Искусство предельной выдержки

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Предыдущая фотография

Следующая фотография

1 / 2

"Грифы и шакал", 1980 год

Фото: Courtesy of Gallery Koyanagi/МАММ

"Нетронутый лес в Северной Пенсильвании", 1980 год

Фото: © Hiroshi Sugimoto. Courtesy of Gallery Koyanagi

В Мультимедиа Арт Музее открылась первая в России выставка Хироси Сугимото, знаменитого художника-космополита родом из Японии: три ранние и наиболее интересные серии его фотографий привезены в Москву благодаря Галерее Коянаги.

Это как с японскими фильмами ужасов: сколько ни снимай голливудские ремейки, все равно чувствуется, что все "звонки" идут из другого — не в смысле потустороннего, а в смысле культурного — мира. Там все другое: солнце, небо, горы, призраки, страхи, даже смерть — и та другая. Вот, например, море — вчуже легко предположить, что раз Японский архипелаг со всех сторон омывается морями, то, значит, море в японской культуре исстари играло какую-то особую роль. Меж тем еще в XVII веке Россия, лишь только мечтавшая о мореплавании, была в гораздо большей степени морской державой, нежели Япония, к морю совершенно равнодушная и сподобившаяся обзавестись флотом лишь во второй половине XIX века, но, впрочем, быстро преуспевшая в военно-морском деле, как показали Порт-Артур и Цусима. И правда, много ли марин припомним мы в традиционном японском искусстве? Вот разве что "Большую волну в Канагаве" Хокусая, да и там море скорее служит рамой, в которую вставлен один из тридцати шести видов горы Фудзи.

"Морские пейзажи" — третья серия Хироси Сугимото. Работа над ней началась в 1980-м, и хотя фотографией как современным искусством он к тому времени занимался всего-то четыре года, его никак нельзя было назвать молодым и начинающим — он буквально сразу стал сложившимся, зрелым художником, отдающим себе полный отчет в том, что делает. Его карьерный путь, типичный для сегодняшнего мира искусства, был все же не характерен для 1970-х: вначале он изучал социологию и политические науки в родном Токио, и только получив первую степень, уехал в Америку учиться фотографии, окончил курс в Лос-Анджелесе и переехал в Нью-Йорк, где поначалу подвизался на антикварном рынке, торгуя японскими древностями. Казалось бы, у японского антиквариата и современного искусства имелось не слишком много точек пересечения, но Хироси Сугимото нашел их в минимализме 1960-х и 1970-х, вернее — в минимализме и серийности как художественных принципах, верность которым сохраняет по сей день. "Морские пейзажи" — самая минималистская из его серий.

Как и все работы Хироси Сугимото, "Морские пейзажи" — большие черно-белые фотографии, снятые старомодной крупноформатной камерой с бесконечно долгой выдержкой. Моря и озера позировали перед объективом по нескольку часов, так что в кадре, разделенном пополам, ровно посередине, линией горизонта, оставались только вода и небо, застывшие, словно стекло и лава. В Мультимедиа Арт Музее из шести фотографий серии, выставленных полукругом, составлено нечто вроде панорамы с постепенными цветовыми или, правильнее сказать, ахроматическими градациями, где белый прямоугольник озера Верхнего стремится перейти в черный прямоугольник Эгейского моря, а под конец черное и белое отделяются, как свет от тьмы, в Карибском море. Трудно не увидеть в "Морских пейзажах" отсылку к абстракциям Марка Ротко, но они были вдохновлены другим американцем.

В 1980-м Сол Ле Витт как раз закончил фотосерию "Восход и закат в Праяно", снятый на побережье Амальфи облачный атлас, демонстрирующий метод алеаторики в композиции природы. Но природа у Сола Ле Витта — при всем однообразии ее разнообразия, при всей предзаданности ее вариативности и при всем стремлении художника к механизации процесса порождения образов — упрямо остается живой, поскольку воспринята живым, пусть и смотрящим в объектив глазом. Тогда как Хироси Сугимото, очистив пейзаж от всего сиюминутного и освободив вечность от времени, лишает природу человеческих категорий и сантиментов, и тут невольно думаешь, что смерть автора, в сущности, буддийское понятие. Его природа не жива и не мертва — она сама по себе, в первозданном виде, на второй день творения, без человека, который преобразовал все вокруг себя, и только линия морского горизонта еще неподвластна его хозяйственной деятельности.

Искусство Хироси Сугимото, собственно, и началось с мертвых картин живой природы, а именно — с легендарных диорам в Американском музее естественной истории на Манхэттене, потрясших художника своим иллюзионистическим натурализмом и понятых им как философский парадокс, когда репрезентация реальности становится реальностью в буквальном (как материальный и зримый объект) и переносном (как шаблон восприятия) смыслах. В 1976 году в поисках ускользающей и двусмысленной реальности он снял первые "Диорамы" — в Москву привезли всего три работы серии, но одна — "Грифы и шакал" — как раз относится к тем первым фотографиям, сделанным в Американском музее естественной истории. Большие и малые хищники всех классов, и звери, и птицы, уже набросившиеся на убитую зебру или ждущие своей очереди, напомнили ему, социологу и политологу, манхэттенских застройщиков и риелторов и показались прекрасной метафорой экономической модели капитализма. Но затем социально-политические подтексты из "Диорам" ушли — осталась диалектика живого и мертвого, позднее развитая в серии "Портретов", снятых с восковых фигур.

Что же до диалектики времени и вечности, ей непосредственно посвящена серия "Театров". Старинные американские кинотеатры, напыщенные и торжественные, как опера, погружены в тьму, и только с экрана льется ослепительный свет. Каждый кадр снимался на протяжении всех тех часов и минут, что в кинотеатре крутили ленту, спрессовавшуюся в одно белое сияние на экране. Этот сжавшийся в мгновенную вспышку света фильм — от ритуальной заставки кинокомпании до ритуальных "fin" или "the end" — и есть наше человеческое время, помещенное в мрачный склеп бесконечности. Колеблющееся пламя свечи, зигзаги молний, бескрайняя морская гладь — образы-архетипы, так много говорящие человеку западной культуры о жизни и смерти, о конце и бесконечности, в работах Хироси Сугимото сохраняют оттенок японской недосказанности. И это, быть может, спасает его серийное искусство от погружения в море вечных истин и бесконечных банальностей.

"Хироси Сугимото. Прошлое и настоящее в трех частях". Мультимедиа Арт Музей, до 8 мая