Произошедшие независимо друг от друга военные действия в Йемене и лозаннские соглашения по иранской ядерной программе оказались связанными между собой: эти события могут привести к перестройке ближневосточного политического ландшафта.
Фото: AP / Hasan Jamali
Фото: Коммерсантъ / Дмитрий Азаров
14 апреля Совет Безопасности ООН принял резолюцию N2216 по урегулированию ситуации в Йемене. Ее мотивом является стремление вернуть за стол переговоров враждующие йеменские партии, в первую очередь проирански настроенных повстанцев-хуситов и сторонников бежавшего в Саудовскую Аравию президента Мансура Хади. Однако "арабская весна" в Йемене уже трансформировалась в геополитическую холодную войну между теократиями суннитского Королевства Саудовской Аравии (КСА) и шиитской Исламской Республики Иран (ИРИ), и на деле эта резолюция пока всего лишь легитимизировала саудовское вторжение в независимое государство.
В марте этого года на заседании Лиги арабских государств, принявшей решение начать интервенцию в Йемен, эмир Катара Сабах ас-Сабах подвел итог "арабской весне" примерно такими словами: четырехлетний период хаоса и нестабильности, который некоторые называют арабской весной, подорвал безопасность и стабильность развития нашего региона, породив лишь иллюзии его перекройки. В то время как его результатом стал резкий спад темпов роста и заметное отставание нашего развития. При этом эмир даже не упомянул о тех огромных жертвах и разрушениях, о многократном ущербе, которые понесли экономики Ливии и Сирии от интервенций "Священного союза" монархий Персидского залива, представителем которого он и выступил на конференции. Та же судьба ждет, по всей вероятности, и Йемен: сегодня практически все эксперты предрекают ему долгую войну на истощение, примерно такую же, как ту, через которую прошел Афганистан. На этот раз в Йемене в качестве интервентов выступают регулярные войска КСА, в то время как ранее эту роль брали на себя лишь отряды суннитских джихадистов. И если Иран поддержит повстанцев-хуситов оружием так же, как Пакистан поддержал талибов, то подобная вероятность станет реальностью. Предотвращению такого варианта развития и было посвящено заседание Совета Безопасности ООН.
Резолюцию Совбеза ООН по Йемену внесли Иордания, США и Великобритания в явной координации со странами Персидского залива, поскольку в ее тексте хуситам предъявляются практически те же требования, которые предъявила им саудовская коалиция: резолюция заявляет о легитимности президента Абд-Раббу Мансура Хади, осуждает "односторонние действия хуситов" и требует от них "прекратить насилие", вывести свои силы из Саны и других районов, сложить трофейное оружие, освободить находящихся под домашним арестом министров и т. д. Чтобы добиться этого, Совбез ООН расширил свой санкционный список по Йемену: теперь в него входят лидер хуситов Абдель Малик аль-Хуси, экс-президент Йемена Али Абдалла Салех, его сын и экс-командующий Республиканской гвардии Ахмед Салех и еще два лидера хуситов.
Одновременно резолюция вводит эмбарго на поставки оружия, боеприпасов, военных транспортных средств и оборудования им самим и тем, "кто действует от их имени или по их указанию в Йемене". Документ также призывает все йеменские стороны принять для разрешения конфликта участие в конференции, которую предлагается провести в столице Саудовской Аравии Эр-Рияде под эгидой ССАГПЗ. Хотя еще накануне официальный представитель хуситов Мухаммед Абдель-Салям полностью исключил возможность проведения межйеменского диалога в Эр-Рияде. "Такая встреча не может состояться в Саудовской Аравии, напавшей на Йемен. Мы отвергаем переговоры под эгидой тех, кто развязал агрессию",— заявил он.
Действительно, проведение межйеменских переговоров на территории Саудовской Аравии будет фактическим признанием нахождения Йемена в сфере влияния ССАГПЗ. А это неприемлемо как для йеменских повстанцев, так и для стоящего за их спиной Ирана. Через день об этом заявил и высший революционный комитет группировки "Ансар Аллах" (хуситы), он выступил с осуждением принятой Советом Безопасности ООН резолюции, назвав ее поддержкой агрессии Саудовской Аравии. Таким образом, своей главной заявленной цели — примирения сторон и запуска переговорного процесса — Совет Безопасности ООН не достиг. Тем не менее он де-факто легитимизировал саудовскую интервенцию и расколол тот единый фронт России, Китая и Ирана, который ранее противостоял саудовскому вмешательству в Ливии и Сирии. На сей раз только Иран открыто осудил и назвал саудовские бомбардировки Йемена актом агрессии, в то время как Китай проголосовал за нее, а Москва при голосовании резолюции воздержалась.
Позицию Москвы изложил накануне голосования секретарь Совета Безопасности России Николай Патрушев в интервью "Известиям": "Разрешение конфликта в Йемене военным путем приведет страну к сценарию Ливии, Сирии или Ирака. Как показывает опыт, попытки решать проблемы стран в рамках различных "коалиций" не только не ведут к успеху, но и усугубляют конфликты. Необходимо организовать мирные переговоры, подобрать для этого подходящую для всех сторон площадку. Наша принципиальная позиция заключается в том, что во главе переговорного процесса должны стоять не отдельные государства или группировки, а Организация Объединенных Наций и ее Совет Безопасности". Другими словами, Москва предлагала, чтобы переговоры проходили не в Эр-Рияде, а на более приемлемой для хуситов мирной площадке и чтобы их курировал Совбез ООН, а не ССАГПЗ. Однако к ней не прислушались. Но "если бы Россия наложила вето, это означало бы, что она согласна с тем, чтобы Иран поставлял оружие хуситам,— объяснил ее позицию известный эксперт ИМЭМО РАН Георгий Мирский.— У России прекрасные отношения с Египтом, Иорданией и Палестиной. Они все представители суннитского ислама. Москва не хочет портить отношения с суннитскими странами, поэтому и не наложила вето на эту резолюцию". К этому списку озабоченных мусульманских стран надо добавить и Китай, чье мнение могло оказать решающее влияние на Москву.
Совет Безопасности ООН расколол единый фронт России, Китая и Ирана, который ранее противостоял саудовскому вмешательству в Ливии и Сирии
"Китай глубоко озабочен последними событиями в Йемене. Военные действия здесь, если позволить им продолжаться, приведут к катастрофе не только народ Йемена, но и затронут весь регион. У этого конфликта нет военного решения, и сегодняшняя резолюция, подталкивая к политическому решению, чрезвычайно важна для восстановления стабильности в Йемене",— заявил в своем выступлении на заседании Совета Безопасности полпред Китая в ООН. Позиция, вполне созвучная позиции Москвы. Однако дьявол прячется в деталях: посмотрите, каким жестким комментарием сопроводил ее обозреватель агентства "Синьхуа": "Принятая резолюция N2216, имеющая силу международного закона и несущая в себе угрозу военной акции при неподчинении ей, "требует, чтобы все йеменские стороны конфликта, в особенности хуситы, воздержались от дальнейших односторонних действий, которые могут сорвать переходный период в Йемене"". Другими словами, агентство "Синьхуа" подчеркивает, что Пекин не только запрещает Ирану вооружать хуситов, но и придает войскам саудовской коалиции статус международного полицейского, принуждающего стороны к миру. В то время как агентство ТАСС разъясняет своему читателю, что "Россия не спорит с незаконностью смещения президента Йемена Абд-Раббу Мансура Хади. Для Москвы при голосовании был важен сам факт незаконности начатой Саудовской Аравией военной кампании, а также было необходимо зафиксировать, что поддержка любой из сторон конфликта приводит к разжиганию войны, а не к урегулированию". Таким образом, сложившаяся ранее ближневосточная ось "Москва--Пекин--Тегеран" дала трещину — слабым звеном оказался Китай, поддержавший саудовскую агрессию.
Очевидной причиной этого внешнеполитического крена Китая является то, что он, в отличие от России, очень сильно зависит от поставок ближневосточной нефти. "Китай, являясь второй экономикой мира, завозит из-за рубежа, примерно 70% потребляемой им нефти, и 47% нефтяного импорта — это углеводороды Ближнего Востока. Главными поставщиками здесь выступают Саудовская Аравия и Иран, на которые приходится половина его ближневосточного нефтяного импорта. Поскольку дальнейшее развитие КНР неизбежно связано с увеличением потребления энергоресурсов, снижения роли региона для китайской экономики явно не предвидится",— охарактеризовал эту нефтяную зависимость КНР Константин Кокарев, первый заместитель директора Российского института стратегических исследований (РИСИ). Именно поэтому кризис в Йемене тревожит Пекин куда больше, чем Москву. "Йемен имеет выход в Красное море и Аденский залив, контролирует Баб-эль-Мандебский пролив. Вдоль йеменских берегов проходят основные пути транспортировки нефти. Господство над Йеменом позволяет установить контроль над торговыми и военными путями в Индийском океане. Стремление изменить существующий баланс сил в регионе может привести к длительной войне. В конфликт втягиваются все новые и новые государства: Бахрейн, Катар, Кувейт, ОАЭ, Саудовская Аравия, Египет, Иордания, Марокко, Пакистан, Судан. Ситуация может перерасти и в более острый конфликт между арабскими странами и Ираном" — так характеризует Николай Патрушев геополитическое значение йеменского конфликта. Очевидно, что он прямо противоречит экономическим интересам Китая, нуждающегося в бесперебойном снабжении нефтью как из Саудовской Аравии, так и из Ирана. В то время как для сохраняющей нейтралитет России подобный конфликт двух ее главных конкурентов будет в идеале означать дополнительные доходы от роста цен на нефть. Поэтому "это не наша война. Пусть те, кто хочет вышибать горцев-хуситов из Северного Йемена, делают это. Россия в данном случае будет с интересом на это смотреть. Чем больше йеменская война даст возможность Саудовской Аравии продемонстрировать, чего она на самом деле стоит, тем правильнее это будет",— считает директор Института Ближнего Востока Евгений Сатановский и подчеркивает, что цена, которую заплатят саудиты за свое участие в йеменском конфликте, "будет высокой, даже чрезвычайно высокой". Другими словами, йеменский кризис — это тот случай, когда роль мудрой обезьянки, с интересом наблюдающей с холма схватку двух тигров в долине, может исполнить только Москва, но никак не Пекин. Отсюда и стремление последнего помешать Ирану вступить в военно-политический союз с йеменскими повстанцами против Саудовской Аравии.
Проблема, однако, в том, что в реальной политике турбулентность конфликта порождает вихри "непредвиденных последствий". В нашем случае это означает, что саудовская интервенция в Йемен может привести к большой войне и кардинальной перестройке ближневосточного политического ландшафта, решение Лиги арабских государств о создании корпуса быстрого реагирования "арабского НАТО", войти в которое предложено даже ядерному Пакистану, первое тому свидетельство. Или взять, к примеру, последовавшие вслед за йеменской интервенцией недавние лозаннские соглашения по иранской ядерной программе. Эти два события произошли независимо друг от друга и непосредственно друг с другом не связаны. И тем не менее их все равно связывает некий глубинный смысл: "мы считаем, что в условиях, которые складываются в регионе, особенно в связи с событиями в Йемене поставки оружия подобного рода (С-300) являются сдерживающим фактором",— объяснил его россиянам Владимир Путин во время прямой линии. Тут же поспешив добавить к этому, что "Израилю поставки С-300 абсолютно не угрожают, так как это исключительно оборонительное оружие". Более подробно эта мысль раскрыта в упомянутом выше разъяснении ТАСС: "Москва не играет против Израиля на Ближнем Востоке, хотя их цели и взгляды зачастую расходятся", говорится в нем. И поставка ЗРК С-300 направлена на защиту Ирана на случай его возможного конфликта с Саудовской Аравией... Эр-Рияд поставил себя в ситуацию, когда он ощущает себя сражающимся с растущим влиянием Ирана в регионе. С этой целью саудовцы открыли несколько фронтов против Ирана, начиная от идеологического конфликта между салафитами и шиитами до бросания вызова Ирану по поводу Ирака, Сирии, Ливана и теперь в Йемене".
Если до 1 июля полного снятия санкций так и не произойдет, Иран немедленно возобновит ядерную программу
Тем не менее, отмечает агентство, "непосредственной угрозы Ирану в контексте йеменской ситуации нет. Это скорее война интересов. Более того, в последнее время Тегеран опережает Эр-Рияд на дипломатическом фронте. Пакистан пересмотрел свое решение об участии в военной операции в Йемене, достаточно сдержанно ведет себя и Турция. Очевидно, что Иран не нуждается в защите и ведет тонкую дипломатическую игру". Тем не менее ставки сейчас гораздо более высокие, чем сам по себе конфликт в Йемене, и "для Ирана, принимая во внимание очень напряженную ситуацию в окружающем его регионе,— цитирует ТАСС слова главы МИД РФ Сергея Лаврова,— современные системы противовоздушной обороны очень важны".
Самое любопытное в этом разъяснении, что здесь нет ни слова о главном — об иранской ядерной программе, объекты которой должны защищать поставляемые Москвой ЗРК С-300. Защищать не от саудовских, а в первую очередь от израильских самолетов. Именно Тель-Авив отвергает рамочное соглашение "шестерки" и Тегерана по иранской ядерной программе самым категорическим образом: "Эта сделка представляет серьезную опасность для региона и для всего мира. Она ставит под угрозу само существование Государства Израиль. Сделка узаконивает ядерную программу Ирана",— заявил премьер-министр Биньямин Нетаньяху. В то время как министр обороны Израиля Моше Яалон высказался конкретно по поставкам ЗРК С-300: "Решение Москвы будет непосредственно способствовать развитию террора на Ближнем Востоке. Иран передаст комплексы своим агентам в Сирии, Йемене и других странах",— сказал он.
Одним словом, вопрос этот для израильтян весьма чувствительный — снятие Москвой эмбарго восприняли в Израиле как провал политики Биньямина Нетаньяху и министра иностранных дел Авигдора Либермана, которые старательно сохраняли нейтралитет в отношении Украины. Это и есть провал, но значительно более масштабный: лозаннские соглашения — это провал всей стратегии премьера Нетаньяху в отношении иранской ядерной программы. Отсюда и ошеломившая израильтян довольно нейтральная реакция президента США на решение своего российского коллеги. Барак Обама явно преуменьшил значение поставок С-300 Ирану, когда выразил удивление тем, что Москва и Тегеран не заключали эту сделку "так долго".
Тем не менее в своей реакции Барак Обама был, пожалуй, честен. В 2009 году, когда Обама начал свою знаменитую "перезагрузку" отношений с Москвой, он пообещал ей, что решение ядерной проблемы Ирана приведет и к решению проблем европейской ПРО. Но сегодня он об этом, похоже, забыл, и уже через неделю после заключения лозаннских соглашений МИД РФ предупреждает: "Мы видим, что на деле по мере того, как в отношении ИЯП намечается все более определенный прогресс, в Вашингтоне и Брюсселе стараются придумать новые "обоснования" для своей противоракетной программы. Подобные интерпретации явно расходятся с заверениями президента США в Праге в апреле 2009 года о том, что с устранением "иранской угрозы" исчезнет и основная причина для развертывания ПРО в Европе". Поэтому, когда через три дня Владимир Путин отменяет отсрочку на исполнение контракта, а Барак Обама говорит, что "честно говоря, он удивлен, что эта отсрочка продержалась так долго, поскольку им (России.— "Власть") никакими санкциями продажа оборонительный вооружений не запрещена", никакие демарши израильского премьера уже не помогут — он проиграл свою битву еще в Лозанне. Хотя, конечно, израильтянам от этого ничуть не легче — перевести дух они смогут лишь тогда, когда лозаннские соглашения начнут работать и иранцы остановят свои центрифуги.
Зато если лихорадочная активность израильского премьера по сколачиванию республиканской коалиции в Конгрессе США все же сорвет лозаннские соглашения, то тогда они уже долго не смогут успокоиться — Верховный аятолла давно заявляет, что он ни на грош не доверяет Вашингтону и если до 1 июля полного снятия санкций так и не произойдет, то он немедленно возобновит ядерную программу. И можно не сомневаться, что после такого скандального провала переговоров иранцы, подгоняемые израильскими угрозами, будут работать над ней как проклятые. Они запустят все свои ныне простаивающие центрифуги на полную мощность и нынешний breakout time начнет сокращаться очень быстро, даже быстрее, чем предсказывает Нетаньяху. И тогда последнему, возможно, придется сильно пожалеть о том, что он не дал Бараку Обаме и "шестерке" закрыть иранскую ядерную программу хотя бы на десять лет — no deal, worst deal!
Саудовская интервенция в Йемен может привести и к ее "горячей" войне с Ираном: решение Лиги арабских государств о создании корпуса быстрого реагирования — "арабского НАТО", войти в которое предложено даже ядерному Пакистану,— первое тому свидетельство. О доминировании в регионе предвоенных настроений говорит и жесткое неприятие Израилем задуманных Бараком Обамой лозаннских соглашений — ближневосточного аналога никсоновской detente, охотно принятых Европой и Россией, но жестко отвергаемых такими поклонниками неоконсерватизма, как Нетаньяху и Республиканская партия США. Причем стоит заметить, что хотя эти ключевые события — арабская интервенция в Йемен, лозаннские соглашения или, скажем, взятие Тикрита иракскими войсками — произошли независимо друг от друга, они тем не менее связаны между собой некоей глубинной связью. Эта связь позволяет легко вплести в этот калейдоскопичный узор также такие независимые события, как создание "арабского НАТО" или поставки российских ЗРК Ирану, во всех этих случаях речь идет о разных эпизодах одной и той же ближневосточной холодной войны между странами суннитского и шиитского полумесяцев. Это отнюдь не значит, что глубинный смысл этих событий можно понять или даже свести к суннитско-шиитской вражде — контекст у них разный и часто глобальный. Но это значит, что, потянув за одно звено этой цепи, мы можем вытянуть и все остальные. И что ближайшей точкой бифуркации на этом пути станет теперь судьба лозаннских соглашений, именно она определит, куда качнется Ближний Восток — к разрядке или к войне.