторов. Первый — давление внешних факторов, оно же мотив.

Что это значит? На ипотеку не хватает?

— Да, например, не хватает на ипотеку — распространенный случай, кстати. Или болезнь родственников, операция. Бывает еще масса причин, по которым людям нужны деньги помимо зарплаты и бонусов. От экстремальных — игровой или наркотической зависимости — до желания менеджера красиво жить. В том социуме, куда, например, такой менеджер стремится, люди живут по-другому: стоимость машин начинается от $100-150 тыс., дорогие квартиры, курорты. В общем, есть обстоятельства, которые мотивируют человека думать не только о легальном доходе. Второй фактор — это возможность.

Есть контроль или его нет?

— Да. Все люди в среднем делятся на три категории. Первая — патологически честные. Такие, как правило, работают контролерами, ревизорами и идейными следователями: даже если где что не так лежит, не возьмут. Таких в среднем не больше 10%. Вторая категория — патологические воры. Как в старом анекдоте: тушкой или чучелом, но унесут или хотя бы попытаются. Их тоже процентов десять. Остальные 80% — по обстоятельствам. Подобное процентное распределение в действительности зависит от ментальности, социальной группы, национальных и культурных особенностей.

Выше мы говорили о доверии. Повышение доверия означает снижение контроля, что открывает для потенциального мошенника окно возможностей. На Западе правила обязательны для всех. В большинстве иностранных корпораций, если установлена контрольная процедура, она проходит одинаково независимо от того, благосклонно к тебе начальство или нет. В России не так.

И наконец, третий элемент треугольника — самооправдание. Каждый человек руководствуется какими-то моральными установками и, совершая любое осознанное нарушение, всегда ведет внутренний диалог. Вариантов оправдать свои действия сотни, например "все так делают". Это одна из причин такой распространенности откатов... Вообще, сложилась вопиющая ситуация, когда откат, то есть коммерческий подкуп, воспринимается в стране почти как нормальная деловая практика.

Какими способами исследуют столь деликатную тему, как корпоративное мошенничество, и какова цель этой работы?

— Исследование по корпоративному мошенничеству Vegas Lex готовила около года — с ноября 2012-го. Было опрошено 127 компаний по всей России с помощью анкетирования или индивидуальных интервью. Большинство исследований изучают динамику и общие тенденции: уменьшилось количество мошенничеств или увеличилось, каковы основные угрозы и т. д. Кстати, уровень внутренней преступности зависит от состояния экономики: в кризис мошенничают чаще. Нам же хотелось изучить вопрос шире: узнать, насколько защищены интересы собственника, часто ли удается вернуть активы и восстановить репутацию компании, привлечь виновных к ответственности. Какие инструменты для этого используются, что можно и нужно улучшить.

Наверняка некоторые компании, с одной стороны, дают откаты, чтобы получить заказ или контракт, а с другой — сами страдают от откатов внутренних.

— Да, то, о чем вы говорите,— это фишка, которая сидит в голове у многих бизнесменов и управленцев. Проблема корпоративного мошенничества, та же распространенность коммерческого подкупа, связана с проблемой коррупции в стране в целом. Сейчас коррупция и корпоративное мошенничество как один из видов этого явления — это порой, если проводить медицинскую аналогию, неоперабельная опухоль. Она разрослась, и, если начать оперировать, пациент может и скончаться. Пример из практики: металлургическое предприятие, бизнес-процесс — поставки металлолома. На наш вопрос, почему собственник не готов разобраться с коррупционными схемами и тем самым повысить экономическую эффективность компании, он прямо отвечает: если я начну это делать, бизнес встанет, лом вовремя не придет или придет не в нужном количестве, вагоны не приедут.

Поэтому с коммерческим подкупом ситуация непростая. В некоторых случаях это нисходящая спираль, и, чтобы разорвать такой цикл, собственнику требуется определенная решимость.

Известны примеры американских компаний, разорившихся из-за корпоративного мошенничества. Скажем, энергетический гигант Enron. В России есть такие страшилки?

— Таких супергромких, за исключением финансовых пирамид, не припомню. Но я знаю случаи, когда компания из-за утечки информации, составлявшей производственное ноу-хау, потеряла со временем порядка 50% своей доли рынка по одному продукту в РФ. Самый большой убыток, указанный в исследовании,— $1 млрд. Это прямой ущерб плюс упущенная выгода. Не готов сказать, какая была методика оценки, какие экономические потери включены в эту цифру, но $1 млрд — это серьезно. Кстати, один из самых лучших кодексов корпоративного поведения был именно в обанкротившейся компании Enron. Написать можно любой правильный регламент, порядок, кодекс; вопрос — насколько это соблюдается в компании, прежде всего на уровне руководства. Основополагающий принцип тут прост: tone from the top, то есть тон задается сверху. Если наверху что-то не так — все...

В нашей практике был яркий пример, который демонстрирует полную нетерпимость владельцев бизнеса к мошенничеству. Большая компания — около 10 тыс. сотрудников, принадлежит одному физическому лицу. В этой компании есть руководитель подразделения, который является другом собственника. Служба аудита находит у него некое злоупотребление на 70 тыс. рублей. В компании хорошо отлажена процедура: внутренний аудит докладывает акционеру о факте, тот вызывает руководителя подразделения: объясни, что это было? Объяснить товарищ не смог, а факты свидетельствовали против него. Чем закончилось? Возбуждением уголовного дела. Были представлены документы в правоохранительные органы. Компания предала этот факт огласке.

70 тыс. рублей? Как-то это несерьезно.

— Руководитель прокололся на мелочи, больше там ничего не нашли, но одного инцидента было достаточно, чтобы появились серьезные подозрения. Когда мы спрашивали акционера, почему прибегли к таким серьезным санкциям и не решили вопрос путем переговоров, он отвечал: "Мы не ведем переговоров с террористами". Провинившийся руководил транспортным подразделением. Если просто представить, какие через него могли проходить финансовые потоки, выходит совсем плохо. И если руководитель злоупотребил доверием в такой мелочи, то с очень высокой вероятностью пошел бы и дальше. Конечно, затраты компании на разрешение этой ситуации сильно превысили 70 тыс. рублей. Руководителя уволили, расстались с его заместителями. Зачем? Для поддержания надлежащей корпоративной культуры. Факт предали огласке внутри компании, чтобы показать: компания не приемлет воровство, исключений не бывает.

Должна ли компания выносить сор из избы?

— Стоит ли это предавать внешней огласке, зависит от того, что случилось. Мнения участников исследования разделились: 58% респондентов считают, что внешняя огласка нужна, 42% — что нет. Но внутренние показательные процессы точно нужны. Если спускать с рук, у коллектива возникает, с одной стороны, чувство безнаказанности, с другой — ощущение, что в компании не все в порядке. Снижаются эффективность и мотивация к работе.

Все начинают смотреть, что бы украсть?

— Еще и авторитет руководства может пострадать. Есть другой пример: кассир, обслуживающий наличные деньги, без всяких сложных схем за год или полтора, как доказало следствие, уводит из кассы порядка 10 млн рублей. Человека привлекли к уголовной ответственности. Мы разговариваем с коллективом и слышим от сотрудников: почему руководство не уволило главного бухгалтера, в чьем подразделении такой факт случился? Наша рекомендация в этом случае, простите за аналогию: если хирурги оперируют злокачественную опухоль, они удаляют еще и прилегающие ткани. При наличии обоснованных подозрений и вероятности соучастия следует расстаться с главбухом.

"Главное в случае выявления мошенничества — не посадить, а вернуть"

В исследовании среди факторов, которые влияют на отношение компании к мошенничеству, упомянуто "наличие долгосрочной стратегии". Если она есть, мошенничеств меньше?

— Давайте возьмем для примера быстрорастущие компании-"газели", которые активно завоевывают долю рынка. Один из владельцев такой компании сказал мне: "Для нас борьба с корпоративным мошенничеством сейчас не очень актуальна. Знаете почему? Больше скорость — меньше ям". Для такой компании время заниматься противодействием корпоративному мошенничеству еще не пришло. Владелец бизнеса и его топ-команда в этом случае сфокусированы на развитии и быстрых темпах роста. Это нормально. Почему институты борьбы с мошенничеством сильно развиты на Западе? Потому что там давняя история развития бизнеса. У нас некоторые компании — как подростки. Почему люди в молодом возрасте не всегда заботятся о своем здоровье? Потому что не в полной мере осознают целесообразность такого рода инвестиций. Но, когда человек осознает, что хочет дожить относительно здоровым лет до 90, он рано или поздно бросает курить, начинает вести здоровый образ жизни. По аналогии, если бизнес строится надолго, рассчитывает на привлечение инвестиций, планирует размещение IPO, то есть имеет долгосрочную стратегию развития, компания начинает бороться с мошенничеством, осознавая связанные с ним риски.

Сложно ли доказать факт корпоративного мошенничества?

— Простые случаи, как правило, не вызывают затруднений в раскрытии и доказывании. Но в сложных кейсах собрать доказательную базу, достаточную для привлечения к ответственности, особенно к уголовной, бывает сложно. Как мы уже говорили, инцидент часто фиксируют не сразу, а время, как известно, стирает следы. Плюс есть масса факторов, которые затрудняют сбор доказательств. Именно поэтому наиболее распространенная и серьезная по последствиям мера ответственности для корпоративных мошенников — увольнение.

Какие здесь могут быть рекомендации?

— Почему так часто увольняют по соглашению сторон? Как раз потому, что для большего у компании не всегда достаточно материала. Иногда работник может предъявить встречные претензии работодателю. Яркий пример: в качестве доказательства факта коммерческого подкупа используется электронная переписка сотрудника. Компания может получить доступ к его почте, которую он отправлял со своего служебного компьютера. Но, если корпоративные документы, регулирующие вопросы служебной информации, были оформлены неправильно, у работодателя может возникнуть проблема. Дело в том, что, если информация не является собственностью компании, это уже состав 138-й статьи УК РФ — нарушение тайны переписки. В таких случаях, когда есть пороки в собранной доказательственной базе, один выход — соглашение сторон.

Целесообразно прибегать к адвокатским расследованиям: они повышают качество сбора доказательств. А если в ходе этого расследования вскрылись дополнительные неприятные для компании факты, все материалы такого расследования защищены режимом адвокатской тайны. При представлении в органы правильно скомпонованных результатов адвокатского расследования шансы на успешное расследование повышаются.

Что еще важно: у большинства компаний на практике нет общего регламента реагирования на инциденты. То есть существуют отдельные регламенты для профильных подразделений, но единого, устанавливающего, что согласованно друг с другом должны делать, например, юристы, безопасники, компьютерщики и кадровики, нет. В итоге — "ручной привод" в большинстве выявленных инцидентов.

В исследовании говорится, что активы удается вернуть менее чем в трети случаев.

— Да, это узкое место в противодействии корпоративному мошенничеству. Если задать вопрос владельцу бизнеса, что самое главное в случае выявления мошенничества, он не скажет "уволить" или "посадить". Он скажет "вернуть". И тут начинается самое сложное. Многое зависит от изощренности схемы, от того, насколько оперативно обнаружили инцидент, успели ли отследить активы и применить обеспечительные меры. На возврат активов могут уйти годы.

За все время исследования только один респондент указал, что смог возместить и прямые убытки, и упущенную выгоду. Но у нас нет данных о размере убытков и о том, какие ресурсы были затрачены на восстановление статус-кво.

Кстати, самые тяжелые последствия возникают при хищении информации, тут они просто необратимы. Мы видим, что это сильно недооцененный риск. На конкурентном рынке технологии, базы данных клиентов, маркетинговые планы, информация о сделках представляют особый интерес.

Законодательство в России позволяет бороться с корпоративным мошенничеством?

— В заключительной части исследования есть ряд рекомендаций по совершенствованию законодательства. Мы видим основную проблему в том, что сейчас у компаний нет законодательно закрепленных стимулов внедрять такие процедуры. Должны быть своего рода мотивирующие нормы, которые устанавливают, что, если компания внедрила и поддерживала ряд профилактических мероприятий, она в случае совершения сотрудником коррупционного преступления не будет привлечена к ответственности либо санкции будут снижены. Осознание необходимости борьбы с корпоративным мошенничеством — вещь хорошая, но должны быть и законодательные стимулы, которые поддержат и мотивируют бизнес.