Россия и Украина добровольно расстались с крупнейшими несырьевыми торговыми партнерами — друг с другом, и это, видимо, крупнейшее событие такого рода в мире в 2015 году. Обе стороны не скрывают протекционистских причин, скрывающихся за политическими мотивами. На происходящем не выиграет ни Киев, ни Москва, и вряд ли на этом заработают третьи стороны.
Фото: Анатолий Жданов, Коммерсантъ / купить фото
Если смотреть на экономику и политику как на реальную деятельность и ее персонализированное представление — вопроса о том, что первично, а что вторично, нет. Однако ситуации, когда политика отрывается от экономического основания и начинает диктовать реальной деятельности, как ей следует выглядеть, нередки, хоть и конечны во времени. Статистика торговли России и Украины в этом году представляет собой хороший пример того, как это происходит — и как политическая идея выражается в цифрах, описывающих движения вагонов и грузовиков через российско-украинскую границу в Ростове, Ровеньках, Судже, Суземке, Чертково и далее везде.
Динамика укрупненной структуры такой торговли фиксирует спад доли экспорта РФ в Украину за девять месяцев вдвое к тому же периоду благополучного 2012 года, с 5,2% до 2,5% (в цифрах — с $20,2 млрд до $6,6 млрд). Украина, конечно, тоже пострадала: доля украинских товаров в российском импорте снизилась с 5,9% до 3,2% (в деньгах — с $13,4 млрд до $4,2 млрд). Крупнейшие статьи украинского экспорта в РФ — продукция машиностроения, металлы и минеральное сырье — схлопнулись втрое, продовольствие — в пять-десять раз. Однако положительное для РФ сальдо взаимной торговли за девять месяцев сократилось к тому же периоду мирного 2012-го почти втрое, до $2,4 млрд,— и даже в пересчете на вдвое подешевевший рубль — на 18%. Де-факто в результате ухудшения отношений с торговым партнером Россия стала вдвое меньше зарабатывать на них: "инерционное" развитие торговли по сценарию "если бы всего этого не было" предполагало бы мягкое снижение годового притока средств от взаимной торговли с $9,3 млрд до $6-7 млрд к 2015 году.
Вопрос, оказал ли влияние на торговый оборот сопоставимый экономический спад по обе стороны границы (и был бы спад, если бы политического обострения не было), не так важен: и общий внешний шок, и самостоятельная его организация участниками двусторонней торговли на ее статистике сказываются одинаково. Важно, что, если торговля была, значит, она была обоюдовыгодна — а значит, "давление" предпринимателей на таможенную границу с обеих сторон со временем будет нарастать, вынуждая власти открывать ранее закрытые возможности.
Украинская сторона уже 1 января 2016 года войдет в режим свободной торговли с ЕС. Насколько успешна будет эта торговля для Киева, неизвестно — но и в случае, если украинская экономика научится конкурировать с европейской, и в ситуации поглощения украинского рынка ЕС к моменту будущего восстановления российско-украинской торговли на той стороне будет конкурентоспособное предложение товаров. Казалось бы, вопрос только в том, что будет к этому времени в России. Однако вчера Верховная рада Украины приняла закон о праве правительства применять меры, которые за последний год мы привыкли называть контрсанкциями — запреты или ограничения осуществления внешнеэкономических операций или отмену тарифных льгот.
Представляя законопроект, премьер-министр Украины Арсений Яценюк диагноза "протекционизм" не опроверг, заявив, что намерен "защищать внутренний рынок". Впрочем, зараза протекционизма не была бы заразой, если бы не распространялась независимо от государственной принадлежности ее носителей.