 |
— В 1998 году указом Бориса Ельцина все 86 радиотелепередающих центров (РТПЦ) перешли от Минсвязи к ВГТРК, где вы работали первым зампредом. Для появления указа сил было потрачено немало. Что же случилось, если спустя три года вы приложили не меньше усилий, чтобы теперь уже вывести башни из состава гостелерадиокорпорации?
— За эти три года ситуация радикально изменилась. 1998 год, когда был подписан указ о создании единого производственно-технологического комплекса ВГТРК, был тяжелейшим годом для отрасли. На тот момент и телерадиовещание, и связь в части распространения сигнала были максимально раздроблены. Каждый регион тогда сам пытался управлять ресурсом, который по определению является общефедеральным. Были подорваны формы управления как по горизонтали, так и по вертикали, фактически единого информационного пространства в государстве уже не оставалось. Страдали и бюджеты всех телерадиокомпаний, которые не могли гарантировать рекламодателям, что их реклама будет показана в других регионах. Поэтому было решено объединить в одной компании вещательные функции и функции распространения сигнала. Конечно, тогда это ставило ВГТРК в привилегированные условия по сравнению с другими участниками рынка.
— Привилегированные условия — это мягко сказано. Речь шла о прибыли в миллионы долларов для ВГТРК.
— Вряд ли можно говорить о миллионах, потому что ровно через три месяца после этого указа был августовский кризис. Но можно говорить о том, что создание этого холдинга фактически и спасло от банкротства и государственное телевидение, и радиовещание. На тот момент появление подобного холдинга было оправданно и абсолютно соответствовало тем потребностям, которые были у государства. На сегодняшний день рынок более или менее пришел в равновесие, и стало очевидно, что совмещение этих функций — вещательной и распространения сигнала — у одного юридического лица не способствует реальной конкуренции и, следовательно, развитию всей отрасли.
— Но, по-моему, это было очевидно и в 98-м году. Тогда каналы-конкуренты — ОРТ, НТВ и другие — платили за сигнал ВГТРК, поддерживая бюджет конкурента — РТР.
— Вот уж нет! Они платили только за свой сигнал, да и то нерегулярно, чем как раз подрывали бюджет ВГТРК. Но еще раз повторю: на тот момент ситуация была кризисной. Создание единого производственно-технологического комплекса и подчинение телерадиопередающих центров ВГТРК было абсолютно оправданным решением, поскольку объединялся федеральный ресурс под единое управление. Не забывайте еще и о тех противоречиях, которые неоднократно возникали тогда между связистами и телевизионщиками, о постоянных угрозах отключения вещания то в одном, то в другом регионе. Вспомните, на рынке существовало больше 90 предприятий связи, каждое из которых проводило самостоятельную политику и по зачетам, и по тарифной политике, и по сертификации. И вот все это было объединено в единый комплекс, который позволил дать определенные гарантии для тех самых каналов-конкурентов, которые метались по рынку, проводили зачеты, кто как мог вертелся. А тут в лице ВГТРК все получили единую услугу и единого исполнителя. И, если вспомните, сами конкуренты несильно возмущались по этому поводу.
— Негосударственные каналы периодически поднимали шум.
— Никаких эксцессов и претензий по большому счету не было. Поэтому сегодня, если оглядываться назад, можно говорить, что то решение тогда себя оправдало. Сегодня мы имеем прозрачный механизм распространения сигнала, абсолютно понятный для всех участников рынка.
— Похоже, что создание РТРС объясняется тем, что вы, уйдя из ВГТРК, попросту потеряли там свое влияние и интерес к этой компании.
— Я, как человек, который работает в должности министра, ко всем компаниям должен относиться одинаково и не должен выделять ВГТРК в существующем количестве компаний, тем более выделять для нее какие-то специальные условия. Поэтому говорить, потерял я интерес или нет, не очень корректно. Создание РТРС, с одной стороны, ухудшило положение ВГТРК, но, с другой стороны, новое ФГУП дало абсолютно новую, улучшенную позицию для ВГТРК как вещателя.
— В чем же улучшенную, если госкомпания потеряла одну из статей дохода?
— И самую большую из статей расхода! В целом же главное заключается в том, что ВГТРК постепенно все-таки превращается в чисто вещательную компанию. Когда мы имели совмещение функций вещания и распространения, понятно, что совокупность расходов ВГТРК была, несомненно, выше и сложность административного управления была выше. Но это не значит, что ВГТРК не справлялась или сейчас не справляется с этими функциями. Сегодня, когда из ВГТРК выделена система распространения сигнала, ее руководство сможет сконцентрироваться непосредственно на развитии входящих в ВГТРК средств массовой информации.
— А прежде чем предложить президенту свой план отделения телерадиопередающих центров от ВГТРК, вы обсуждали эту проблему с Добродеевым?
— Обсуждали. Позиции у нас были различные.
— То есть он был против выхода РТПЦ из состава ВГТРК?
— Ну, так нельзя сказать, что против. Понятно, что любое предприятие, когда из него вычленяется какой-то ресурс, с трудом с ним расстается. Но мы с Добродеевым сумели найти общее понимание и решение во благо стратегических интересов компании и государства в целом.
Государственная политика заключается в том — и об этом говорит президент, и это прописано во всех законах,— чтобы обеспечить равные условия для всех участников медиарынка. Кроме того, государство, развивая телерадиовещание, поддерживая систему распространения сигнала, гарантирует всем гражданам возможность получать информацию.
— На практике это не очень заметно. Вы можете на пальцах объяснить, что такое "равные условия"?
— Равные условия в том, что канал РТР и "Культура", входящие в ВГТРК, ровно как ОРТ, НТВ, ТВ-6 и другие каналы, по тем же тарифам будут заключать договоры с РТРС; ровно так же оплачивать все эти услуги, которые будут получать от этого предприятия, как и все остальные вещатели.
— Но есть масса примеров, как частным каналам, тому же ТВ-6, вставляют палки в колеса при перегоне материалов, при оплате услуг связи. Трудно поверить, что с созданием нового ФГУПа ситуация изменится.
— Я знаю не меньше фактов, когда, как вы говорите, палки в колеса вставляют и ОРТ, и РТР. Но сегодня вопрос и состоит в том, чтобы мы вместе с Минсвязи организовали совокупность услуги распространения сигнала таким образом, чтобы пользователь ни в коем случае не испытывал никаких трудностей. А организовать такую работу, когда структура находится внутри ВГТРК, было бы непросто. Надеюсь, что Минсвязи окажет эффективную поддержку и будет работать вместе с нами для совершенствования системы распространения сигнала по всей территории России.
— Но все-таки телевизионные башни по-прежнему остаются в руках государства. Неужели власть не найдет какого-то рычага, чтобы помогать своим компаниям в ущерб интересам частных телерадиокомпаний?
— Вот пока мы будем так смотреть на ситуацию, пока мы не будем доверять государству, то так и будем получать не прозрачный рынок, а одну подозрительность во всем. Почему-то мы все время подозреваем государство в том, что своим СМИ оно сделает лучше.
— Что ж поделать, если у нас государство так себя зарекомендовало, что по-другому думать не получается.
— Во всем мире есть определенные монополии у государства, они работают по определенным правилам. Есть определенная защита своего национального ресурса, есть защита прав пользователей для того, чтобы обеспечить равные условия. Если приводить примеры, то во многих европейских странах конструкция устроена именно так, что система распространения сигнала принадлежит государству, а электронные СМИ являются частными или полугосударственными.
— Но, вкладывая деньги в развитие телерадиосети, государство может потребовать лояльности СМИ, а тут какой-нибудь из каналов опять вдруг начнет в новостях рассказывать, какое государство нехорошее. И что же, власть будет терпеть это и продолжать исправно вкладывать деньги на поддержание отрасли и создавать равные для всех условия?
— Если следовать этой логике, то государство, вкладывая деньги в развитие, например, почтовой службы, будет требовать лояльности от отправителей открыток? Во-первых, власть просто обязана терпеть, если то, что каналы показывают и делают, не нарушает действующего законодательства. Если нарушается закон, тогда это уже другой вопрос. А во-вторых, для того, чтобы все в стране могли получать полноценное телерадиовещание, сегодня никто, кроме государства, не в состоянии вложить необходимые средства в развитие и поддержку отрасли, которая очень остро нуждается в технологическом и организационном восстановлении.
— В конце прошлого года вы говорили о том, что 2001 год может стать этапным для рынка как электронных, так и печатных СМИ. Когда же это случится и что это будет?
— Думаю, что я буду готов говорить об этом в сентябре. Мы действительно подготовили ряд комплексных предложений по ситуации на рынке СМИ и направили их на рассмотрение президенту и правительству. Пока эти документы обсуждаются.
— Пресса с завидным постоянством снимает вас с должности министра печати. После подписания указа о создании РТРС такие разговоры снова пошли. Есть уже кандидаты на должность гендиректора вновь созданного ФГУПа?
— Им должен быть профессионал.
— Но это будете не вы?
— Нет, не я.