Фото: предоставлено Dior
Фото: Dior
Фото: Dior
Фото: Dior
Фото: Dior
Фото: Dior
Фото: Dior
Фото: Dior
Фото: Dior
Фото: Dior
Фото: Dior
Фото: Dior
Фото: Dior
Фото: Dior
Фото: Dior
Фото: Dior
Фото: Dior
Фото: Dior
Фото: Dior
Фото: Dior
Фото: Dior
Фото: Lanvin
Фото: Lanvin
Фото: Lanvin
Фото: Lanvin
Фото: Lanvin
Фото: Lanvin
Фото: Lanvin
Фото: Lanvin
Фото: Lanvin
Фото: Pierre-Ange Carlotti/VETEMENTS
Фото: Pierre-Ange Carlotti/VETEMENTS
Фото: Pierre-Ange Carlotti/VETEMENTS
Фото: Pierre-Ange Carlotti/VETEMENTS
Фото: Pierre-Ange Carlotti/VETEMENTS
Фото: Pierre-Ange Carlotti/VETEMENTS
Фото: Pierre-Ange Carlotti/VETEMENTS
Фото: Pierre-Ange Carlotti/VETEMENTS
Фото: Pierre-Ange Carlotti/VETEMENTS
Фото: Maison Margiela
Фото: Maison Margiela
Фото: Maison Margiela
Фото: Maison Margiela
Фото: Maison Margiela
Фото: Maison Margiela
Фото: Maison Margiela
Фото: Maison Margiela
Фото: Maison Margiela
Фото: Zuma Press/Kommersant Photo
Фото: Gucci
Фото: Gucci
Фото: Gucci
Фото: Gucci
Фото: Gucci
Фото: Gucci
Фото: AP / Francois Mori
В первые дни недели моды в Париже АЛЛА АНАЦКО предсказывает, чего ждать от «обезглавленных» домов.
Раз-два. Dior и Lanvin выпустили межсезонные коллекции без артистических директоров. Раз-два. По слухам Фиби Файло покинет Celine, а Эди Слиман — Saint Laurent (хотя в случае с Эди вспоминается Марк Твен: «Слухи о моей смерти несколько преувеличены!»). Раз — и кутюрная коллекция Dior уже закреплена за новыми именами из команды бренда: швейцарцами Сержем Руфьё и Люси Мейер, что, конечно, неминуемо привело к сравнениям с шахматной партией Gucci, где ход конем — назначение Алессандро Микеле (и это — два).
Но счет пока ограничивается двумя схожими по контексту и близкими по времени событиями, а как мы знаем из народной фразеологии, закономерность — это три. Нельзя сказать, что подобное упрощение жизнеспособно в модном бизнесе со всеми его перестановками, тонкостями и недомолвками, но все же хочется зацепиться за какую-то статистику, чтобы отрефлексировать глобальные тренды и не быть голословным. Да, уход Рафа Симонса из Dior породил массу спекуляций (вплоть до конспирологических теорий) и эксплицитных высказываний в духе «Раф дает нам понять, что личные интересы и собственный ритм работы куда важнее коммерческой гонки и “должности мечты”», но каждое следующее увольнение или добровольная отставка воспринимаются все спокойнее. Все меньше хочется рассуждать на тему «увольнение как позиция» и все больше — о том, что выберут «обезглавленные» модные дома: нанять другого звездного дизайнера, как снова сделали в Balenciaga, найти собственных Микеле или так и остаться маркой, под именем которой ваяет неизвестная широкой публике команда.
Дизайнеры Серж Руфьё и Люси Мейер в финале показа Dior Haute Couture, весна 2016
Фото: Reuters
Пока что побеждает схема, при которой нанимаются известные арт-директора и открываются новые имена. «Обезглавленность» воспринимается как временная необходимость, и образовавшуюся дыру хотят как можно быстрее закрыть — никто не готов выплывать на одном лишь имени бренда. Этому есть и сугубо экономические объяснения, и те, что идут из области человеческих эмоций и привязанностей. Достаточно вспомнить, как упали акции Apple после отставки Стива Джобса, хотя Стив к тому моменту уже продолжительное время был в отпуске по болезни. Но потребители подразумевали именно Джобса, когда говорили об Apple, и они же, судя по показателям, не приняли цветные айфоны, вышедшие после смерти Джобса, как продукты, не вписывающиеся в изначальные его установки.
Но вернемся к модным домам. Итак, сразу два бренда выпускают коллекции без участия артистических директоров. И в обоих случаях этот пробел в значительной степени ощутим. Dior показывает неровно стилизованную коллекцию pre-fall 2016, будто бы созданную другим брендом, но в стиле «Dior Рафа Симонса»: ни темы, ни отправной точки. Последовавшая кутюрная коллекция была значительно лучше, но выглядела так, будто ее собрали по некоему мудборду, оставленному Рафом Симонсом в качестве прощального подарка.
Примерно та же участь постигла Lanvin. Обозреватель vogue.com Николь Фелпс кладет модный дом на лопатки: «Остроумие Эльбаза, бывшее неотъемлемой составляющей мистической притягательности Lanvin, очевидным образом исчезло». После внезапного ухода Эльбаза и Симонса за Lanvin стали ответственны дизайнер женской одежды Чемена Камали и дизайнер аксессуаров Лучо Финале, за Dior — уже упомянутые Руфьё и Мейер, главный дизайнер, нанятый еще при Гальяно, и дизайнер с многолетним опытом работы в люксе соответственно.
Dior Haute Couture, весна 2016
Фото: Dior
Тут бы самое время поспекулировать на тему «тренд на дизайнерские дуэты», но покоя не дает другое: почему эти талантливые ребята, в защиту которых приводят многолетнее сотрудничество с Chloe, Givenchy, Valentino, Louis Vuitton и Balenciaga, создали безликие коллекции «по образу и подобию» тех, что делали до них ушедшие арт-директора? Почему маркетинговый отдел Lanvin оказался настолько привязан к персоналии дизайнера (даже изгнанного), как к образу бренда, что не взял на себя смелость выпустить рыбок в свободное плавание? Почему Сидни Толедано и Бернар Арно не рискнули утереть нос конкурентам из Kering с их новым Gucci и не поверили в своих верных швейцарцев?
Можно спрашивать и восклицать сколько угодно, но полагать, что карт-бланш в руках работников модного тыла приведет к очередному «феномену Микеле», по меньшей мере наивно. Мы уже видели, как другой талантливый дуэт инсайдеров — Марии Грации Кюри и Пьерпаоло Пиччоли — оживил Valentino, и видим сейчас, как они застывают среди одинаковых (от этого не менее прекрасных, но все же) силуэтов и декоративных приемов. Мы видели, как Сара Бертон, верная продолжательница дела Александра Маккуина, все дальше и дальше отходит от наследия Ли и наконец приходит в креативный тупик, не рождая новых форм и прочтений. Печальную историю Билла Гейтена, сменившего своего наставника Джона Гальяно в Dior, нечего и рассказывать — делу не помогли ни макияжи Пет Макграт, ни декорации Майкла Хоуэллса, ни изысканные шляпки Стивена Джонса. Да что скрывать, даже наш новый герой Микеле собственными стараниями оказался в довольно щекотливой ситуации: уже который сезон он показывает одно и то же, все тех же нежных юношей, девушек в беретах, прозрачные платья и винтаж. Это только пока Микеле довольствуется званием «Дизайнер года», а все статьи про него начинаются с истории о чудесном «спасении» последней коллекции Фриды Джаннини за пару недель до показа. Уже сейчас можно перетасовать все образы нового Gucci и попробовать сыграть в игру «Угадай сезон по луку».
Рекламная кампания Gucci, весна-лето 2016
Фото: Gucci
Это «застревание» как будто и есть бич всех тех, кто долгое время занимался дизайном на вторых и третьих ролях. Яркого таланта, наподобие Николя Гескьера, пересевшего в кресло арт-директора Balenciaga из кресла дизайнера похоронных нарядов под лицензией той же марки («худшей работы в сфере моды», как он сам признавался), мы не наблюдаем уже почти двадцать лет. Кажется, что свеженазначенные арт-директора, набранные «из своих», подвержены двойным стандартам куда сильнее, чем даже приглашенные fashion-звезды, в задачи которых периодически может входить и сохранение пресловутого «ДНК бренда». От «своих» ждут, с одной стороны, достойной поддержки заданного направления, с другой — новых идей и персонального взгляда. От этой шизофренической, по сути, ситуации мы и получаем слабые концепции, повторяемость, растерянность и общее ощущение неловкости.
Альтернатива подобной преемственности — осознанная работа без арт-директора и коллективное творчество. Вплоть до запрета на разглашение имен дизайнеров. Насколько это оправданно? В ловушку скрытничества в свое время попал культовый бренд Maison Martin Margiela, оставшийся без арт-директора в 2009 году. «Невидимый» Мартин Маржела покинул собственный бренд по личным причинам, команда «безымянных» дизайнеров продолжала выпускать коллекции, PR-отдел старался поддерживать атмосферу полной анонимности и даже встал в позу, когда Сьюзи Менкес рассекретила автора артизанальных коллекций марки — Маттье Блази. Но к тому моменту интрига и мощные дизайнерские концепции улетучились из модного дома; итог мы все знаем — Ренцо Россо приглашает на должность креативного директора опального Джона Гальяно, вместе с которым в Maison Margiela (уже без «Martin») на смену деконструкции пришло клошарство, что и вызвало смешанные отзывы критиков. Копий тем не менее особо никто не ломал, и со временем всеобщее замешательство сменилось снисходительным принятием.
Maison Margiela Haute Couture, весна 2016
Фото: Maison Margiela
С другой стороны, у нас есть положительный пример — дизайнерская команда Vetements, сделавшая свою марку самой желанной в Париже, вернувшая ценность вещи как таковой и как продолжательница идей Маржелы отказавшаяся от именитых моделей в пользу богемных студенток в качестве манекенщиц. Можно сказать, она даже задала тренд на коллективизм среди молодых fashion-брендов. Но и манифестируемая анонимность Vetements звучала недолго: очень скоро обнаружился лидер — Демна Гвасалия. Собственно, он и был назначен креативным директором Balenciaga сразу после расставания исторического дома с Александром Вэнгом.
Vetements, весна-лето 2016
Фото: Pierre-Ange Carlotti/VETEMENTS
Все же культ личности дизайнера, трансформировавшийся в естественное желание носить одежду, придуманную человеком, чьи художественные, музыкальные и какие бы то ни было иные вкусы сходятся с твоими собственными (все же легко можно отследить в Instagram), еще долго не отпустит крупных игроков модного бизнеса. Даже мастера недорогой и качественной базовой одежды Uniqlo второй раз приглашают Кристофа Лемера для выпуска новой дизайнерской коллекции, а портновский бренд Ermenegildo Zegna быстро находит замену покинувшему их Стефано Пилати, назначая на должность арт-директора Алессандро Сартори, в планы которого входит пересмотр креативной стратегии всех направлений марки. Возможно, оно и к лучшему, а то было очень обидно за Стефано: будучи одним из самых талантливых дизайнеров, он делал блистательные подиумные коллекции, которые по факту невозможно было приобрести. Просто представьте, что вы делаете работу, пусть и за большие деньги, которая не поможет сделать ничью жизнь лучше? Первая пара лет — трендсеттерство и свобода. А потом? Стеклянный пузырь и депрессия?
Вот именно в этом сопереживании и кроется в некотором роде демократическое голосование в пользу личности. Просто представьте, сколько прогрессивных девушек благодаря Гескьеру неожиданно для себя захотели одеться в Louis Vuitton с ног до головы, хотя ранее даже не смотрели в ту сторону? Ведь это именно мы приписываем Эди Слиману некое «помешательство», когда его команда пиарщиков влезает в редакционные дела изданий, когда остроязычную Кэти Хорин не приглашают на шоу Saint Laurent, когда бренд со скандалом расторгает контракт с Colette из-за свитшотов с надписью «Ain`t Laurent Without Yves», когда стилисту Паносу Япанису, назвавшему Рафа Симонса величайшим дизайнером мужской одежды, друзья пишут в комментариях: «Тебя не пустят на шоу Эди». Это мы кричим: «Поделом!», когда в Kenzo меняют Антонио Марраса на Кэрол Ким и Умберто Леона, потому что мы же и узнали от инсайдеров, что Маррас видит «свою» коллекцию первый раз лишь на финальном поклоне. Это мы кричим: «За что?!», когда увольняют Альбера Эльбаза, и это мы хотим, чтобы он открыл свой собственный бренд. Пожалуй, если всерьез можно говорить о том, что после эры дизайнеров наступила эра стилистов, таких как тот же Эди или Алессандро Микеле, то об «эре невидимок» рассуждать пока рано. Но только пока. Если обезличенность как концептуальное высказывание и привела к славе одни молодые модные дома, то рано или поздно найдется условный Balenciaga с привлекательным контрактом, куда «срочно требуется арт-директор». Пока же стоит понаблюдать за тем, куда нас приведет ситуация, где на капитанский мостик встают бывшие матросы. Кстати… что там будет у Lanvin?
Преколлекция Lanvin, осень-зима 2016/17
Фото: Lanvin