На прошлой неделе в Химкинском городском суде были вынесены обвинительные приговоры двум гражданам Сирии, пытавшимся незаконно пересечь российскую границу в поисках убежища. "Власть" выясняла, насколько велик поток сирийских беженцев в Россию и как с ними сейчас обстоят дела.
Фото: Reuters
Фото: Reuters
Гражданина Сирии Бешара Маноук конвойные привезли в суд из химкинского изолятора временного содержания. Он зашел в наручниках, в мешковатой куртке, растерянно оглядел зал и широко заулыбался — в суд приехали представители московской ассирийской диаспоры и настоятель храма Св. Девы Марии Ассирийской церкви Востока в Москве. Этот священник был первым, кто узнал о задержании единоверцев, ему позвонили родственники Бешара и его сестры Жанетте из Дамаска.
Бешар родился и вырос в квартале Аль-Зухур города Алеппо, в котором веками жили ассирийцы, представители одной из древнейших христианских церквей. На территории Сирии находятся древние христианские храмы и монастыри, основанные во II-IV веках нашей эры (многие были уничтожены в последние четыре года боевиками "Исламского государства в Ираке и Леванте"). Ассирийцы рассказывают, что их язык — один из современных диалектов арамейского языка, на котором говорил Христос.
"Эти ребята жили в христианском квартале Алеппо, они из образованной интеллигентной семьи,— рассказывает мне вполголоса президент региональной общественной культурно-просветительской организации ассирийцев БНЕТА Шавел Биджамов.— Жанетте закончила университет, она инженер. Бешар еще студент. Вся их жизнь — это университет, церковь, дом. Из Сирии они бежали в Стамбул. А потом оказались здесь, в чужой стране, не зная ее языка и законов".
Процесс был коротким — гособвинитель зачитала обвинение: 4 октября 2014-го года Бешар пытался пересечь государственную границу РФ в аэропорту Шереметьево, не имея "надлежащего разрешения". Прокурор квалифицировала эти действия как покушение на преступление, которое, однако, не было доведено до конца — в момент пересечения границы Бешар был задержан пограничным контролем аэропорта. Подсудимый согласился с обвинением, и уже через несколько минут судья зачитала приговор: Бешар признан виновным в покушении на незаконное пересечение госграницы РФ и приговаривается к штрафу в 10 тыс. рублей, однако, учитывая, что последние полгода Бешар провел в СИЗО, от выплаты штрафа он освобождается. Судья объявляет, что сирийский гражданин освобождается в зале суда, и Бешар выходит из клетки — впервые за полгода без наручников.
За полгода, проведенных в российских СИЗО и ИВС, Бешар научился немного понимать русский язык и говорит судье: "Спасибо".
Мы ждем сестру Бешара Жанетте — они прилетели в Москву вместе, но с тех пор виделись только мельком: когда Бешара уводили из зала суда, Жанетте туда заводили.
Сидя на скамье в зале суда, Бешар рассказывает о жизни в неволе: "В СИЗО в комнате со мной было 11 человек — граждане Вьетнама, Молдавии, Украины, Армении, Конго, Таджикистана, Узбекистана. Отношения были хорошие, все друг друга поддерживали. Кормили в СИЗО не очень, а в ИВС в Химках хорошо — и картошку, и мясо давали. Гулять выводили в специальную комнату, там наверху не было потолка".
— Почему вы с сестрой решили ехать из Стамбула в Москву?
— В Сирии война, вы знаете, да? — Бешар больше не улыбается.— Мы уехали из Алеппо в Стамбул. Все христиане уезжают оттуда в Турцию или Ливан. Потому что в Алеппо христианам теперь опасно.
Бешар говорит по-ассирийски, а Шавел Биджамов переводит его речь на русский, попутно рассказывая, что всех христиан, живущих на подконтрольных ИГИЛ территориях, боевики обязали платить ежемесячную дань в размере $200: "Если денег нет — заберут и убьют. Те, у кого есть какие-то сбережения, платят, в надежде, что смогут уехать. Но игиловцы никого не выпускают. Только за большую сумму можно купить проводника среди них, и тогда они могут вывести. Для них это бизнес".
Бешару и Жанетте удалось выехать из Алеппо, когда в христианском квартале начались бои. Его родители собрали все свои сбережения, чтобы у детей был шанс выжить в Турции. Но долго жить в Стамбуле они бы не смогли — денег было мало, а Турция переполнена беженцами, которые спят даже в парках.
Помогающие беженцам российские специалисты утверждают, что с прошлого года у сирийских граждан почти нет шансов на получение временного убежища в России
— Знакомые предложили нам ехать в Европу беженцами,— рассказывает Бешар.— Мы не знали ни маршрута, ни плана. За два дня до вылета нам дали билеты в Москву и сказали, что из Москвы мы сразу улетим в Европу. Мы не знали, что в Москве нас арестуют. Наверное, не надо было выходить из транзитной зоны.
Бешару всего 20 лет. "Они просто дети,— объясняет его родственник Джош, приехавший из Новороссийска.— Если бы я знал, что они собираются в Москву, я бы объяснил им, как нужно все оформить. Но они поверили посторонним людям".
Джош живет в России уже 20 лет. Он никогда не видел Бешара и его сестру Жанетте, но хорошо знает их отца, известного в Сирии инженера, и мать. Говорит, что вскоре после ареста Бешара и Жанетте их родители выехали из Алеппо. С ними долго не было связи: обычно автобус из Алеппо до Дамаска идет несколько часов, но с началом военных действий дорога занимает порой несколько суток. Правительственные войска не пропускают общественный транспорт, если в районе не проведена зачистка,— боевики захватывают пленных целыми автобусами. Только несколько дней назад родители Бешара вышли на связь — оказалось, что они выбрались из Алеппо в Дамаск и вылетают в Стамбул.
В зал вводят Жанетте, ей 28 лет, но она похожа на подростка. Судебное заседание задерживается, секретарь суда объясняет: "Прокурор — одна на всех судей, и она уже занята в другом процессе, надо подождать". Сотрудники пограничной службы и конвой ИВС не разрешают Бешару разговаривать с Жанетте (он уже свободен, а она еще за решеткой) и, надев на девушку наручники, уводят ее. Спустя полчаса процесс возобновляется. Суд также признает Жанетте виновной в попытке пересечения госграницы, приговаривает к штрафу, от которого тут же освобождает, и девушка выходит из клетки. Впервые за последние полгода она обнимает брата. Джош спрашивает сотрудников пограничной службы аэропорта Шереметьево, можно ли отвезти племянников в гостиницу, чтобы они помылись, а утром улетели. "Нельзя,— отвечают ему.— Они находятся на территории РФ незаконно и должны быть доставлены в аэропорт, в нейтральную зону, под конвоем. Паспорта им отдадут наши сотрудники только в самолете". "А что с их вещами и деньгами?" — спрашивают родственники. "Мы все их вещи привезем в аэропорт",— обещают пограничники. У Бешара и Жанетте при задержании были изъяты деньги и телефоны — расписку об изъятии €1495 Бешар носит с собой. Жанетте говорит, что в СИЗО N6 УФСИН России по г. Москва у нее забрали €1500 и $200, но расписку не дали.
Вскоре выясняется, что личные вещи Маноук из ИВС так и не привезли. Бешар и Жанетте уже находятся в изолированном помещении аэропорта Шереметьево, у них нет паспортов, вещей, они не могут связаться с диаспорой и адвокатом. Все это адвокат Елена Маро узнает от дежурного погранслужбы аэропорта Шереметьево. Она отправляется в химкинский ИВС, чтобы забрать личные вещи своих подзащитных. "Пока я делала опись вещей, сердце обливалось кровью,— говорит Маро.— Одежда чистая, аккуратная, но очень бедная. Видно, что ребята взяли с собой самое дорогое, что имели". Но денег, пластиковых карт и телефонов Бешара и Жанетте в ИВС не было: их изъяли еще в московских СИЗО N4 и N6, там они и хранятся. "Ни Химкинский суд, ни пограничную службу не интересовала дальнейшая судьба этих сирийцев и тем более их вещей, документов и накопленных денег,— объясняет адвокат.— Все шло к тому, что ребятам придется улетать ни с чем, без вещей и денег".
На следующий день, 7 апреля, адвокат передала своим подопечным одежду из ИВС и телефон — чтобы была связь. Полдня ушло на то, чтобы Бешар и Жанетте оформили через пограничников Шереметьево доверенность с гербовой печатью ФСБ РФ, по которой адвокат могла бы получить в СИЗО их вещи и деньги. Деньги, пластиковую карту и телефон Бешара в СИЗО N4 ей отдали уже к вечеру.
А в СИЗО N6 сообщили, что кассира, а также сотрудников бухгалтерии и канцелярии уже нет на рабочем месте, а без этих важных людей вещи Жанетте Маноук выдать нельзя.
Вечером 7 апреля адвокат Маро передала Бешару его деньги и личные вещи. Той же ночью Бешар и Жанетте улетели в Стамбул, где их уже ждали родители. Чтобы покинуть нейтральную зону и вылететь из России, ассирийцы должны самостоятельно купить билеты. Без телефонов, денег и паспортов они могли бы провести в изоляторе аэропорта Шереметьево много дней. Если бы у них в России не оказалось родственников и адвоката, так бы и случилось. "Родственник купил им билеты в Стамбул,— говорит Елена Маро.— Эти ребята провели в России полгода и даже по завершении всех своих злоключений они не смогли вернуть все свои личные вещи. Какой они запомнят Россию?"
Обязанность России как страны, согласившейся с резолюцией ООН,— обеспечить справедливую процедуру для всех беженцев. У нас такой процедуры, к сожалению, нет
Бешар и Жанетте Маноук написали заявление с просьбой предоставить им временное убежище 6 октября 2014 года — через два дня после задержания. "Были выходные, и нам объяснили, что такое заявление можно написать только в будни",— рассказывал Бешар. Пограничники должны были передать заявления ассирийцев в УФМС РФ по Московской области (за аэропорт Шереметьево отвечает именно это региональное подразделение миграционного ведомства). Однако никакой реакции не последовало. Уже 7 октября задержанных перевели в Москву: Жанетте оказалась в СИЗО N6, а Бешар — в СИЗО N4. Таким образом, они "выпали" из зоны ответственности УФМС по Московской области. 11 декабря адвокаты Елена Маро и Роза Магомедова помогли своим подопечным с помощью переводчика написать повторные заявления о предоставлении временного убежища и официально подали их — уже в УФМС города Москвы. "Однако и на этот раз представители миграционной службы к ребятам не пришли,— рассказывает Маро.— Прошло полгода с момента их задержания, и за это время ни один сотрудник ФМС к ним не явился. Хотя по закону РФ о предоставлении временного убежища соответствующее решение принимается территориальным органом ФМС в срок, не превышающий трех месяцев со дня подачи заявления".
В конце марта редакция "Власти" обратилась в ФМС РФ с просьбой разъяснить ситуацию, в ответе ведомства от 3 апреля, говорилось, что после завершения уголовного дела в отношении Маноук о незаконном пересечении границы их ходатайства о предоставлении временного убежища на территории России будут рассмотрены "в установленном законом порядке". "В настоящее время УФМС России по г. Москве оформляет допуск для посещения сотрудниками указанных граждан, содержащихся в СИЗО, для разъяснения им российского законодательства",— сообщило ФМС.
Между тем помогающие беженцам российские специалисты утверждают, что с прошлого года у сирийских граждан почти нет шансов на получение временного убежища в России. "Сегодня в России существует установка на непредоставление статуса беженца,— говорит сотрудница благотворительного комитета помощи беженцам и вынужденным переселенцам "Гражданское содействие" Елена Буртина.— Достаточно посмотреть, как мало в России людей, имеющих официальный статус беженца,— 802 человека на всю страну".
Иностранные граждане, жизнь которых в той или иной степени подвергается опасности на родине, могут просить в России либо статус беженца, либо временное убежище. В 2014 году около 200 тыс. человек получили временное убежище в России — в основном это были украинские граждане. Сирийским же гражданам начали повально отказывать.
— Самым удачным для беженцев из Сирии стал 2013 год,— рассказывает Буртина.— Им стали предоставлять временное убежище. Мы получали сигналы от сирийцев, что у них вымогают деньги. Но тем не менее временное убежище им предоставляли: достаточно было иметь при себе сирийский паспорт. В середине 2014 года ситуация резко изменилась. Стали отказывать не только гражданам Сирии, приезжающим в Россию и просящим убежища, но и тем, кто уже получил убежище в 2013-м и надеялся его продлить. Мы эту тенденцию зафиксировали, однако ФМС России отказывается признавать изменение своей позиции.
В ответе ФМС РФ "Власти" от 3 апреля сообщается, что в 2014 году в миграционное ведомство России обратилось 1904 гражданина Сирии с просьбой о предоставлении статуса беженца или временного убежища. На вопрос редакции, сколько граждан Сирии получили в России отказ, ФМС РФ не ответила.
Елена Буртина утверждает, что численность сирийских граждан, пытавшихся получить убежище в России, гораздо выше. "В ФМС считают обратившимися только тех, кто прошел процедуру собеседования. Но с момента написания заявления до проведения собеседования могут пройти месяцы, и многие просто не выдерживают и уезжают",— объясняет правозащитница.
Кроме этого, многих сирийцев просто не допускают к самой процедуре собеседования, говорит эксперт. По закону человек, незаконно пересекший границу РФ, имеет формальное право в течение суток подать заявление о предоставлении убежища. Если его задержали пограничники, то погранслужба должна передать соответствующую информацию в региональное подразделение ФМС. В свою очередь, ФМС направит к задержанному своего представителя, который проведет собеседование и запустит процедуру рассмотрения заявки. На рассмотрение отводится три месяца. Однако в реальности эта зафиксированная в законодательстве схема, по словам Елены Буртиной, не работает: "Пограничники находятся в структуре ФСБ, у них нет межведомственного взаимодействия с ФМС, и они, как правило, не передают туда никакой информации. У нас был такой случай — человек прилетел из Сирии, сидит в транзитной зоне. Негде спать, нечего есть. Он просит убежища, но сотрудники аэропорта не знают арабского языка. Выйти из транзитной зоны он не может — нет визы. Нам звонит его брат. Новый год. Мы звоним в ФМС. Нам отвечают, что этот беженец должен официально обратиться через погранслужбу в ФМС. То есть погранслужба, которая знает, что сирийский гражданин в транзитной зоне хочет просить убежища, должна официально сообщить об этом в ФМС. Но она не сообщает. А ФМС знает от нас, но ждет официального извещения от пограничников. В результате никто ничего не сделал. Человек провел в аэропорту несколько дней и улетел обратно".
В московской ассирийской диаспоре говорят, что, несмотря на полгода, проведенные в российских СИЗО и ИВС, Бешар и Жанетте легко отделались.
— Их могли насильственно депортировать в Дамаск,— объясняет Шавел Биджамов,— а там Бешара могла бы ждать тюрьма, потому что мужчины призывного возраста должны служить в сирийской армии, и его сочли бы дезертиром.
Многие московские ассирийцы уверены в том, что война в Сирии затянется, режим Башара Асада не продержится долго, власть захватят радикальные исламисты из ИГИЛ, и поэтому многие жители Сирии стремятся уехать из страны навсегда. Они винят в войне правительство США, считая, что нынешнее положение в Сирии — следствие вторжения американских войск в Ирак.
— Когда Саддама свергли, многие радовались, что диктатуре пришел конец,— рассказывает Биджамов.— Да, Саддам совершил много ошибок. Когда в стране есть нефть и бесценное культурное наследие Ассирии и Вавилона, признанное мировым достоянием и охраняемое ЮНЕСКО,— неправильно, что 17 млн граждан живут в нищете, а у тебя роскошные дворцы. Но те, кто пришел на смену Саддаму, оказались еще хуже, это варвары. Самые необразованные, темные слои населения теперь взяли оружие и насаждают свои порядки. Саддам организовывал репрессии против шиитов, потом Саддама казнили, шииты пришли к власти и в отместку устроили гонения на суннитов. Потом сунниты примкнули к ИГИЛ и теперь расправляются с христианами и шиитами. Страна в хаосе, уничтожено мировое культурное наследие, разрушены древние монастыри и храмы в Ниневии, Маалуле, Тель-Хормузе, повсюду убивают христиан. Ассирийцев уничтожают вместе с их храмами и монастырями. А цена вопроса очень простая: США хотели получить нефтеносный регион, а управлять им можно, только если он нестабилен и погружен в хаос.
У ассирийцев обида на Запад: они считают, что их народ и религия подвергаются в Сирии геноциду со стороны ИГИЛ, а в мире намеренно об этом не говорят. "Западные СМИ о нас не пишут, ООН говорит про беженцев в целом, но не говорит о том, что боевики устраивают охоту на христиан-ассирийцев. Складывается ощущение, что это какой-то заговор,— говорит Биджамов.— А ведь мы древний народ, который сейчас находится на грани уничтожения. Всем, кто уехал в другие страны, грозит ассимиляция, в чужой среде они не смогут сохранить родной язык. В Сирии христиан тоже не останется, а это значит, что христианство на Востоке, там, где оно родилось, исчезнет".
В марте 2012 года УВКБ ООН обратилось к правительствам всех стран, подписавших конвенцию ООН о беженцах, с рекомендацией ввести мораторий на их депортацию в Сирию — независимо от того, легально или нелегально сирийцы прибыли в эти страны. При этом абсолютное большинство сирийских беженцев живет в Турции и Ливане — с этими странами у Сирии безвизовый режим. "Сирийцы в Турции и Ливане живут, где придется,— говорит Биджамов.— Многие спят на улице. В Ливане беженцев из Сирии и Ирака около 3 млн человек. Там очень непростая гуманитарная ситуация, нагрузка на эти страны колоссальная, и отношение к беженцам со стороны коренного населения ухудшается".
Российский тюрколог Ильшат Саетов, в свою очередь, поясняет, что Турция сегодня тоже перегружена — там находится около двух миллионов беженцев из Сирии, что серьезно обостряет экономические проблемы: "Фактически все лагеря сирийских беженцев на своей территории Турция финансирует напрямую. ООН финансировала их лишь частично, но в начале марта объявила, что никто из мировых лидеров не откликнулся на призыв собрать средства для этих лагерей, и ООН прекращает свою помощь. В конце марта Пан Ги Мун объявил, что для Сирии собрали $3,8 млрд, но пока непонятно, как будут распределены эти деньги".
Те сирийские граждане, у которых есть возможность уехать, собирают последние деньги и покупают билеты на международные рейсы — в надежде, что страны, которые они выбрали, знают о резолюции ООН. Однако Россия, подписавшая конвенцию ООН о беженцах, рекомендации по сирийским беженцам не выполняет.
— Резолюция ООН не обязывает Россию предоставлять каждому просителю статус беженца,— поясняет правозащитница Елена Буртина.— Но обязанность России как страны, согласившейся с резолюцией ООН,— обеспечить справедливую процедуру для всех беженцев. У нас такой процедуры, к сожалению, нет.
Причин изменения государственной позиции по отношению к беженцам из Сирии эксперты не знают. Глава фонда "Миграция XXI век" Вячеслав Поставнин говорит, что предоставление статуса беженца для государства накладно — человеку с таким статусом нужно дать жилье и субсидии. Но российский закон "О беженцах" предлагает хорошую альтернативу в виде временного убежища. Это статус государству ничего не стоит и даже выгоден, ведь его обладатель может устроиться на работу. Но очевидно, что в истории с сирийскими гражданами вопрос экономической выгоды не является важным.
Меж тем в "Гражданском содействии" предполагают, что ужесточение позиции в отношении сирийских граждан может быть связано, как с увеличением беженцев с юго-востока Украины (мол, всех не прокормишь), так и с тем, что беженцы из Сирии пугают российских силовиков. Зампред комитета Госдумы по конституционному законодательству Дмитрий Вяткин в начале апреля убеждал "Власть", что "в России действует достаточно выверенный механизм, который направлен на то, чтобы в страну не поступали нежелательные элементы". О "нежелательных элементах" в сентябре 2014 года говорил и секретарь Совбеза РФ Николай Патрушев, заявивший, что боевики из стран СНГ, присоединившиеся к ИГИЛ, могут представлять серьезную опасность по возвращении на родину. Кстати, убежище в России сирийским беженцам перестали предоставлять как раз одновременно с этим высказыванием Патрушева.
Опасения силовиков, связанные с возможным попаданием в Россию боевиков ИГИЛ, не должны никак влиять на процесс предоставления временного убежища или статуса беженца, считает Елена Буртина. "Во многих странах давно научились вычленять боевиков из общего потока беженцев,— объясняет она.— И если человек воевал, то для него включаются совсем другие механизмы. У нас не хотят разбираться — лепят отказы всем подряд. Ко мне обращался человек, который сказал, что он талиб и что он взрывал американские базы в Афганистане. Но ему в ФМС дали стандартный отказ, как всем остальным афганцам. Их даже не заинтересовало, что он талиб, хотя он этого не скрывал".
По мнению правозащитницы, России рано или поздно придется заняться совершенствованием применения миграционного законодательства — страна имеет границы с нестабильными регионами, и если не будет понятных и четких процедур, то люди, которые сегодня предпочитают запрашивать статус беженца официально, начнут искать нелегальные маршруты.