Госдума окончательно приняла разработанный еще в 2011 году закон, вводящий ответственность за финансирование экстремизма. О том, что под экстремизмом в России можно "признавать слишком многое — от терроризма до инакомыслия", вчера предупредили члены президентского Совета по правам человека (СПЧ), которых попросили обсудить разработанную силовиками Стратегию противодействия экстремизму до 2025 года.
Фото: Петр Кассин, Коммерсантъ
Госдума приняла в третьем чтении антиэкстремистский закон, проект которого был внесен еще правительством Владимира Путина (см. "Ъ" от 8 августа 2011 года). Закон дополняет Уголовный кодекс (УК) статьей 282.3, которая предусматривает санкции за финансирование экстремизма, а также адаптирует старые статьи УК под новые реалии. В частности, призывы к осуществлению экстремистской деятельности (ст. 280) и разжиганию ненависти (ст. 282) в интернете приравниваются к таким же призывам в СМИ.
Также закон дает новую редакцию ст. 13 о противодействии экстремизму (ответственность за распространение экстремистских материалов). Теперь четче прописан алгоритм попадания информации, признанной судом экстремистской, в специальный реестр: копия вступившего в силу решения суда в трехдневный срок направляется в орган государственной регистрации, который в течение 30 дней включает информационный материал в список экстремистских материалов. Упоминание, что решение о включении в список может быть обжаловано в суде, из новой версии исчезло. Депутат Госдумы, глава юрслужбы КПРФ Вадим Соловьев считает, что решение суда и так можно обжаловать в общем порядке. Законодатель мог просто убрать лишнюю норму, считает адвокат Дмитрий Аграновский, но на практике "апелляционные инстанции могут перестать принимать решения к обжалованию", опасается он.
СПЧ же вчера был подключен к обсуждению разработанной межведомственной группой во главе с министром внутренних дел Владимиром Колокольцевым Стратегии противодействия экстремизму до 2025 года ("Ъ" писал о ней 20 июня). Член СПЧ, председатель президиума коллегии адвокатов "Адвокатское партнерство" Юрий Костанов удивился, что концептуальный документ разработан с участием не политических, а "сугубо исполнительных органов". Получившийся "директивный документ", опасается он, будет исполняться традиционным для бюрократии методом. Поэтому он призвал коллег не удивляться, если вскоре полицейские из райотделов начнут ходить по школам и проверять, насколько эффективно там проводится "антиэкстремистское воспитание". Скажется и отсутствие точной терминологии, из-за чего при желании "экстремистским материалом можно признать даже Библию".
Когда "под экстремизмом можно понимать многое — от терроризма до инакомыслия", возникают обоснованные подозрения, что стратегия написана "для борьбы с политическими оппонентами" власти, заявил член СПЧ Александр Верховский. Поэтому он указал на различие между "непосредственно опасными" проявлениями экстремизма и теми его разновидностями, которые таят "опосредованную опасность". Правоохранителям он предложил сосредоточиться на первом, так как речь в это случае идет о насильственных преступлениях. Однако невозможно победить "идеологию, распространение идеологии" силами правоохранительных органов и Уголовного кодекса, уверен он.
Член СПЧ и Общественной палаты Иосиф Дискин не согласен с тем, как авторы стратегии из МВД понимают причины, поражающие экстремизм, сводя их к "всесилию" экстремистской идеологии. "Не идеология порождает экстремизм",— уверен господин Дискин. Главная причина, по его мнению,— это "социально-экономические проблемы, без решения которых экстремизма не победить". Не менее важно, чтобы у каждого человека в стране были условия "для реализации своих устремлений, для самореализации".
Свои предложения по корректировке стратегии правозащитники передадут МВД. Прибывший вчера в СПЧ замначальника главного управления по противодействию экстремизму МВД Владимир Макаров поблагодарил членов СПЧ за содействие. Те в ответ взяли с него слово, что управление письменно проинформирует о том, были учтены или нет замечания правозащитников при доработке стратегии.