В Москве проходит XII Международный театральный фестиваль имени Чехова. Если раньше он представлял радикальных европейских (и не только) режиссеров, чьи опыты буквально раздвигали для нового поколения зрителей линии театральных горизонтов, то сегодня бескомпромиссных новаторов в программе приходится искать буквально между строками фестивальной афиши. Главные ставки сделаны на звучные, общепризнанные имена, красивые зрелища и демократические жанры. Роман Должанский выбрал пять фестивальных трендсеттеров.
Фото: Richard Haughton
Фото: Landestheater Salzburg
Фото: Bill Cooper
Фото: Yasuo Inokuma
Фото: Pascal Victor/ArtComArt
1. "Красный табак", "Компания майского жука" (Париж, Франция)
Постановка Джеймса Тьере
Чеховский фестиваль давно подсадил московскую публику на "новый цирк" — синтетический жанр, соединяющий в себе драматический театр, танец, иллюзион, цирк, пантомиму и все, что угодно, если оно необходимо для создания зрелищных игр для людей любого возраста. Джеймс Тьере принадлежит к знаменитому семейству Чаплин-Тьере, непревзойденных мастеров этого одновременно утонченного и демократического направления. Как правило, литературные сюжеты в таких спектаклях не слишком важны. "Красный табак" — история про пожилого человека, который одержим страстью к творчеству, но находится в постоянной оппозиции к окружающему миру. Однако важна тут не сама история, а тот язык, которым она рассказана. Вернее, показана — сценический мир "Красного табака" населен странными созданиями, которые отражаются в огромном меняющем положения и нависающем над сценой зеркале. Герой тоже отражается в этом зеркале, и оно, служа границей между двумя мирами, реальностью и сном, делает персонажа неузнаваемым. Видевшие спектакль критики нашли в нем перекличку с шекспировским "Королем Лиром", с "Улиссом" Джойса, с мифом о Нарциссе и "Алисой в стране чудес" Кэролла. Как правило, такое богатство аналогий говорит о том, что зрителю лучше всего пойти на спектакль и найти иную, только свою.
2. "Голем", "Компания 1927" (Лондон, Великобритания)
Режиссер Сьюзан Андрейд
Спектакль британской группы, основанной вовсе не в 1927-м, а в 2006 году, отражает очевидную социальную озабоченность его создателей. То же самое было два года назад, когда лондонский театр показывал представление про детей на окраине большого города. Теперь, в версии известного романа Густава Майринка "Голем", иные тревоги — "опасность заключается не в том, что машина уподобляется человеку, а в том, что человек становится подобен машине". Впрочем, бояться не надо: спектакли "1927" вовсе не похожи на строгий социальный театр, скорее они проходят по ведомству зрелищных развлечений. Прежде всего потому, что главным выразительным средством британская группа выбрала анимацию: живые артисты здесь словно наложены на мелькающие на экране остроумные мультики. Понятно, что принцип соединения на сцене настоящих актеров и заранее подготовленной анимации таит в себе возможности для многочисленных эффектов. Технически "Компания 1927" все выполняет безупречно: сместись проекция на несколько сантиметров или не попади человек точно в предназначенное для него световое пятно, приятное впечатление от аттракциона было бы решительно испорчено.
3. "Жизнь продолжается", "Сэдлерс Уэллс" (Лондон, Великобритания)
Для анонса этого события в принципе достаточно одной фразы: это ваша последняя возможность увидеть на сцене великую балерину Сильви Гиллем. На ее фоне даже громкие имена хореографов, из одноактных спектаклей которых составлена программа вечера, меркнут. Хотя речь идет о Матсе Эке, Уильяме Форсайте, Акраме Хане, не говоря уже о Расселе Малифанте. Гиллем решила оставить сцену, и "Жизнь продолжается" в Москве — часть ее прощального турне. "Я хочу закончить выступать,— объясняет легендарная танцовщица,— пока я еще могу делать то, что делаю, с гордостью и страстью". Ее телу посвящали оды критики всего мира: гибкое, непослушное, гармонично сложенное. Ее танец как только не называли: он и беззаботный, и строгий, и невыразимо элегантный. Превращения тела Гиллем, что бы она ни танцевала, всегда становились главным сюжетом спектакля: то, как она выбрасывала свою "бесконечную" ногу, то, как сгибала ее под непостижимо острым углом, то, как выстреливала растяжкой. Зрители всерьез сомневались, есть ли вообще у этой женщины обычные человеческие кости, или она сделана из материала, который невозможно получить в земных условиях. Характер же у Сильви Гиллем вполне земной — жесткий, закаленный жизнью, она всегда была одиночкой, никогда не боялась бросать лучшие балетные труппы, а теперь не боится совсем оставить подмостки, потому что "жизнь продолжается".
4. "Махабхарата", Центр сценических искусств города Сидзуока (Япония)
Режиссер Сатоси Мияги
Древнеиндийский эпос в первую очередь вызывает ассоциации с Питером Бруком — он поставил "Махабхарату" в 1985 году, и его спектакль стал легендой. Японский режиссер Сатоси Мияги решил повторить подвиг Брука, считавшего "Махабхарату" чем-то вроде Библии и Шекспира под одной обложкой. В прошлом году на Авиньонском фестивале спектакль Мияги игрался там же, где когда-то спектакль Брука,— в песчаном карьере Бульбон, и стал сенсацией. В Москве японцы будут играть не под открытым небом, а в обычном театре, но спектакль все равно должен запомниться. Он поставлен в традиционных японских жанрах — здесь есть и кабуки, и старинный кукольный театр бунраку, и почти неизвестный у нас бумажный театр камишибай. При этом у "Махабхараты" нет признаков экспортного фольклорного представления. Два с половиной десятка актеров-танцоров, небольшой оркестр и занятный рассказчик постепенно и непринужденно вовлекают в историю — не успеешь оглянуться, как почувствуешь себя ребенком, листающим страницы незнакомой волшебной сказки, которая одновременно и страшит, и умиротворяет.
5. "Ложные признания", театр "Одеон" (Париж, Франция)
Режиссер Люк Бонди
Для закрытия Чеховский фестиваль приберег встречу с великой французской актрисой Изабель Юппер — она играет главную героиню пьесы Пьера Мариво "Ложные признания". Другой мэтр французского театра, режиссер Люк Бонди, в этой работе в очередной раз показывает себя мастером, умеющим подобрать современные ключи к самой коварной классике (а Мариво — автор, столь же щедрый на подводные камни, сколь и соблазнительный) и находящим истинную радость в совместной с актерами тонкой отделке ролей. Бонди сумел создать прекрасный актерский ансамбль, и Юппер здесь — первая среди равных. Ей одной даны своего рода крупные планы, как в кино, но играет она с завидной для любой актрисы непрерывностью переходов из одного состояния в другое, с ценной для театра сдержанностью, с концентрацией на характере, а не на своем присутствии на сцене. Эта деликатная непрерывность процесса и очевидная разница между исходной и финальной точкой делает новую роль Юппер наглядным пособием по театральному мастерству, актерскому и режиссерскому. Все знают, что в театральных ролях должен быть процесс и результат, да только вот добиться того, чтобы даже бывалые критики забыли о времени и о себе, мало кто умеет.