В понедельник в Махачкале возобновился процесс над Салманом Радуевым и другими участниками рейда на Кизляр и село Первомайское. Суд допрашивал потерпевших и свидетелей. Выслушав их, Радуев впервые на процессе сказал, что ему стыдно за своих бойцов.
Перед началом заседания собравшиеся у СИЗО журналисты обсуждали сообщение, переданное "Русским радио". В нем говорилось, что Саида Каландарова, адвокат Турпал-Али Атгериева, решила выйти замуж за своего подзащитного. Когда стали подходить участники процесса, корреспондент Ъ поинтересовался мнением самой Саиды.
"Они что там — с ума посходили? — возмутилась она.— Во-первых, у него жена и ребенок. Во-вторых, чеченцы не в моем вкусе... Я просто в шоке".
Уже в зале суда Саида Каландарова поделилась новостью с Атгериевым. Всех подсудимых это известие развеселило, а Радуев прокомментировал его так: "Я же говорил, что журналистам нужна не правда, а сенсация. Вот и результат".
Затем судья продолжил допрос потерпевших. Отец пятерых детей, 55-летний житель Кизляра Гусейн Раджабов, как и многие его соседи, попал в заложники. Он открыл боевикам после того, как они выпустили по его двери автоматную очередь. Когда всю семью привели в больницу, он и еще трое мужчин пошли к Радуеву и спросили, что нужно сделать, чтобы никто из заложников не пострадал: "Радуев сказал, что пойти в мечеть и уговорить людей, чтобы они пришли, стали вокруг больницы живым щитом и всю ночь жгли костры".
Представляющий вместо Владимира Устинова (он на несколько дней вернулся в Москву) обвинение его заместитель Сабир Кехлеров поинтересовался у Радуева, согласен ли он с показаниями потерпевшего и для чего нужен был живой щит. "Я допускаю, что такое было,— ответил подсудимый.— Но именно этого человека я не помню. Мне было важно, чтобы не было жертв среди тех, кто находился в больнице, а так как со стороны российских войск началась стрельба, мне нужно было наличие людей вокруг больницы. Нам надо было продемонстрировать, что нами захвачен город, и убедить Россию, чтобы они вывели свои войска из Чечни".
После ответа подсудимого Гусейн Раджабов продолжил рассказ. Когда его с семьей выводили из дома, чеченцы стреляли через двери по другим квартирам, где не открывали. Потом он узнал, что таким образом были убиты две женщины. Он же был свидетелем того, как боевики в больнице расстреливали милиционера. На это Салман Радуев ответил так: "Я давал приказ водворить людей в больницу, не применяя насилие. Мне стыдно, что чеченские бойцы так себя вели. Но за действия 300 человек я не могу отвечать. Если бы я был шейхом или пророком, я бы их остановил. Что касается расстрела милиционера, то я говорил Хункеру Исрапилову, что он зря это сделал. На это он мне ответил, что он такой же командир, как и я, и это его дело".
Председательствующий Багужа Унжолов предложил допрашивать свидетелей и потерпевших по очереди. На вопрос, не возражает ли подсудимый против такого порядка, Салман Радуев сказал: "Мы всячески поддерживаем обвинение", чем вызвал смех своих подельников и публики в зале. Вообще вчера Радуев был весел и всячески старался показать, что не расстроен происходящими событиями.
Главный врач стоматологической поликлиники Кизляра 54-летний Ахмед Саламов попал в осажденную больницу после того, как он оказал помощь нескольким раненым, обнаруженным на улице: "Ко мне в поликлинику позвонила сотрудница хирургического отделения больницы и попросила помощи. Я спросил, есть ли рядом чеченцы. Она сказала: да. Так я впервые услышал голос Радуева. Мы договорились, что я приду в больницу в белом халате. Он пообещал, что никто не будет стрелять".
Когда врача привели к Радуеву, то на столе ординаторской он увидел карту Кизляра с подписью Дудаева и печатью. Рядом лежали 13 удостоверений сотрудников милиции, оказавшихся в заложниках. "Среди прочих боевиков находился и Исрапилов,— рассказывает врач.— Он громко всем объявил, что, если не прекратят стрельбу по больнице, они будут расстреливать заложников. 'Начнем с них',— сказал он и показал на милицейские удостоверения. Я сказал тогда Радуеву, что нельзя проливать кровь, но к счастью, стрельба прекратилась и этот вопрос сам по себе отпал". По рассказу врача, с Атгериевым он познакомился только в Первомайском во время переговоров. На просьбу отпустить детей и женщин Атгериев потребовал встречи со старейшинами и лидерами национальных движений. Четверых женщин и троих детей боевики тогда отпустили.
Вспомнив о карте города, замгенпрокурора Кехлеров спросил у Радуева, сколько всего их было. "Карт было несколько,— объяснил подсудимый.— По легенде мы шли на город Прохладный. Была и такая карта с подписью Дудаева. Когда уже были в больнице, пришлось рассказать всем остальным командирам об истинных планах операции. А эту карту в вещмешке потом утопил в Тереке один из моих ординарцев".
Затем Сабир Кехлеров поинтересовался у Атгериева насчет того, насколько обоснованы подозрения некоторых из свидетелей о том, что в Первомайском Радуев был отстранен от командования. Неожиданно для всех улыбавшийся до этого Атгериев стал серьезным: он начал с того, что выразил соболезнования всем кизлярцам, пострадавшим в событиях почти шестилетней давности с оговоркой "лучше это сделать поздно, чем никогда". Затем сказал, что в Первомайском было принято решение не отстранять Радуева, а "исключить его безучастность ко всему происходящему".
Во время перерыва подсудимые жаловались своим адвокатам на отсутствие в камерах электрочайников, самого чая и сахара. Адвокаты обещали решить эти бытовые вопросы и сочувственно кивали в знак поддержки.
Всего в понедельник судом было допрошено 13 потерпевших и свидетелей, среди которых были врачи, милиционеры, водители. Их показания сводились к тому, что людей насильно выгоняли из домов в больницу, что обычные граждане, шедшие утром на работу, становились жертвами чеченских снайперов и что никто из боевиков не пытался вступать ни в какой контакт с милиционерами, кроме как в огневой.
Следующее заседание пройдет во вторник.
ЮРИЙ Ъ-САФРОНОВ, Махачкала