Экономика России — это непрерывный чемпионат по поиску источников ренты. Победителей можно обнаружить как в списках Forbes, так и в расследованиях, публикуемых борцами с коррупцией. Но рядовых участников — чуть не 145 миллионов.
Фото: Юрий Мартьянов, Коммерсантъ
Парадокс: если ты сдаешь квартиру, это услуга и записывается как прибавка в ВВП, если сам в ней живешь — нет. Статистики, естественно, в курсе и давно играют с понятием вмененной ренты. В некоторых странах она уже учитывается при расчете ВВП (и добавляет к нему несколько процентных пунктов). В России пока мешает проблема с кадастром, а когда — и если — она разрешится, возникнет другая — москвичи.
Жилье в столице примерно втрое дороже, чем в среднем по стране. То есть на среднего москвича (20 кв. м, 1 тыс. руб. за метр в месяц) приходится 240 тыс. рублей вмененной ренты в год, на 160 тыс. рублей больше, чем на среднего россиянина. Умножаем на 12 млн жителей, получаем 2 трлн рублей, примерно 2,5% ВВП дополнительной вмененной ренты в Москве.
А еще вот так: среднедушевые денежные доходы москвичей (где-то 55 тыс. рублей в месяц) вдвое выше среднероссийского показателя. Это еще около 3% ВВП столичных "сверхдоходов". Кавычки здесь оттого, что не вполне ясно: в Москве платят больше за такую же работу или все же более производительную и квалифицированную.
Оценки, разумеется, по порядку величины абсолютно "салфеточные", Росстат — знаю не понаслышке — восстал бы против них во всей своей мощи.
Но крайне полезные как иллюстрация того, что "столичная рента" — совсем не копеечная история. И того, что преимущества жизни в огромном городе — вещь, которую вполне можно измерить в деньгах. Преимуществ, кстати, много. Прежде всего это доступ к благам цивилизации: мало-мальски приличной системе образования, медицине, культуре и развлечениям. Чрезмерно централизованное государство десятилетиями обеспечивало сверхконцентрацию современной жизни в Москве.
Оно же "заботилось", чтобы столичная рента не размазывалась ровным слоем по всему населению города. Большая часть благ — хоть формально и публичных — до "понаехавших", "лимитчиков", да и просто рядовых жителей никогда не доходила. Например, сегодня, как и в советское время в вузах, дающих пропуск в социальные лифты, непропорционально велика доля золотой молодежи. Просто раньше это были дети номенклатуры, а теперь элиты.
Последнее тоже пример ренты — административной. Далеко не только столичной. По всей стране чиновники за госсчет создают, скажем, клиники с более или менее приличными условиями. Общедоступные лишь формально, по факту же доступ к их услугам преференциальный.
Еще пример ренты — тоже административной, хотя мне больше нравится определение "налоговая": в России все компании "равны, но некоторые равны особенно". Каким-то приходится платить все налоги, а каким-то чудесным образом удается часть прятать от ФНС. Точнее, конечно (зная специфику работы и крышевания "обнального" бизнеса и "серых" схем), было бы сказать: разрешено.
С "салфеткой" тут сложнее: оценки, например, собираемости НДС и НДФЛ (поступления от них в 2014 году составили 2,3 трлн и 2,7 трлн рублей соответственно) можно найти самые разные. Но если предположить, что речь идет о крайне умеренных 70%, налоговая рента оказывается никак не меньше 1,5 трлн рублей.
Большая ее часть, конечно, достается хозяевам бизнеса, операторам криминальных схем и их "крышам", но пара-тройка десятков миллионов обычных получателей "серых" зарплат тоже "в доле". И не видят в этом проблемы. Не говоря уже о том, что в России, кажется, даже на экспертном уровне не было обстоятельного разговора ни об опасностях rent-seeking behavior, ни об истинных масштабах такого поведения. При том что нам с Надеждой Петровой не удалось вместить в конструкцию "заметка + колонка редактора" и половины того, что мы знаем о проблеме.