Послание президента Федеральному собранию должно было внушить бизнесу надежду, что налоги повышаться не будут, а вернувшимся из офшоров капиталам ничего не грозит. Однако многие предприниматели считают, что налоговый мораторий не избавит их от новой нагрузки, а к амнистии возвращаемых из офшоров капиталов пока предпочитают присматриваться: слишком многое зависит от того, как это поручение будет реализовано на уровне законодательства.
Фото: Ирина Фильченкова
По данным газеты "Коммерсантъ", правительство приступило к выработке механизмов реализации поручений, содержащихся в послании Владимира Путина. А деловое сообщество тем временем пытается понять, что именно будет написано в конкретных документах и как именно скажется на конкретных бизнесах.
Вероятно, самые простые вопросы касаются создания реестра для повышения прозрачности и публичности проверок (запуск намечен на 2015 год) и трехлетнего моратория на их проведение для законопослушных компаний. Последний, по мнению руководителя аналитической службы "Пепеляев Групп" Вадима Зарипова, не имеет отношения к налоговым проверкам, скорее к пожарным, санитарным и далее по списку. "Они и так уже проводятся выборочно, а проблема заказа там так остро не стоит",— говорит он. Например, ФНС сейчас активно занимается экспериментом по внедрению интернет-касс, которые, собственно, и должны повысить точечность проверок. В ведомстве "Деньгам" сказали, что новые инициативы пока не готовы комментировать. В пресс-службе Минфина на запрос "Денег" не ответили. Впрочем, даже если в реестр все-таки включат налоговые проверки, едва ли стоит рассчитывать на его информационную полноту. "Поскольку такой реестр будет вести госорган, а не независимая организация, вопрос эффективности предлагаю оставить открытым",— говорит партнер Paragon Advice Group Александр Захаров.
"Любая публичность отсекает какое-то количество коррупционных дел,— говорит партнер International Tax Associates B.V. Рустам Вахитов.— Так что вреда не будет в любом случае. Помимо этого эффективность повышают внутренние процедуры контроля. Например, налоговые проверки последние несколько лет все более точно попадают в серые и черные схемы, результативность проверок растет. Нужно бороться с неэффективностью проверок и через установление системы KPI в самих ведомствах. Возможно, целесообразно обеспечивать участие представителей бизнес-омбудсмена в проверках, чтобы было понятно, ищется мзда или реальные нарушения".
Больше сомнений, по сообщению "Ъ", в том числе и у Минфина по поводу четырехлетнего моратория на изменение налоговых условий начиная с 2015 года. Зарипов говорит: "Конечно, это можно гарантировать, если убрали порог зарплат по взносам в ФФОМС и фактически они увеличены на 5%. Это очень серьезный удар по всем компаниям с высокой производительностью труда. Помимо этого повысили налог на дивиденды, налог на недвижимость перевели на кадастровую оценку, ввели торговые сборы, до конца года может появиться еще и экологический сбор".
Еще одна попытка компенсировать малому бизнесу повышение страховых взносов и прочих сборов — введение двухлетних налоговых каникул для вновь создаваемых компаний — лежит в виде законопроекта в Думе еще с лета. Во-первых, сам подход остается сомнительным, так как все могут позакрывать компании и открыть их заново. Во-вторых, цена вопроса для регионов немаленькая — 200 млрд руб.; восполнять предполагалось за счет профицита бюджета, но с ухудшением экономической ситуации надеяться на это не стоит. По мнению директора института "Центр развития" НИУ-ВШЭ Натальи Акиндиновой, повышать налоги в рецессию нельзя в принципе. "Дисбаланс бюджета очень быстро нарастает как на федеральном, так и на региональном уровне,— говорит она.— Решить эту проблему должно снижение расходов на 5% в реальном выражении, как предложил президент. Но там исключены темы обороны и безопасности, а это треть расходов. Также нельзя сократить и трансферт Пенсионному фонду без более решительной пенсионной реформы. В 2015 году еще можно как-то справиться с помощью Резервного фонда, но если рецессия продолжится и в 2016-2017 годах, то бороться с дисбалансом будет сложнее. Будет сильное сопротивление со стороны чиновников, поэтому вопрос о повышении налоговой нагрузки может вновь подняться".
Более того, мораторий не распространяется на скрытые налоги, которые официально таковыми не являются,— торговый сбор, утилизационный сбор, плату с производителей и импортеров оборудования, используемого для воспроизведения звукозаписи (1% с продаж), плату за проезд грузовиков по федеральным трассам, плату за пользование интернетом, отмену льгот и так далее. И хотя многие из перечисленных мер пока на стадии обсуждения, далеко не все будут реализованы, бизнес-сообщество все равно обеспокоено. В том числе и появлением труднопредсказуемых новаций фискального свойства. "Каждое министерство в свой отраслевой закон стремится внести какой-нибудь платеж под предлогом необходимости финансирования новых направлений,— говорит Зарипов.— Формально они будут вне Налогового кодекса. Можно также расширять налоговую базу, отменять налоговые льготы. В общем, форм повышения налоговой нагрузки много. Поэтому нет никакой уверенности, что обещание не повышать налоги вновь не будет нарушено".
В целом же обсуждать конкретные формулировки из послания пока нет смысла, они еще могут измениться в процессе законотворчества, считают юристы.
Возможно, впрочем, страхи бизнеса преувеличены. Средняя налоговая нагрузка в России (в 2013 году — 33,3%) близка к средней по ОЭСР (34,1%). Причем с 2007 года она снизилась на 3,2 процентных пункта.
Из офшора с чистой совестью
Но самый сложный вопрос — полная амнистия капиталов, возвращающихся в Россию. По мнению президента, нужно избавить бизнес не только от штрафов за неуплату налогов, но и от уголовного преследования и вопросов о происхождении денег. Собственно, не нужно будет платить ничего, главное — возвращайте. В таком формате экономические амнистии в России еще не проводились. Попытки предпринимались в 1993, 1995, 1998, 2002 и 2007 годах. Из них реально было проведено только две — в 1993 и 2007 годах. Двадцать лет назад власти наивно предполагали, что бизнесмены ради легализации заплатят налоги полностью и испугаются наказания в размере штрафа 300%. Во втором случае амнистия и вовсе касалась только физлиц. В казну дополнительно поступило всего 3,7 млрд руб. (меньше 0,05% налоговых сборов 2007 года), объем теневого сектора эксперты оценивали в 16,3 трлн руб.
Даже если новая амнистия будет самой либеральной за всю историю России (с закрытым перечнем выпадающих из нее источников капитала вроде торговли оружием, наркотиками и людьми), полностью гарантировать неприкосновенность она не сможет. По мнению Зарипова, сделать так, чтобы правоохранители не копались в прошлых делах амнистированных компаний, можно, но избавить их от повышенного внимания в будущем очень трудно. "Возможно, стоит обеспечить владельцам капиталов режим строгой конфиденциальности, как в 2007 году,— говорит он.— Тогда декларационный платеж в банке сам по себе считался актом заявления об амнистии". Иная точка зрения у Захарова: "Лучшая гарантия в мировой практике — это выдача бумажной индульгенции или сертификата. В Италии, например, он исключал привлечение к уголовной ответственности. Я знаю случай, когда в США, во Флориде, один бизнесмен задекларировал большой скрытый актив в Швейцарии и был оштрафован на сумму большую, чем задекларировал. Если такого у нас не будет, то хорошо".
В Европе и других странах накоплен богатый опыт налоговых амнистий, и не нужно изобретать велосипед, считает Вахитов: "Устанавливается процедура проверки источников капитала, и если нет криминального следа, то фиксируется объем легализуемого имущества, с него платится определенный налог, и собственнику гарантируется отсутствие дальнейших вопросов. Как это будет организовано в России, сейчас сложно сказать, но при наличии политической воли вопрос может быть решен эффективно и не растягиваться на годы".
Проблема как раз в гарантиях. Капитал не возвращается в Россию не потому, что боится преследования или штрафов, а потому, что не уверен в сохранности имущества в будущем. "Никто не отменял рейдерские захваты, а уголовные дела можно возбудить и по вновь открывшимся обстоятельствам",— говорит Захаров. И, разумеется, в реализации: по данным "Ъ", Минфин сформулировал "четыре вопроса о конструкции амнистии", до получения ответов на которые прогнозировать ее влияние на экономику преждевременно.
И все же амнистия — это логическое завершение закона о контролируемых иностранных компаниях. Однако в ней недостаточно ясно обозначены стимулы. По сути, единственный оглашенный — это проблемы, которые могут возникнуть и уже возникали у российских бизнесменов на Западе. Однако в санкционный список, как известно, входят далеко не все отечественные компании. Учитывая, что правила налогового резидентства физических лиц не изменились, говорит Зарипов, многим российским предпринимателям придется выбирать: остаться здесь или там, и нет никаких гарантий, что кто-то не предпочтет стать "гражданином мира".