Жизнь замечательных байопиков

Биографические фильмы окончательно превратились в главную мировую кинотенденцию, вытеснив ремейки, экранизации и сиквелы. От байопиков не скрыться ни в авторском, ни в массовом кино — Клинт Иствуд снимает биографию снайпера Криса Кайла, Вернер Херцог — Гертруды Стайн, Бертран Бонелло — Ива Сен-Лорана, Майк Ли — Уильяма Тернера. За последний месяц вышли фильмы про Алана Тьюринга, Стивена Хокинга, Уолтера и Маргарет Кин, Мартина Лютера Кинга и Луи Замперини. Интерес режиссеров к выдающимся человеческим судьбам принимает уже какие-то совсем причудливые формы: на днях Оливер Стоун объявил, что собирается снимать байопик Влада Листьева. Weekend вспомнил несколько достойных людей, обделенных должным вниманием кинематографистов, и попробовал представить, как могли бы выглядеть их идеальные байопики.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Предыдущая фотография

Следующая фотография

1 / 13

Фото: Zuma / ТАСС

Фото: AP

Фото: Reuters / Hannibal Hanschke

Фото: Reuters / Paul Hackett

Фото: EPA / ТАСС

Фото: WireImage / Getty Images / Fotobank.com

Фото: PhotoXpress

Фото: Коммерсантъ / Наталья Логинова  /  купить фото

Фото: ТАСС

Фото: Reuters / Suzanne Plunkett/Files

Фото: Zuma / ТАСС

Фото: EPA / ТАСС

Первая публикация Иды Тарбелл о Standard Oil в журнале McClure's, ноябрь 1902 года

Анна Сотникова, Олег Соболев

#битник
Гарри Эверетт Смит (1923-1991)

На протяжении почти всего XX века нью-йоркский Даунтаун населяли безумные авантюристы, отпетые романтики, удивительные эксцентрики и загадочные отшельники — но мало кто был авантюрней, романтичней, эксцентричней и загадочней, чем Гарри Смит. В раннем детстве он жил на индейском кладбище, подростком увлекся теософией и каббалой, в 22 года начал снимать суперавангардные короткометражки, а в 29 собрал для Смитсоновского института "Антологию американской фолк-музыки" — шесть пластинок блюзов, кантри и религиозных гимнов, записанных в полевых условиях на Юге США и в большей, чем любая другая музыка, степени ответственных за всеамериканскую моду на фолк-музыку конца 1950-х — начала 1960-х. Он создавал огромные абстрактные полотна, коллекционировал странные предметы в диапазоне от украинских пасхальных яиц до индейских головных уборов, писал стихи и выступал своего рода проводником в мир нью-йоркской богемы. А последние пару десятков лет частенько подрабатывал тем, что за небольшой гонорар под видом обычного гостя посещал богатые светские вечера в Нью-Йорке, развлекая присутствующих многочасовыми речами обо всем на свете.

Ситуация с байопиками битников, прямо скажем, неутешительная — есть серьезное подозрение, что на ближайшие лет двадцать они все зарезервированы Джеймсом Франко. Более того — как показывает практика, затея снимать хрестоматийные биографии ключевых фигур бит-поколения ничего хорошего не сулит: в лучшем случае это выглядит чудовищно (см. "Вопль"), во всех остальных — просто уныло (см. "Биг-Сур", "Убей своих любимых"). Почти каждый подобный фильм омрачен ревностью и сожалением со стороны автора, — ах, жил бы я в Гринвич-Виллидж в конце 1950-х, вот было бы чудесно...

Алехандро Ходоровски хорошо был знаком с Гарри Эвереттом Смитом, они встречались на собраниях кружка посетителей магазина оккультной литературы Weiser Books, а впоследствии вели многолетнюю переписку. Важен, впрочем, не столько факт личного знакомства, сколько то, что обоих интересовали примерно одни и те же вещи — оба были мистики и тароисты, изучавшие религии и духовные практики. Оба — художники широкого профиля, занимавшиеся миллионом дел одновременно, черпая вдохновение в изучении и освоении себя. Если допустить возможность, что Ходоровски может снять чью-то биографию, кроме своей собственной, то Смит оказался бы идеальным героем медитативной истории странствия, загримированного в цвета латиноамериканского магического реализма. Там нашлось бы место и мертвым индейцам, и безруким неграм-блюзменам, и ритуалам оккультных орденов, и экспериментальному кино, и фантасмагорическим монологам, и черному юмору, перемешанному с реальными — и от этого ничуть не более правдоподобными — событиями. Великий чилиец умеет рассказывать пронзительные и поэтичные истории о становлении личности как никто другой, неизменно получая в результате визуальное высказывание редкой силы, но его кино отличается слишком специфическим внутренним миром, в который могут вписаться лишь единицы. Такие как, например, Гарри Эверетт Смит. И Хоакин Феникс, в фильмографии которого явно не хватает сюрреалистического путешествия по волнам памяти мистического учителя бит-поколения, снятого чилийским гуру.

#ученый
Роберт Оппенгеймер (1904-1967)

Жизнь Оппенгеймера, выдающегося физика и педагога, воспитавшего плеяду крупнейших ученых, лауреатов Нобелевской премии, строилась на чрезвычайных контрастах. Гений, признанный еще до того, как ему исполнилось тридцать,— и глубоко несчастный в личной жизни человек, предпочитавший общение коллег вместо друзей, подверженный продолжительным депрессиям и внезапным нервным срывам. Эталонно аполитичный идеалист, в 1930-х внезапно заинтересовавшийся политикой и симпатизировавший левым и крайне левым,— и спустя два десятилетия сдавший маккартистам огромное число тех, кто когда-то выступал с ним одним фронтом. Фактический руководитель Манхэттенского проекта, "отец ядерной бомбы" — и известнейший сторонник ограничения ядерных вооружений. Ученый, который внес выдающийся вклад в теоретическую физику, предсказал среди прочего существование позитрона и черных дыр,— но по тем или иным причинам оказался неспособен изменить науку, как это сделали, к примеру, Шредингер или Дирак.

Главным специалистом по героям, раздираемым внутренними и внешними противоречиями, следует считать Беннетта Миллера, автора "Капоте", "Человека, который изменил все" и "Охотника на лис". Его Капоте приехал в канзасскую глухомань писать роман-расследование о двух убийцах, застреливших местную семью,— и впал в болезненную эмоциональную привязанность к одному из преступников. Главный герой "Человека", генеральный менеджер бейсбольной команды Билли Бин, на протяжении всего фильма разрывается между двумя подходами к работе в большом спорте: один — тот, которому его обучили за двадцать с лишним лет; другой — революционный, и если не безумный, то безумно рискованный. В жизни Оппенгеймера есть обе эти истории: его мучают и собственные моральные изъяны, и неподконтрольные ему обстоятельства. Между фильмом об американской политике (а история об Оппенгеймере — это и политический триллер, конечно) и спортивной драмой на самом деле не такая большая разница: что политика, что профессиональный спорт — это в первую очередь битва за абсолютную власть, хоть с кем-то, хоть с самим собой. По типажу, нраву и агрессивной нервозности в эту роль мог бы идеально вжиться Кристиан Бейл. Бейл, чуть ли не самый зависящий от режиссера актер голливудской высшей лиги, и в этом смысле работа с Миллером, выжимающим из своих актеров максимум и даже больше, для него — далеко не худший, но, увы, всего лишь теоретический вариант.

#режиссер
Эрих фон Штрогейм (1885-1957)

Легендарный скандалист эпохи "великого немого", голливудский курьез, человек, который был больше чем все, что ему удалось сделать,— Штрогейм в пяти фильмах, которые он успел поставить, рассказал достаточно едких историй про лживых аристократов, алчных бедняков и различных авантюристов, а вот о нем самом удивительным образом никто ничего не снял.

В 1909 году сын еврейского шляпника сбежал из Вены и прибыл в Америку под вымышленным именем Эрих Освальд Ганс Карл Мария фон Штрогейм, назвался католиком и подпускал туману, намекая, что из Европы его прогнала запрещенная дуэль. Все ему верили, потому что выглядел он соответствующе: армейская выправка, брезгливое выражение лица, белые перчатки и манера держаться так, как будто позирует для парадного портрета, даже в очереди на кастинг статистов. Статистом он и работал. Впрочем, довольно скоро его талант обнаружился в другом: одержимый перфекционист, он оказался замечательным художником по декорациям, всегда знал точно, во что кто должен быть одет, в каком горшке должна стоять герань и на фоне какой занавески. Когда он стал снимать собственные фильмы, эта дотошность вышла ему боком: он с трудом сокращал финальную версию до восьми часов, потом — до четырех, а потом студии просто с ним ссорились и отбирали право монтажа. Не помогла и ссора со стареющей примой Глорией Свенсон, которую он в своем последнем фильме "Королева Келли" показал в скабрезной сцене в будуаре, чего дива ему не простила, не пустив картину в прокат. Когда в Голливуд пришел звук, Штрогейм-режиссер был уже в черном списке всех крупных студий, но играть характерные роли второго плана, работать художником и писать романы продолжал до самой смерти. Что с этим человеком еще случалось за всю его жизнь, установить доподлинно не представляется возможным: талантливый враль в каждом интервью свою биографию рассказывал весьма охотно и всегда по-новому.

Джеймс Грей, главный на сегодняшний день голливудский певец обездоленных искателей американской великой мечты, рифмуя биографию Штрогейма со своей же позапрошлогодней "Иммигранткой", мог бы сделать из нее нежное, горькое кино о том, как непростому человеку трудно гнуть свою линию в мире, полном дельцов и проходимцев. Тем более что человек этот без корней, без роду и племени (а Штрогейм отрекался от всего, что намекало бы на его истинное прошлое),— что в греевской системе координат равносильно прижизненной смерти, вечному скитанию в поисках родного угла и покоя. Увядающая эпоха великого голливудского гламура тоже как нельзя кстати: сверкающие огнями притонов и кинотеатров улицы будут сняты с нужного ракурса и вставлены в подходящие сцены самым пронзительным образом — в этом отношении Грею можно доверять. Сыграть Штрогейма мог бы Дж. К. Симмонс — не только похожий на него внешне, но и недавно выступивший в роли абсолютного творческого деспота в "Одержимости", принесшей ему "Оскара". Тот его герой был, впрочем, довольно одномерным, зато здесь ему представился бы шанс развернуто показать муки одиночества.

#преступник
Джим Джонс (1931–1978)

Мать маленького Джима Джонса свято верила в то, что родила мессию. А сам мальчик сначала увлекался Сталиным, Гитлером и почему-то Махатмой Ганди, потом стал коммунистом, а в 1955-м создал секту под названием "Храм народов", проповедовавшую равенство рас (Джонс был одним из немногих в те годы белых американцев, отстаивавших права черных), свободный секс и прочие непонятные для консервативной Америки ценности. Пожив со своими последователями в коммуне в Сан-Франциско, но устав от многолетнего интереса к себе спецслужб, Джонс в итоге бежал из страны — собрав почти тысячу членов "Храма", в 1974 году он отправился в джунгли Гайаны, где основал собственный охраняемый город Джонстаун. Оттуда Джонс пытался строить козни правительству США при участии Советского Союза — но прославился Джонстаун не этим. 18 ноября 1978 года там произошло событие, после которого о Джонсе, до сих пор считавшемся всего лишь подозрительным маргиналом, узнал весь мир. В день, когда ученики Джонса — вроде бы случайно — убили сенатора США Лео Райана, прилетевшего в Гайану по просьбе оставшихся на родине родственников сектантов, Джонс решил не дожидаться ответных действий спецслужб, а от греха подальше выпил коктейль из цианида и валиума вместе с 918 своими последователями. История Джонстауна, "Храма народов" и самого Джима Джонса таким образом закончилась самым массовым самоубийством в истории (коллективное самоубийство, занимающее второе место по количеству жертв, унесло 74 жизни). Сохранилась до одури страшная запись последней речи Джонса, адресованной прихожанам "Храма": под рыдания, детские крики и звуки падения мертвых тел самоназванный мессия призывает всех быть максимально спокойными.

Безумец, считавший себя одновременно Иисусом, Буддой, Лениным и реинкарнацией Махатмы Ганди. Отец "радужной семьи", состоявшей из 11 усыновленных детей разных рас. Член компартии, агностик и атеист, пытавшийся продвинуть марксизм как религию и построить на земле социалистический рай. Последовательный противник американского государства, назло правительству, выступившему против Ким Ир Сена, наставлявший свою паству усыновлять детей из Северной Кореи. Наркоман и бисексуал, как-то раз арестованный в туалете лос-анджелесского кинотеатра за домогательства к мужчине, оказавшемуся офицером полиции под прикрытием. Параноик, прятавшийся от ядерной войны, апокалипсиса и заговора спецслужб. В конце концов, просто человек, собравший вокруг себя почти тысячу последователей, безропотно отправившихся за ним в мир иной. Больше граждан США погибло единовременно только 11 сентября 2001 года. Джим Джонс кажется выползшим из ада братом героя "Нефти" Дэниела Плейнвью или Ланкастера Додда из "Мастера" — американские эпосы о личностях такой величины, что их можно запросто перепутать с каменной глыбой, сегодня умеет снимать только один режиссер, которому легко дается даже Томас Пинчон. Джонс, несомненно, герой эпический — одной, пусть и выдающейся невменяемостью не объяснишь ту внутреннюю силу, которая способна породить такую власть над людьми. Чтобы справиться с этим материалом, нужны как минимум андерсоновские амбиции — а еще андерсоновские бесстрашие и бесстыдство, его мастерское, театральное владение психологизмом и стремление каждый раз сделать максимально точный слепок с времени, сотворившего его героев. Способность грандиозно изображать зло в обличии белого американца средних лет совсем недавно обнаружилась в Стиве Карелле — если Беннетту Миллеру удалось сотворить с ним такое в "Охотнике на лис", страшно представить, что мог бы Пол Томас Андерсон.

#спортсмен
О. Джей Симпсон (1947)

В 1966 году, когда молодой человек по имени О. Джей Симпсон начал играть за команду Университета Южной Калифорнии по американскому футболу, сам американский футбол был в шаге от того, чтобы превратиться в национальное достояние США. У него уже была столетняя история, великие традиции, легендарные игроки и широкая аудитория. Не хватало одного — звездных спортсменов. Первым таким человеком стал Джо Неймат — квотербек "Нью-Йорк Джетс", носивший удивительные шубы и прославившийся похождениями в ночных клубах Нью-Йорка. Вторым был Симпсон — улыбчивый черный паренек, очаровывавший своим мягким нравом всю Америку. После завершения спортивной карьеры Симпсон стал актером и ведущим на телевидении — и, казалось, навечно прописался в общественном сознании как главный душка нации. Однако эта счастливая судьба закончилась июньской ночью 1994 года, когда жена футболиста Николь Браун Симпсон и ее любовник Рональд Голдмен были найдены мертвыми. Симпсон стал главным подозреваемым — и главным героем самого громкого судебного процесса 1990-х. Несмотря на исчерпывающие улики, присяжные признали Симпсона невиновным. В 2007-м он выпустил книгу "Если бы я сделал это", от первого лица подробно рассказывающую об убийстве: на обложке первого издания слова "Если бы" были напечатаны белым, так что почти не читались, а "я сделал это" — кроваво-алым. Через полгода после выхода книги Симпсон попытался ограбить и похитить знакомого продавца коллекционными спортивными артефактами, за что был осужден на 33 года тюремного заключения.

Вся жизнь Симпсона до суда была не то чтобы скучной, но и не слишком богатой событиями — из нее при лучшем раскладе получилась бы крепкая спортивная драма о силе духа, жертвах во имя успеха и прочем спортивном поведении. Совершенно другое дело — его тяжба, которую уже вроде бы взялся экранизировать телеканал FX в качестве первой части антологии "Американская история преступлений", сделанной по аналогии с "Американской историей ужасов" теми же авторами. FX позвали на главную роль Кьюбу Гудинга-мл., но в идеальном мире это должен был быть Идрис Эльба — человек, умеющий произвести впечатление добряка, умника, идеалиста, психа и сволочи одновременно.

История Симпсона-подсудимого — идеальный материал для Дэвида Финчера с его любовью к неоднозначным героям и холодной глянцевой камерой, сообщающей о герое массу интересных подробностей, но полностью отказывающейся от однозначной позиции на его счет. Добрый черный увалень в одночасье превращается в сотни газетных заголовков и судебных протоколов; в течение полутора лет присяжные и прильнувшие к телеэкранам зрители упиваются показаниями и уликами, с каждым днем запутываясь все больше. Идеальная биография О. Джей Симпсона — это экранизация томов его уголовного дела с неожиданной развязкой; перфекционистский фильм-расследование, который перекликается и с "Семью", и с "Зодиаком", и с "Исчезнувшей". Маньяк выходит на сцену в самом начале, остается только делать выводы — у каждого свой О. Джей Симпсон, герой, отодвинутый на второй план собственной сенсацией, пачкой доказательств, одержимостью линии защиты и замешательством присяжных.

#музыкант
Рихард Вагнер (1813-1883)

Создатель "Кольца Нибелунгов" и "Парсифаля", "Лоэнгрина" и "Тристана и Изольды" был не только гениальным оперным композитором и выдающимся теоретиком искусства, но еще и человеком с судьбой, даже поверхностное описание которой дает фору любому приключенческому сюжету. За время своей жизни Вагнер застал эпоху необычайных страстей и одержимую романтическим духом перемен Европу — так что нет ничего удивительного в том, что человеком страстей был и он сам. Композитор переживал невероятные любовные драмы, сбегал от преследовавших его всю жизнь кредиторов — то в Ригу, то в Альпы, участвовал в Дрезденском майском восстании, был политическим диссидентом, с редким упорством всю жизнь воевал с идеологически неблизкими музыкантами, был одним из главных приближенных (и стипендиатов) Людвига II Баварского, с десяток раз чуть не умер от нервного перенапряжения, под конец жизни внезапно — прежде всего для самого себя — оказался в роли важнейшей культурной фигуры Европы, и да, ставил свои грандиозные, величайшие, революционные музыкальные драмы, которые, как по заказу, ждал или ошеломительный успех, или полный провал.

Конечно же, байопики Вагнера уже есть — их попросту не могло не быть. Первый фильм о Вагнере вышел аж в 1913 году — и интересен разве только своей невероятной по тем временам продолжительностью (1 час 44 минуты). Успешным был британский "Вагнер" 1983-го года — телевизионный сериал с Ричардом Бертоном в главной роли. Но и тот и другой "Вагнеры" — по сути, довольно официозные экранизации энциклопедических статей. Гораздо интересней заглянуть Вагнеру в душу, узнать про его отношения с женщинами, долги, трансформацию из либерала в монархиста, про ужасный характер и парадоксальную сентиментальность. В общем, значительно увлекательней жизнь композитора будет выглядеть не как эпическая биографическая справка, а как камерный и вольный портрет. Ларс фон Триер, как большой фанат композитора, даже собиравшийся когда-то ставить "Кольцо Нибелунгов", мог бы снять монументальную шестичасовую драму о скитаниях и злоключениях Вагнера, рифмуя его судьбу с историей XIX века. Еще он мог бы занять в главной роли Шарлотту Генсбур, или снять весь фильм в павильоне, или вообще — мюзикл, перенеся действие в гитлеровскую Германию. Никогда нельзя быть точно уверенным, что может сделать Ларс фон Триер.

#реформатор
Карл Маркс (1818-1883)

В жизни человека, как никто другой повлиявшего на то, как мы воспринимаем экономику, историю и социологию,— другими словами, человека, сделавшего нас теми, кто мы есть,— уже с детства все предвещало великие научные свершения. Мальчик без труда обгонял по всем дисциплинам своих соратников-гимназистов, а затем экстерном окончил престижнейший Берлинский университет и вышел во взрослую жизнь свободным мыслителем. Бесконечные скитания по Европе в попытке скрыться от немецкого суда завершились в Лондоне, откуда Маркс последние 40 лет своей жизни выезжал с большой неохотой. В истории XIX века трудно найти прогрессивного писателя, философа, историка или революционера, с которым Маркс если не был знаком лично, то хотя бы не переписывался. Сложно назвать хоть одно значительное движение социалистов, анархистов или коммунистов, на которое он не оказал непосредственное влияние. Невозможно до конца понять, как из юного идеалиста-гегельянца вырос прагматичный теоретик политической экономики, писавший, впрочем, стихи — кстати, довольно неплохие. Нельзя, в конце концов, просто по-человечески представить себе рабочий день этого огромного бородатого мужчины, трудившегося, по воспоминаниям родственников, по 16 часов в сутки.

Великий канадец Дэвид Кроненберг, никогда не упускавший возможности поязвить по поводу капитализма, в последнее время обрушивается на него все чаще и яростнее — сначала "Космополис", а за ним совсем уж беспощадная "Звездная карта". Кроненберг — автор дотошный, так что, не без блеска разобравшись с Фрейдом, Юнгом и психоанализом в "Опасном методе", он мог бы проделать похожий трюк с Марксом, Энгельсом и Первым интернационалом. Позвать на главную роль Дэниела Дей-Льюиса с бородой и собрать фильм по принципу "Опасного метода" — большую часть будут занимать эпизоды, где два героя, сидя в креслах, обсуждают исторический материализм и светлое коммунистическое будущее, прерываясь лишь на смену локаций (Кельн--Париж--Лондон) или продажу серебряных ложек. Свободный мыслитель, вечный скиталец, посвятивший жизнь борьбе с капитализмом и классовым обществом, Маркс при жизни эту войну проиграл. На его похороны пришли девять человек, но и они едва ли видели в нем того, кто, по сути, изменил историю человечества,— к чему это привело, можно увидеть в фильмах Дэвида Кроненберга.

#авантюрист
Руаль Амундсен (1872-1928)

В 1888 году экспедиция великого путешественника Фритьофа Нансена на лыжах пересекла Гренландию. Это событие стало для переживавшей всплеск национализма Норвегии чем-то вроде сочинской Олимпиады для России: демонстрация уникального характера норгов, нечеловеческий подвиг. Руаль Амундсен, сын рыбака из глухомани, которому в этом момент исполнилось шестнадцать, был уверен, что превзойдет и Нансена, и всех остальных исследователей Арктики, вместе взятых. В 21 год он присоединился к бельгийской антарктической экспедиции, продолжавшейся пять лет и стоившей жизни или рассудка большей части команды — но только не Амундсену. В 31 год он возглавил сложнейший морской переход Северо-Западным проходом — и первым в истории его успешно завершил. В 39 он первым добрался до Южного полюса, в трагической гонке опередив экспедицию своего британского конкурента Роберта Скотта. Сорокалетие Амундсен встречал уже в статусе героя планетарного масштаба, но и не думал останавливаться: он увлекся авиацией и стал одним из первых в истории гражданских асов, прошел Северо-Восточный морской путь, пережил неудачный полет на самолетах к Северному полюсу в 1925-м, а уже год спустя все-таки добрался до него — на дирижабле "Норвегия". Конструктором "Норвегии" и одним из участников экспедиции Амундсена был итальянец Умберто Нобиле, считавший успех полета исключительно своей заслугой и решивший доказать, что может обойтись и без командования норвежца. В 1928-м на дирижабле "Италия" Нобиле долетел до Северного полюса — но на обратном пути потерпел катастрофу и пропал (как впоследствии оказалось, выжил). Несмотря на серьезную ссору с Нобиле, Амундсен отправился на его поиски на собственном самолете — и где-то между Шпицбергеном и льдами Арктики растворился без следа.

В последнее время Вернер Херцог все больше разъезжает по миру, снимая документальные фильмы про пингвинов, пещеры, гризли и смертников, но когда-нибудь ведь должен он снова собрать съемочную группу и отправиться на край света за историей безумца. Если забыть и простить режиссеру излишне гламурный байопик Гертруды Стайн, Руаль Амундсен выглядит идеальным героем Херцога. Сыграть характерного скандинавского авантюриста мог бы Мадс Миккельсен — человек с суровым лицом, в винтерберговской "Охоте" доказавший способность играть не только злодеев, а и по-настоящему отчаянных людей.

#человек на войне
Юрий Левитан (1914-1983)

Голос, разрывавший воздух громогласным "от Советского Информбюро", во время Великой Отечественной войны был первым и главным источником новостей для всей страны. Личность Юрия Левитана тогда держалась в секрете — и какие только слухи не ходили про обладателя этого голоса. На самом же деле советскому диктору N1 на момент начала войны было всего 26 лет и он обладал далеко не идеальной по радийным стандартам дикцией — но уникальный тембр и глубина искупали все недостатки. Проведший всю войну в эвакуации (сначала в Свердловске, потом в Куйбышеве), Левитан был самым засекреченным тыловиком Советского Союза, ему нельзя было ни выходить на улицу из выделенных Радиокомитету СССР бараков, ни даже писать письма родным. Впрочем, особых секретов при этом не доверяли и ему — все обращения Левитан зачитывал прямо с листа, чем и объясняются его фирменные паузы и длинные раскатистые гласные. Ни одной записи Левитана военного периода не сохранилось — все аудиосообщения "от Советского Информбюро" были перезаписаны в 1967 году. Сам же он болезненно пережил развод в 1949-м, стал нелюдимым и замкнутым, а единственной его отдушиной в мире бесконечного официоза была передача "Говорят и пишут ветераны", в которой Левитан зачитывал письма вернувшихся с той самой войны. Войны, которую он озвучивал.

Биографию такого человека, как Левитан, мог бы поставить один-единственный режиссер в России: Илья Хржановский, перфекционист, интересующийся судьбами выдающихся советских граждан. Есть, правда, несколько моментов, которые в этом случае были бы неизбежны. Во-первых, сценарий писал бы Владимир Сорокин. Во-вторых, вместо короткого военного периода Хржановский экранизировал бы всю его жизнь. В-третьих, специально для съемок пришлось бы купить самолеты и танки, возвести города и бараки, в которых вся съемочная группа жила бы в течение шести лет — так, как будто на дворе 1941-й. В-четвертых, Левитана играли бы два десятка человек — и наверняка с кем-то из них вы знакомы. Ну и, в-пятых, этот фильм мы никогда бы не увидели.

#писатель
Герман Мелвилл (1819-1891)

"Герман Мелвилл: мореход и мистик" — так называлась написанная Реймондом Уивером биография автора "Моби Дика", изданная в 1921-м, спустя 30 лет после его смерти. Эта книга положила начало кардинальной переоценке наследия писателя: разруганный критиками и при жизни почти неизвестный читателям, Мелвилл в одночасье вошел в пантеон величайших американских писателей. Сын разорившегося бостонского аристократа, получивший в наследство его невероятные долги (они будут преследовать Мелвилла всю жизнь), он действительно был и мореходом, и мистиком. В море он провел пять лет — из них месяц на острове с каннибалами, умудрившись с ними подружиться,— и писал почти исключительно о нем. Его "Моби Дик" — самый фантастический и таинственный роман из написанных по-английски, но при этом предельно реалистичный с точки зрения языка и манеры изложения. Между этими двумя ипостасями Мелвилл был много кем еще. Четырнадцатилетним ребенком, вынужденным работать в школе и банке, чтобы кормить семью. Университетским лектором, которому за насмешки над самой университетской системой запретил выступать перед студентами почти каждый колледж США. Таможенным клерком, проработавшим в своей конторе 20 лет — ровно в таких же условиях и в такой же среде, в какой работал и его писец Бартлби, сочиненный за несколько лет до устройства Мелвилла на службу. Поэтом, кульминацией творчества которого стала эпическая поэма "Кларель: Поэма и Паломничество на Святую Землю", еще более загадочная, чем "Моби Дик". Алкоголиком, под воздействием спиртного превращавшимся в дьявола. Неудачником и пророком.

Жизнь Мелвилла, при всем ее биографическом разнообразии, легко собирается в единую картину. Она была окрашена исключительно в серые, блеклые цвета — такие можно встретить только в северных морях,— настолько же серым, блеклым и предельно экономным должен быть и фильм о нем. Главное в Мелвилле — стереотипно мужское начало. Море, мистицизм, поэзия — во времена Мелвилла это все были типично мужские увлечения. Алкоголь и долги — во времена Мелвилла это были типично мужские проблемы. С портрета 27-летнего писателя на нас смотрит мужчина на десяток лет старше — и даже в наши эмансипированные времена ничего не поделаешь с тем фактом, что его байопик должен быть на сто процентов мужским. Том Харди — один из немногих по-настоящему старорежимных мужиков в современном Голливуде, хулиганская версия Джона Уэйна из лондонских доков. Клинт Иствуд — попросту золотой стандарт мужчины. Харди страшно идут роли молчаливых, настойчивых и мрачноватых людей, для Иствуда же неутомимое чувство собственного достоинства (двигавшее Мелвиллом сквозь все его неудачи и заставлявшее его сочинять) — предмет хорошо знакомый ("Гран Торино", "Малышка на миллион", "Непрощенный", "Джоси Уэйлс — человек вне закона") и именно тот, с которым он обращается максимально виртуозно и экономно.

#артистическая пара
Фрэнк Синатра (1915-1998) и Ава Гарднер (1922-1990)

В 1951 году на фоне, казалось, катастрофического спада популярности, когда Синатра серьезно страдал от депрессии и не думал, что когда-нибудь вернется на сцену, на экраны вышел едва ли не самый провальный фильм с его участием — "Двойной динамит". А еще в том же году он во второй раз женился. Фрэнк Синатра и Ава Гарднер — это и есть "двойной динамит". Элизабет Тейлор и Ричард Бертон, Мэрилин Монро и Артур Миллер, Вуди Аллен и Миа Фэрроу, Николь Кидман и Том Круз — Голливуд знал много взрывоопасных пар и до и после, но только Синатра и Гарднер были готовы рвануть в любую секунду. Они встретились еще в начале 1940-х, когда он уже был звездой, а о ней мало кто слышал. Спустя 10 лет она мастерски увела его от первой жены. Их брак пришелся чуть ли не на самые странные времена в карьерах обоих. Синатра вернулся на большую арену, снова оказался вхож в итальянские мафиозные круги и практически официально стал главным голосом США — и все благодаря Гарднер, убедившей боссов "Коламбии" отдать ему роль в "Отныне и во веки веков", фильме, который принес ему "Оскар" и спас карьеру. Он изменял ей с огромным количеством девушек, имена которых в большинстве случаев забывал уже утром,— она в отместку продолжала спать с Говардом Хьюзом, роман с которым то прерывался, то начинался заново на протяжении 20 лет. Он был счастлив и не оглядывался назад — она же страдала от продолжительных депрессий. Закончилось все в 1957-м — страшным скандалом и обидным и очень болезненным для обоих разводом.

Мартин Скорсезе уже несколько лет собирается снимать всеобъемлющий байопик Синатры — но задача эта непростая: в его биографии было столько важных событий и необыкновенных поворотов, что фильм при удачном раскладе должен идти пять-шесть часов. История отношений Фрэнка и Авы сама по себе просится на экран в форме фирменного быстрого Скорсезе времен "Славных парней", а уж ее антураж — так и вовсе скопление всех любимых тем великого режиссера. Слава! Деньги! Секс! Мафия! Семейные ссоры! Даже название не надо придумывать: "Двойной динамит" — он и есть "Двойной динамит". И если в случае со Скорсезе нет смысла рассуждать об идеальном актере на роль Синатры (неважно даже, как Ди Каприо поет), то с Гарднер вариант куда более универсальный. Сегодня у любого режиссера ее должна играть Дженнифер Лоренс — обаятельно-сумасшедшая, охочая до драм и сохраняющая при этом непробиваемую улыбку. Именно такой была и Ава.

#правитель
Мобуту Сесе Секо (1930–1997)

Политическая карьера полковника конголезской армии Жозефа-Дезире Мобуту началась в 1961-м — с убийства первого демократически избранного премьер-министра Конго Патриса Лумумбы, продолжилась — многолетней войной против восставших регионов. Придя к власти в 1965-м, Мобуту сменил имя, чуть позже переименовал страну и предпринял феерическую реформу по возвращению культуры бывшей бельгийской колонии к африканским корням. Как и при любой диктатуре, в Заире расцвела чудовищная коррупция (Мобуту тратил на себя и свою семью чуть не половину бюджета страны), медицина фактически свелась к языческим ритуалам, а образование — к изучению алфавита. Но Мобуту не был обыкновенным диктатором — он был диктатором эксцентричным: он регулярно появлялся на заирском телевидении в образе ангела и под страхом смерти заставлял своих чиновников толстеть, а устроенный им в 1974 году исторический бой между Форманом и Али обернулся окончательным крахом экономики. К моменту смерти Мобуту, правившего на протяжении тридцати лет, Заир, беднейшее государство мира, оказался на пороге двух Конголезских войн, ставших самым кровопролитным военным конфликтом со времен Второй мировой.

Форест Уитакер уже однажды взял "Оскара" за роль чудаковатого африканского диктатора — в "Последнем короле Шотландии" он сыграл президента Уганды Иди Амина, так что ему не привыкать. Студийного виртуоза Стивена Содерберга всегда привлекали эксперименты с жанрами и образы одержимых — и в разной степени странных — профессионалов. История Мобуту — это в каком-то смысле встреча "Че" и "За канделябрами", идеальный материал для убежденного антикапиталиста и формалиста, привычно умалчивающего об очевидном. Монументальная драма о худшем и самом безумном политике всех времен как гимн вранью, притворству и общей переоцененности правды — фильм про диктатуру, в котором страдания масс аккуратно уведены за кадр, а на первом плане остается серия кропотливых зарисовок о рутинных буднях профессионального полубога Мобуту, его любви к широким жестам и прогрессирующей мегаломании. Содербергу, поэту не сущностей, но объектов, есть где развернуться. Не хрестоматийный подход к повествованию, а именно его авторская поверхностность, элегантно подчеркивающая истину путем отказа смотреть в ее сторону,— вот лучший способ рассказать об ужасных тридцати годах в истории Конго.

#фокусник
Дэвид Копперфилд (1956)

Если в 90-х у вас был телевизор и вы его даже периодически смотрели, то вам не нужно ничего объяснять. Если нет — вы лишили себя чудес, ежедневно приводивших в восторг миллионы телезрителей всего мира. Урожденный Дэвид Сет Коткин занимался фокусами с детства, а в 21 год уже творил магию в собственном бродвейском шоу и в субботней вечерней программе телеканала ABC. Дальше — больше. Копперфилд вывел оптические трюки и фантастические иллюзии за пределы телестудий и концертных залов: в 80-е и 90-е он заставлял статую Свободы исчезать на глазах жителей Нью-Йорка, проходил сквозь Великую Китайскую стену, совершал побег из запертых на сотни замков застенков Алькатраса — и подробно фиксировал все это на кинокамеры, превращая тем самым свои фокусы в поп-культурные события международного масштаба. Он был женат на Клаудии Шиффер, приятельствовал с Майклом Джексоном и в зените своей славы был известней многих кинозвезд, поп-музыкантов и политиков. Такой серьезной аудитории людям его профессии не удавалось достичь со времен Гудини — да и вряд ли кому-нибудь еще удастся, уж слишком обесценились чудеса в нынешние времена супердинамичного технического прогресса. Сейчас Копперфилд владеет 11 островами на Багамах, почти не появляется на публике и редко, но метко продолжает давать свои удивительные шоу — в Лас-Вегасе за гонорары уровня A+.

Жизнь Дэвида Копперфилда — не то чтобы самый увлекательный материал на свете, хотя можно легко представить себе триумфальное возвращение Кристофера Нолана в ряды режиссеров фильмов про фокусников с эпически серьезным рассказом о восхождении на вершину мошеннического мастерства. Стерильная история, полный набор визуальных фокусов и оптических иллюзий, сюжетные навороты и мощный гуманистический посыл. Но гораздо интереснее рассматривать этот сюжет как биографию человека, на профессиональном жульничестве построившего персональную американскую мечту. Взаимоотношения эксцентриков с американским мифом — специализация Дэвида О. Расселла, способного в легкой озорной манере показать механику персонального продвижения самого великого на свете обманщика из-за кулис: как Копперфилд продавал себя, как нанимал не отличавшихся особой фотогеничностью профессионалов цеха для разработки и триумфального воплощения своих самых известных фокусов. Не избежать и разговора о том, как вообще несовершенны люди — в первую очередь, главный герой со своими неуемными амбициями, а затем уже агенты, телевизионщики, блестящие поп-звезды и Клаудия Шиффер. Впрочем, несовершенства никогда не мешают личному счастью, которого легко можно добиться, если очень сильно захотеть. Играть Копперфилда в этой скромной комедии, конечно же, будет Бен Стиллер, невротик, сочетающий в себе очарование и нелепость, как две капли воды похожий на своего героя.

#журналист
Ида Тарбелл (1857-1944)

В 1880-м, в эпоху, когда большинство американских женщин не знали ничего сложней алфавита и простейшей арифметики, Ида Тарбелл умудрилась в качестве единственной студентки на мужском курсе закончить колледж и устроиться в школу преподавателем — внимание — французского, немецкого, греческого, латыни, ботаники, геологии, геометрии и тригонометрии. Всего этого даже самая гениальная молодая американка тех лет не смогла бы достичь без сторонней помощи — то есть в ее случае без упорной моральной и финансовой поддержки родителей. Отец Иды Фрэнк Тарбелл, мелкий пенсильванский нефтяник, как и почти все тогдашние американские нефтяники, потерял свой бизнес в результате махинаций компании Standard Oil, основанной Джоном Рокфеллером. Когда в 1902 году в журнале McClure's Ида, к тому моменту уже ставшая журналисткой, начала публикацию независимого расследования монополизации Standard Oil всей американской нефтяной индустрии, ею двигала именно месть за отца. Ее "История Standard Oil", впоследствии изданная отдельной книгой, больше всего остального повлияла, во-первых, на возросшее в американских массах недовольство методами Рокфеллера, а во-вторых, на решение Верховного суда США, в 1911-м разделившего Standard Oil на 90 мелких компаний. Сама же Тарбелл и в наши дни считается не просто одним из основателей американской криминальной журналистики, но и одним из самых успешных авторов за всю историю существования жанра.

Прежде чем взяться за биографию Листьева, Оливеру Стоуну стоило бы потренироваться на более близком для себя материале — истории бабушки журналистики Иды Тарбелл, тем более что ее судьба выглядит идеальным стоуновским сюжетом: отважный патриот выходит на тропу войны с кровавыми корпорациями, чтобы сражаться силой слова; умная женщина борется за свои права и всеобщую справедливость в мире подлых мужчин, где еще не знают слова "эмансипация". Гражданский пафос, с которым только Стоун и умеет обращаться, помноженный на стоуновскую же беспардонность, должен превратить историю журналистского расследования в феминистский антикапиталистический манифест. Правда, в этом случае будет особенно забавно узнать, что Тарбелл в последние два десятилетия своей жизни выступала за традиционный уклад американской семьи и призывала женщин как можно больше рожать. Хорошо бы еще сценарий написал кто-нибудь вроде Аарона Соркина — тогда ближе к финалу, после разоблачения Standard Oil, Ида сможет произнести монолог, который останется в памяти поколений. Играть Лисбет Саландер начала века, конечно же, должна Тильда Суинтон — мало кому удаются лучше роли волевых, решительных и красивых женщин.