Пьеро во время чумы

Отчаянно и с переменным успехом борющиеся за выживание своего научно-исследовательского института петербургские театроведы совершили попутно небольшой издательский подвиг: обидно будет, если он окажется замеченным только в узких профессиональных кругах. В юбилейный год Всеволода Мейерхольда (1874-1940) они переиздали, снабдив несколькими научными статьями и подробными комментариями, все выпуски театрального журнала "Любовь к трем апельсинам", вдохновителем и издателем которого, выступавшим под псевдонимом Доктор Дапертутто, Доктор Вездесущий, собственно, и был Мейерхольд. У журнала, как и у издателя, в этом году юбилей, первый номер вышел в свет в начале 1914 года.

Редкие "сквозные" переиздания газет и журналов, как правило, представляют собою переплетенные репринты и чем дальше, тем чаще заменяются собраниями файлов сканированных страниц. Тут издание совсем другого рода: тексты переведены в современную орфографию, нет иллюстраций и оригинального дизайна (что обидно, но, вероятно, было экономически неизбежно) — зато есть подробнейшие комментарии, не собранные в финальный тяжеловесный "аппарат", а удобно размещенные после каждого журнального текста. В результате получилось увлекательнейшее... тут нужно было бы написать "чтение". Но это не совсем так.

То есть, конечно, чтение — если вас всерьез интересуют несколько специальных тем. В первую очередь комедия дель арте. Или практические упражнения по сценическому движению. Или редкие переводы: например, "Близнецы" Плавта в переводе Сергея Радлова, итальянские и испанские интермедии XVII и XVIII веков. Или исследования музыкального строя сценической речи авторства Михаила Гнесина. Все это безусловное сокровище, но все же сокровище, главным образом, для театроведа и филолога.

Всем остальным два полновесных тома рекомендуются не столько для "ученого" чтения, сколько для, скажем так, очень медленного перелистывания. Потому что на самом деле в руках у вас не отдельные выпуски антикварного периодического издания, а роман длиною в три года. Роман-журнал — коллективное произведение, авторы которого являются и его персонажами. Сюжетные линии этого романа закручены и запрятаны где-то между текстами и комментариями.

Здесь нужно сделать неизбежное отступление об инициаторе и издателе, о Вездесущем Докторе.

Всеволод Мейерхольд — без спора одна из самых ярких и впечатляющих фигур в культурной жизни Петербурга в 1910-е годы. Успешный актер и режиссер императорских театров, постановщик "Грозы", "Стойкого принца", "Дон Жуана", "Орфея и Эвридики" (с хореографией Фокина), а позже "Маскарада" — самых сенсационных, дорогостоящих и помпезных премьер предвоенного Петербурга: все это не мешает ему быть бесстрашным экспериментатором. Взгляд его устремлен вперед, он безостановочно ищет новое и привлекает к себе новое.

Неудивительно — искусства ищут себя заново на рубеже веков: требуются новые формы, новый язык, новое видение, новая выразительность. Среди идеологов Серебряного века и начинающегося Нового времени, в котором пророков и крысоловов с дудочкой (в том числе и в самом высоком смысле) было немало, Мейерхольд — один из самых притягательных и убедительных.

Беря название журнала взаймы у итальянского драматурга, автора "Турандот", Карло Гоцци, а собственный псевдоним у итальянской комедии масок, Мейерхольд обозначил этим не столько приверженность определенной традиции, сколько определенное представление о будущем театра. Этому поиску посвящен и "Журнал Доктора Дапертутто", и театральная студия, одним из произведений которой этот журнал являлся.

Круг его авторов — костяк студии и редакции, единомышленники Вездесущего Доктора, юные, начитанные, увлеченные. Новый театр искали не как историческое понятие, не на время (будущее), а навсегда (Будущее), искали как философский камень. Медленно перелистывая "Журнал Доктора Дапертутто", вы находите имена, тексты и биографии людей, которые позже станут корифеями советского уже искусствознания, первый ряд и первое поколение искусствоведов, театроведов, лингвистов: Мочульский, Жирмунские, Бонди, Пяст, Игнатов, Алперс, Соловьев — кто-то из них остался с журналом и студией, кто-то рассорился с Доктором, кто-то просто выбрал другую стезю. Пока что все они здесь, под одной обложкой, рассуждают о преимуществах Гоцци перед Гольдони, ругают "жизнеподобие" и натурализм, публикуют первые переводы с только что выученных языков, воюют за свое понимание условности, поэзии, телесности... Короче, заняты важнейшими делами.

И все же самая причудливая сюжетная коллизия романа-журнала "Любовь к трем апельсинам" — не в поисках театра будущего. Вернее, не в одних этих поисках. Достаточно взглянуть на даты.

Время выхода журнала — как уже было упомянуто — с начала 1914 года. Современный читатель — листатель — понимает сюжет с полуслова. Императорские театры, Серебряный век, комедия масок: листая, добираемся до номера, отправленного в печать весной 1914-го, в начале лета 1914-го, в конце лета 1914-го...

Ничего не происходит. И это "ничего" настолько ошеломляюще буквально, что хочется проверить ногтем или ножом для бумаг, не склеились ли страницы только недавно отпечатанного двухтомника. Сидя в центре Петербурга, который вот уже и стал Петроградом, редакция в течение почти трех военных лет издает свой театральный журнал — в полностью неизменном виде. Если бы это был не журнал, а человек, про него сказали бы "ни один мускул не дрогнул"...

Разумеется, есть неизбежные, будто сквозь зубы, упоминания: в основном просьбы к читателям извинить нарушение периодичности "в связи с обстоятельствами нынешнего времени" — с осени 1914 года пошли сдвоенные и строенные номера. Но в самой субстанции журнала, в его тематике, в его языке за три года, практически нет следов войны, отпечатка исторического времени, его главные герои по-прежнему Пьеро, Арлекин, Панталоне, Коломбина. (Справедливости ради: оригинальная сценическая композиция "Огонь" посвящена завоеванию Бельгии, но смысл ее как раз в том, чтобы перевести историю из актуального регистра в условный, обобщенный.) На протяжение1914-1915-1916 годов "Любовь к трем апельсинам" все так же увлеченно, но академично информирует своих читателей об итальянской комедии масок и структуре сценической импровизации. Раздел "Хроника" сообщает об актерских бенефисах, об уходах из жизни деятелей искусства, о премьерах.

Сейчас уже не скажешь, чего здесь больше. Страха перед тем, что происходит за студийными стенами? Богемного снобизма? Пророческой самоуверенности? Героического отказа быть участником катастрофического времени? Так или иначе "с широко закрытыми глазами" студия и журнал Доктора Дапертутто едва не дотянули до революции, помешала лишь катастрофическая нехватка бумаги, из-за которой журналу все же пришлось в 1916-м объявить о закрытии.

В 1917-м Доктор Дапертутто, как известно, облачился в революционную кожанку — ему, и многим его студийцам казалось, что Театр Будущего вот-вот осуществится в настоящем. То, что это — иллюзия, выяснится еще через несколько лет.

"Любовь к трем апельсинам" (1914-1916). Научно-исследовательский проект по творческому наследию В.Э. Мейерхольда, РИИИ, СПб, 2014