На мировом финансовом рынке происходят бурные события: крупнейшие международные инвестиционные фонды панически выводят деньги из акций и облигаций предприятий и банков развивающихся стран, которые не оправдали их надежд. И все напоминает валютно-финансовый кризис 1997-1998 годов.
До мирового финансового кризиса 2008-2009 годов и сразу после него именно развивающиеся страны считались наиболее перспективным местом вложения денег крупнейших международных инвестиционных фондов. А эти фонды располагают грандиозными средствами. Скажем, в 2009 году произошло слияние инвестиционных фондов BlackRock и Barclays Global Investors, в результате чего возникла самая крупная инвестиционная группа в мире, управляющая активами на сумму $2,7 трлн и вкладывающая деньги в акции 60% компаний мира. Подразделения инвестиционных фондов, специализирующиеся на развивающихся странах, даже были вынуждены отказывать клиентам, которые хотели бы вложить в эти подразделения деньги, со ссылкой на то, что денег у них и так более чем достаточно. В 2011 году доля акций и облигаций развивающихся стран в общем портфеле крупнейших международных инвестиционных фондов значительно превысила предкризисный уровень и достигла 19% (см. график далее).
Сейчас же она упала до 11%, как в 2008 году. Общий объем денег, вложенных фондами в акции и облигации предприятий и банков развивающихся стран, составлял в начале нынешнего года $1,37 трлн — сейчас эта сумма сократилась до $1,17 трлн. Только за август инвесторы забрали из фондов, вкладывающих деньги в акции в развивающихся странах, $24 млрд и еще $10 млрд — из фондов, вкладывающих в облигации. Теперь менеджеры фондов озабочены только одним: как бы уговорить клиентов не забирать деньги. В наибольшей степени отток средств международных фондов наблюдается в Бразилии, Китае, Индонезии и Турции. По словам Пола Макнамары из инвестиционной компании GAM, "ситуация выглядит просто убийственной". Если раньше деньги из акций и облигаций выводили обычные фонды, теперь это делают грандиозные пенсионные и страховые фонды индустриальных стран, которые раньше общим настроениям не поддавались. Эти фонды объясняют свои действия тем, что они ждали три года, надеясь, что доходность вложений в ценные бумаги развивающихся стран повысится, а она только понижается. По словам Роберта Бургесса из Deutsche Bank, "избавляются от акций и облигаций не только иностранные инвесторы, но и местные, особенно это типично для России и Китая".
Дополняет картину то, что к распродаже присоединились центральные банки и правительства нефтедобывающих стран Персидского залива — они объясняют, что деньги им срочно нужны для погашения бюджетных дефицитов.
Особенно убытки терпят те международные фонды, которые вкладывали деньги в облигации госпрепредприятий, а также предприятий топливно-энергетического комплекса. Также пострадали фонды, вкладывающие деньги на местных валютных рынках, так как курс валют всех развивающихся стран резко упал. Клиенты забирают деньги из фондов, которые надеялись на рост курсов акций на местных фондовых рынках. В этом году из подразделения BlackRock, игравшего на курсах акций в развивающихся странах, клиенты забрали $7,4 млрд. Акции инвестиционных фондов, полностью сосредоточенных на вложения в развивающиеся страны, таких как Ashmore и Abrerdeen, подешевели с начала лета на четверть — не в последнюю очередь потому, что другие инвестиционные фонды, вкладывавшие деньги в эти акции, развернули масштабную игру на понижение.
Менеджеры инвестиционных фондов озабочены только одним: как бы уговорить клиентов не забирать деньги
Ситуация стала напоминать восточноазиатский финансовый кризис 1997 года (сходства добавляет то обстоятельство, что курс малайзийской, таиландской и индонезийской валют упал как раз до того уровня, который был тогда). К началу 1997 года восточноазиатские страны — Таиланд, Индонезия, Южная Корея, Малайзия и Филиппины — ударными темпами привлекали иностранные кредиты. Только в течение 1996 года они получили $56 млрд кредитов от банков и $18 млрд от небанковских организаций. Значительная часть полученных денег тратилась на быстрое увеличение импорта: в 1994-1997 годах ежегодный прирост импорта составлял $75 млрд.
Речь шла об амбициозном мегапроекте по созданию зоны быстрого экономического развития за счет валютной стабильности. Во всех перечисленных восточноазиатских странах курс национальных валют был зафиксирован по отношению к американскому доллару в валютных коридорах. В сущности, речь шла о том, что в этих странах ходили доллары, только под видом национальных валют. Западных инвесторов и кредиторов такая система привлекала: местные правительства и предприятия были готовы платить по кредитам более высокий процент, чем на Западе, причем платить в твердой валюте.
Видным участником мегапроекта оказалась и Россия. Она также зафиксировала курс рубля к доллару в валютном коридоре и ударными темпами привлекала иностранные кредиты, в том числе с помощью системы ГКО. Импорт в этих условиях рос такими же неплохими темпами, как и в Восточной Азии.
В итоге все рухнуло из-за долгового кризиса в небольшом Таиланде. В феврале 1997 года тайская компания "Сопрасонг" стала первой, кто объявил о неспособности погасить свои долги иностранцам. Тайское правительство тут же заявило, что выкупит безнадежные долги частных компаний за $3,9 млрд, но потом признало, что у него просто нет на это денег, так как неизвестно, чем ему платить по собственным долгам.
Международные спекулянты тут же начали избавляться от таиландских батов, продавая их за доллары,— они сочли, что долговой кризис в конце концов приведет к девальвации бата. Тогдашний глава МВФ Мишель Камдессю заявил: "Я не вижу причин говорить о каком-то кризисе". В мае 1997 года в Таиланде западные инвесторы, а также предприятия и банки расширили продажу батов и покупку долларов. Пытаясь сбить панические настроения, Банк Таиланда потратил из своих резервов $8,7 млрд, повысил процентную ставку с 12% до 18% и ввел ограничения на получение кредитов теми иностранцами, которые могли потратить их на покупку долларов. Но панику сбить не удалось. В конце июня премьер-министр Таиланда в телеобращении к нации официально объявил, что никакой девальвации не будет. Через два дня тайский ЦБ отказался от фиксированного курса бата, и его курс немедленно упал на 20%. МВФ предоставил Таиланду помощь на $16 млрд, но это уже ничего не изменило. Валютный кризис быстро распространился по Восточной Азии и привел к отказу от фиксированного курса национальных валют и их существенному подешевению.
11 июля от фиксированного курса песо отказались Филиппины, 18 июля от фиксированного курса ринггита отказалась Малайзия, 21 июля от фиксированного курса рупии отказалась Индонезия. В итоге к октябрю 1997 года курс индонезийской рупии упал на 45%, тайского бата — на 34%, малайзийского ринггита — на 26%, филиппинского песо — на 25%.
Падение восточноазиатского импорта к июлю 1998 года составило 35%, производство упало почти на 10%.
А в августе 1998 года валютный кризис разразился и в России, которая тоже имела фиксированный курс национальной валюты, который упал в несколько раз.
Развивающиеся страны оказались слишком зависимыми от мировых сырьевых цен и их валюты, как выяснилось, нестабильны
Бывший глава ФРС Алан Гринспен так писал о кризисе 1997 года: "В связи с концом холодной войны и отказом в значительной степени от системы централизованного планирования развивающиеся страны хотели привлечь прямые иностранные инвестиции с помощью усиления защиты частной собственности и открытия для иностранцев большего количества секторов своей экономики. Наряду с этим желанием в мире появилось новое обстоятельство. Американские инвесторы, обогатившиеся в результате экономического бума в США, ринулись на неведомые для них развивающиеся рынки в попытках диверсифицировать вложения капитала. Крупные банки также направились на эти рынки с целью получить по своим кредитам более высокий процент, чем в США, где процентная ставка почти достигла исторического минимума. Для того чтобы привлечь этот капитал, некоторые развивающиеся страны зафиксировали курс своих валют по отношению к доллару. Таким образом, американские и другие западные инвесторы могли считать, что их вложения защищены от валютного риска по крайней мере на некоторое время. Заемщики, получившие кредит в долларах, конвертировали их в местные валюты и давали взаймы на местном кредитном рынке под высокий процент. Они ставили на то, что, получив деньги с должников, смогут конвертировать их в доллары по фиксированному курсу, расплатиться по собственным долларовым кредитам и нажиться на разнице в процентных ставках в развивающейся стране и в США. Когда игроки на местных финансовых рынках поняли, что фиксированные курсы могут поддерживаться лишь в течение ограниченного времени, они бросились скупать доллары за местные валюты. Игра была окончена. Центральные банки, пытавшиеся удержать фиксированные курсы, быстро истощили свои долларовые запасы. Итогом стал восточноазиатский валютный кризис — прежде всего крах таиландского бата и малайзийского ринггита летом 1997 года".
Сейчас международные инвестиционные фонды оказались в затруднительном положении. Надежды на то, что вложения в акции и облигации предприятий и банков развивающихся стран станут более прибыльными, чем вложения в акции и предприятия индустриальных стран, не оправдались, в частности, потому, что развивающиеся страны оказались слишком зависимыми от мировых сырьевых цен и их валюты, как выяснилось, нестабильны. Теперь на руках у инвестиционных фондов (и их клиентов) оказались огромные суммы денег, которые куда-то все-таки надо вкладывать. И они вынуждены ждать момента, когда акции, облигации и валюты развивающихся стран подешевеют настолько, что фондам можно будет в эти страны вернуться. И все повторится заново.