На этой неделе в прокате доминируют фильмы ужасов — под это определение так или иначе подпадают не только отечественная страшилка «Пиковая дама: Черный обряд», но и портрет пожилой термоядерной рок-певички в комедии «Рики и Флеш», и трагическое жизнеописание Эми Уайнхаус в документально-мемориальном фильме «Эми».
Фото: TriStar Pictures
Фото: Вольга
«Пиковая дама: Черный обряд» (реж. Святослав Подгаевский)
«Пиковая дама: Черный обряд» снята режиссером Святославом Подгаевским под эгидой кинокомпании прокатной компании «Вольга», впервые пробующей себя как производитель, а также при участии Enjoy Movies, известной преимущественно рискованными комедийными экспериментами Сарика Андреасяна. В «Пиковой даме», однако, ничего особенно экспериментального нет — это вполне кондиционное импортозамещение, выполненное по лекалам лишенного особых претензий голливудского хоррора, но с использованием отечественной пионерлагерной байки про вылезающую из зеркала пиковую даму. Нехитрая теоретическая база привидения заключается в рассказе о какой-то злодейке XIX века, истребившей из корыстных соображений нескольких девиц, а впоследствии как-то неправильно похороненной. Теперь ее призрак можно вызвать от нечего делать из зеркала, если нарисовать на нем дверь и лестницу, что и делают в один прегадкий вечер четверо подростков, двое из которых вскоре умирают, а главной героиней становится угрюмая девочка (Алина Бабак), создающая таким образом проблемы своему отцу (Игорь Хрипунов), и без того имеющего вид перманентно чем-то удрученного мужчины. И совсем уже безутешный отец (Владимир Селезнев), когда-то потерявший сына, принимает самое деятельное участие в борьбе с Пиковой дамой, мало того что состригающей у своих жертв волосы (может быть, себе на паричок собирает, поскольку сама какая-то лысоватая), но в какой-то момент нагло переселяющейся в тело вызвавшей ее малютки.
Сложно усмотреть в «Пиковой даме» какие-то принципиальные отличия от иностранных аналогов про всяких бабадуков и нечесаных девочек с черными волосами. Даже задействовать напрашивающиеся пушкинские аллюзии, пусть в каком-нибудь комическом ключе, авторы не сочли нужным, так что образовательная ценность произведения приближается к нулю. Но чего уж требовать от людей, у которых в кадре появляется старинный семейный фотоальбом с приклеенными скотчем фотографиями — его хозяева, видимо, просто не догадываются, что вот эти странные полукруглые вырезы по краям страниц предназначены, чтобы засовывать в них уголки фотокарточек.
«Рики и Флеш (реж. Джонатан Демми)
Бесконечный семейный фотоальбомчик, в сущности, представляет собой «Рики и Флеш» (Ricki and the Flash), снятый Джонатаном Демми по сценарию Диабло Коди, совсем еще недавно вроде бы много обещавшей и даже получившей «Оскар» за «Джуно», а теперь списавшей с какой-то своей родственницы образ зажигательной тетеньки в рокерской черной коже и с половиной головы в косичках (вот где Пиковой-то даме было б раздолье!) Играет неувядающую Рики 66-летняя Мерил Стрип, и это в общем-то ее сольный концерт, где на подпевках выступают Кевин Клайн в роли бывшего мужа, теперь нашедшего нормальную жену, которая думает не только о себе, и реальная дочь Мерил Стрип Меми Гаммер в роли соответственно дочери, не простившей недостаток материнской заботы и находящейся в невыносимой депрессии из-за ухода мужа. При виде дочкиных страданий героиня собирает волю в кулак и едва ли не впервые в жизни проявляет себя как мать, а именно заставляет безутешную дочку помыть голову и слегка расчесаться — не стоит недооценивать значение этого подвига, учитывая, что Рики в общем на все и на всех глубоко плевать. Позиция, ничего не скажешь, очень удобная и довольно кинематографичная, правда, имеющая небольшой побочный эффект: зрителю, несмотря на все старания Мерил Стрип, тоже плевать на эту эгоистичную женщину, которой хочется дать полезный совет: если ты хочешь вечно оставаться молодой, лучше не скакать в непотребном виде до седых волос, а просто умереть в 27.
«Эми» ( реж. Асиф Кападиа)
Одному из почетных членов «Клуба 27», куда входят вовремя соскочившие из этого мира великие музыканты, посвящен «Эми» (Amy) Асифа Кападиа, набившего руку в поминальном жанре на фильме «Сенна» о бразильском гонщике Айртоне Сенне, разбившемся в 34 года. «Эми» тоже смотрится как хроника своего рода гонки, в итоге которой Эми Уайнхаус разбилась о свою собственную жизнь, талант и славу. Основной прием, отличающий режиссера Кападиа от других документалистов, состоит в том, что, собирая показания о герое — будь то гонщик или певица, он не демонстрирует традиционные «говорящие головы», а обозначает их титрами, в то время как голоса звучат за кадром. В данном случае эта возможность не смотреть слишком пристально в глаза родным и близким покойной особенно ценна, поскольку на любого из окружавших Эми Уайнхаус людей можно возложить часть вины: мол, недоглядели, не были рядом, не нашли слов поддержки, одобрения и успокоения.
Режиссер Кападиа, впрочем, достаточно тонок, чтобы ни в кого не тыкать пальцем как в главного виновника и никого не подталкивать к тем или иным выводам, и в то же время не сделать их трудно. Одно из наиболее человечных лиц в окружении героини принадлежит ее первому менеджеру Нику Шимански, предложившему записать свои песни девчонке чуть помладше его самого, которая уверяет в камеру, что никогда не думала о карьере певицы, и похоже, что не врет. «Она была без понтов, настоящая»,— говорит об Эми кто-то из свидетелей, а один из телевизионных интервьюеров, чтобы втереться в доверие к норовистой собеседнице, делает ей комплимент: «Мне очень нравится, что вы такая простая». Однако обильно представленные в фильме видеосъемки, запечатлевшие героиню в самые разные моменты жизни, часто свидетельствуют скорее об обратном — эта девушка почти ничего не делает в простоте, все время находится в образе — и остается только догадываться, становилась ли она проще и естественней, когда выключалась наблюдающая за ней камера. Так что те, кто не был поклонником Эми Уайнхаус, после фильма вряд ли полюбят ее, узнав вдруг с неожиданной человеческой стороны, но зато те, кто не был особо знаком с ее творчеством, могут составить полное представление и о репертуаре, и о сути этого феномена, который снаружи представлял собой «типичную девушку из еврейской семьи, очень манерную, очень застенчивую», а внутри — негритянку лет 65, всю жизнь певшую джаз. В фильме Асифа Кападиа про Айртона Сенну эмоциональной кульминацией становилась съемка внутри болида, мчащегося навстречу бетонной стене, а в «Эми» аналогичную душераздирающую функцию выполняют кадры печально известного концерта в Белграде, где героиня так и не стала петь, однако самое трогательное впечатление производят слова кумира Эми Уайнхаус — американского джазиста Тони Беннетта, записываясь с которым, героиня выдает свою фирменную смесь закомплексованности и кокетства: «Она просто не прожила достаточно долго, чтобы научиться жить».