Премия архитектура
Фото: Shizuo Kambayashi, AP
Сороковым лауреатом премии Притцкера стал немецкий архитектор Фрай Отто. Получив премию, он сразу умер. О лучшем архитекторе мира 2015 года — ГРИГОРИЙ РЕВЗИН.
Притцкеровская премия — высшая мировая награда по архитектуре. Обычно имя лауреата становится известным в последнюю декаду марта. Скажем, прошлогоднего лауреата, Сигэру Бана, мы узнали 26 марта, а имя Эдуарду Соуту де Моуры — 28-го. Но 9 марта Фрай Отто умер на 89-м году жизни. Как выяснилось, представители премии успели посетить его, сообщить о награде и даже получить его комментарий. "Я ничего не сделал для того, чтобы получить эту награду,— заявил он.— Моя цель как архитектора состояла в том, чтобы проектировать новые типы зданий, которые помогли бы бедным людям, особенно тем, кто пострадал от природных бедствий. В оставшееся мне время я продолжу заниматься тем, что делал всегда, помощью человечеству". Времени, как оказалось, не осталось. Притцкеровская премия присуждается только живым архитекторам, но менять имя лауреата после того, как ему уже сообщили о награде, было странно. Осталось только досрочно сообщить о том, что Отто стал победителем. Так мы узнали, что на самом деле голосование притцкеровского жюри происходит не в день объявления, как всегда утверждалось, а почти за месяц до того.
Известные постройки Фрая Отто созданы около полувека назад. В архитектуре его интересовали временные сооружения из легких материалов, так что не все сохранилось и мало что в хорошем состоянии. Он делал гигантские оболочки, шатры, если угодно, палатки — из парусины, полихлорвинила, пластика — это недолго живет.
Его первая значительная вещь — три павильона для садовой выставке в Касселе — сделана в 1955 году, тогда же он написал книгу, которую перевели в СССР (Ф. Отто. Висячие покрытия, их формы и конструкции. Госстрои?издат, 1960). Прославил его павильон ФРГ на Expo-1967 в Монреале, где Михаил Посохин-старший поставил знаменитый павильон СССР, премированный, как и Отто, за архитектуру, который последние 20 лет вяло догнивает на ВДНХ. Его главной работой в жизни была Олимпиада 1972 года в Мюнхене, та самая, на которой палестинцы захватили и потом уничтожили израильскую сборную. Просто почувствуйте, какой давней истории принадлежат его основные вещи. В 1980-м он сделал шатер — Tuwaiq Palace — для саудитов в Эр-Рияде, в 2000-м — павильон Японии для международной Expo, и это последняя из его известных работ. Есть десятки менее известных, некоторые вовсе не оболочки — скажем, его Oekohaus (экологический дом) в Тиргартене в Берлине (1988) больше напоминает годами обживавшийся и достраивавшийся двор в Старом Тбилиси. Но прославился он именно оболочками.
Он подходил к этому делу с аккуратностью классификатора, оболочки он подразделял на тенты, сетки, зонтики, купола, надувные и складные конструкции, каждый род внимательно исследовал с точки зрения материалов и напряжений, и на первый взгляд это кажется скорее инженерной, чем художественной работой. Причем это инженерные произведения полувековой давности, которые выглядят сегодня как очень подержанные автомобили или списанная военная техника. Но на самом деле за его архитектурой был художественный, даже острый экзистенциальный смысл.
Возьмем ту же Олимпиаду. Предыдущая Олимпиада в Германии проходила в 1936 году, это был апофеоз Гитлера. Задача заключалась в том, чтобы создать образ прямо противоположный тому, какой мы знаем по "Олимпии" Лени Рифеншталь. Место для Олимпиады было выбрано посередине, по сути, промзоны, на бывшем полигоне Обервизенфельд. Под Мюнхеном в Баварии среди курортных пейзажей трудно было найти менее торжественную площадку. И вместо монументальных сооружений в римском духе, которые Гитлер строил для выражения идеи тысячелетнего рейха, были выстроены какие-то шапито, что-то подчеркнуто легкое и временное. Здание Отто даже трудно оценить в его реальных размерах — под одной крышей он поместил универсальный зал, стадион на 80 тыс. зрителей, универсальный бассейн и олимпийский центр радио и телевидения (девять телестудии?, залы для 80 комментаторов, 20 монтажных залов, 80 редакционных помещении? и 54 радиостудии). Это примерно две трети того, что мы построили в прибрежном кластере Сочи,— под одной крышей. При этом выглядит это все как небольшой цирковой фестиваль. Минимум строений, минимум пафоса, максимальная легкость, временная упаковка для события, которую свернут, как только оно закончится.
Фрай Отто родился в 1925 году, 19-летним пошел на войну, в 1944-м попал в плен, два года провел в лагере военнопленных во Франции. Это представитель поколения, для которого война оказалась в высшей степени убедительной демонстрацией того, что европейская культура — вся вместе, архитектура, философия, литература, живопись,— это тупик. Это то поколение, про которое Булат Окуджава сказал: "Нас время учило: живи по-походному, дверь отворя", а Александр Городницкий придумал ему "мои палаточные города". Фрай Отто стремился строить дома без стен, с крышами, которые висят, как простынка над головой на пляже, города, которые не оставляют следа на земле, где они стояли. Свои оболочки он рассчитывал, вдохновляясь идеями "перворастения" Гете — растения, которое не только выстраивает свое тело в соответствии с органическим законом золотого сечения, но и бесследно исчезает по осени.
Это острое желание освобождения — от традиции, от веса, от пафоса, от монументальности, от принуждения архитектурой к какому-либо образу существования. Тканый навес над головой кочевника. Как и все шестидесятники в архитектуре, Фрай Отто увлекался бионикой, требовал изучать, как выстроена ткань листа и паутина паука, и нам сейчас трудно ощутить специфику этого жеста. Смотрите, как выстроена трава, а не как выстроен Рейхстаг. Учитесь у паука, а не у Шпеера и Кленце. Трава, как и паутина, исчезает без следа. Не обременяй землю следами своего присутствия.
Это целиком и полностью ушедшая эпоха. В этом смысле выбор лауреата неточен — мы не можем у него выучиться, потому что не так ощущаем себя на земле. После войны люди стремятся к легкости, эфемерности, идеалом красоты полагают летящую бабочку и считают своей главной задачей не навредить земле фактом своего существования. Перед войной предпочитают властный жест, а не вежливый отказ, тяжесть и монументальность своего "я", а самым красивым предметом полагают танк. Так что ему было бы действительно трудно сейчас послужить человечеству. С другой стороны, архитектором он, по сути, стал в лагере для военнопленных, придумывая, как выстроить бараки из временных материалов с минимальным использованием ресурсов, а одной из важных сфер использования его оболочек были лагеря для беженцев и пострадавших от катастроф. Некоторые считают, что вот эта часть его наследия и есть самая актуальная для наших прекрасных дней.