Выставка «Русские сезоны» проводится в Москве второй раз, на этот раз — в ЦУМе, в самом центре модного люкса.
Фото: пресс-служба ЦУМ
Фото: пресс-служба ЦУМ
Фото: пресс-служба ЦУМ
Фото: пресс-служба ЦУМ
Фото: пресс-служба ЦУМ
Фото: пресс-служба ЦУМ
Фото: пресс-служба ЦУМ
Фото: пресс-служба ЦУМ
Фото: пресс-служба ЦУМ
Фото: пресс-служба ЦУМ
Фото: пресс-служба ЦУМ
Фото: пресс-служба ЦУМ
Фото: пресс-служба ЦУМ
Фото: пресс-служба ЦУМ
Фото: пресс-служба ЦУМ
Фото: пресс-служба ЦУМ
Фото: пресс-служба ЦУМ
Фото: пресс-служба ЦУМ
Фото: пресс-служба ЦУМ
Фото: пресс-служба ЦУМ
Фото: пресс-служба ЦУМ
Фото: пресс-служба ЦУМ
Фото: пресс-служба ЦУМ
Фото: пресс-служба ЦУМ
Фото: пресс-служба ЦУМ
Фото: пресс-служба ЦУМ
Фото: пресс-служба ЦУМ
Фото: пресс-служба ЦУМ
Фото: Getty Images
Фото: Prokudin-Gorskii Collection / Library of Congress
Фото: Underwood & Underwood / Library of Congress
Фото: Carpenter Collection / Library of Congress
Фото: Carpenter Collection / Library of Congress
Фото: Sergei Mikhailovich Prokudin-Gorskii / Library of Congress
Фото: Sergei Mikhailovich Prokudin-Gorskii / Library of Congress
Художественным руководителем выставки стала Наталья Гольденберг, а куратором — Наталья Туровникова, журналист, it-girl, диджей и муза. Среди модных проектов Натальи Туровниковой — конкурс молодых дизайнеров Preview в рамках Cycles & Seasons by MasterCard и поиск новых дизайнерских талантов в отборочных этапах «Русского силуэта». Мы поговорили с Натальей Туровниковой о том, почему дизайнерам стоит ценить народные ремесла и почему мир покорить легче, чем Москву.
— Чья это была инициатива — чтобы вы и Наташа Гольденберг участвовали в проекте?
— Меня пригласила Даша Мациевская, основатель и президент «Русских сезонов». Она просто позвонила и сказала: «Мне порекомендовали вас». А я была участницей круглого стола предыдущих «Сезонов» и еще тогда обалдела от идеи. Обсуждение было очень живое, очень нужное — особенно когда говорили Михаил Куснирович и Денис Симачев.
Наша идея в том, чтобы «поженить» производство с классными дизайнерами - стилистами, которые смогут трансформировать их язык на современный лад
— Я хочу сделать все очень современно, и здорово, что организаторы «Русских сезонов» открыты к моим идеям. Например, мы убираем фэшн-шоу, не делаем никакие показы. Вообще, я считаю, что показы — это прошлый век. Мы решили делать выставку; стало понятно, что нам нужен классный стилист, а лучшего стилиста, чем Наташа Гольденберг, я в принципе не знаю. Она не журнальный стилист, а живой и умеет так классно сочетать вещи. Пригласить Наташу — это была моя идея, и я счастлива, что мы в этом проекте вместе. Она очень осторожна, но ей понравилось то, что мы ей показали. Несмотря на то что это работы не дизайнеров, а мастеров, ремесленников, они оказались на 90% сделаны со вкусом, с очень хорошими пропорциями и цветовым решением, я уже не говорю про мастерство.
— Как живут вместе мастерство и мода в России? Сейчас наши ремесленники, если говорить о народных промыслах, крайне далеки от моды. Как это будет решаться?
— В этом и заключается проблема. Наша идея в том, чтобы «поженить» ремесленников с дизайнерами-стилистами, которые смогут трансформировать их язык на современный лад.
— Это будут какие-то новые марки?
— Вообще, я люблю baby steps и не ставлю себе сразу глобальные задачи. Мне кажется, сейчас нам нужно заявить о том, что мы есть, и познакомить мастеров с нашими дизайнерами, которых мы пригласим на круглый стол, на открытие выставки — просто чтобы они увидели друг друга, пожали друг другу руки. Может быть, из этого возникнет какой-то тандем. Путешествуя по миру, я поняла, что охочусь всегда за народными, локальными брендами и вещами. Все витрины мира покрашены одинаково в Zara, Prada, Gucci; во всем мире они одинаковы. Локальное, национальное вызывает эффект «wow!». Когда ты приходишь в грузинском платье на вечеринку в Париже или в мексиканском платье — в Грузии, это круто.
— Какие вы любите локальные марки в нашей стране?
— Нравится Дарья Разумихина. То, что делает Татьяна Парфенова; ее вышивки гладью — это не русский промысел, но это сделано руками, и это совершенно уникально. Вика Газинская стала привлекать мастеров, они делают для нее вязаные украшения. Конечно, Денис Симачев; мне нравится то, как он трансформировал хохлому и гжель — пускай это было немножко аляповато, но в этом был юмор.
— Мастера-ремесленники, как правило, безымянны. И у многих молодых дизайнеров я замечаю стремление чуть ли не к анонимности: люди не называют марку своим именем, не тусуются, не носятся со своим имиджем. Кроме того, многие из них не стремятся особенно расширять производство. Так ли это важно сейчас для дизайнера — стремиться к известности, к тому, чтобы построить большую марку? Или прав Стефан Сигель, который считает, что окупаться — это уже успех и нужно идти именно к этому?
— Сигель абсолютно прав. За этим будущее, я об этом говорила давно. Сейчас Том Форд не делает показы, а начинает работать как ателье с частными клиентами — и это будущее любого большого бренда. То, что Миучча Прада делает эксклюзивные платья для девушек на Met Ball в единственном экземпляре, это подтверждает. И когда мы с Викой Газинской говорили, она спрашивала: «Как ты думаешь, куда мне двигаться дальше?» Я ей сказала: ты начинаешь тонуть в производстве, тканях, доставке — тебе нужна такая жизнь? Кайф заключается в том, что ты делаешь ровно столько, сколько ты хочешь, в своем ателье, получаешь удовольствие от работы с клиентами, с магазинами, с которыми ты хочешь работать. Пока все происходит именно так, ты художник. Если ты ставишь себя на поток — все, превращаешься в машину. Когда я в Гонконге увидела безумное количество витрин Prada и Dior, для меня мода девальвировалась совершенно, она превратилась для меня в масс-маркет, просто за другую цену. Художнику надо двигаться не к гигантским продажам, а внутрь себя.
— Получается, мода развивается по спирали: почти всю историю моды и костюма существовали частные портные и ремесленники, и только на небольшом недавнем отрезке одежду производят огромные корпорации, и вот сейчас снова мастерство ремесленников оказывает влияние на моду.
— Увеличение продаж и фаст-фэшн — это ловушка, в которую мода сама себя загнала. Четыре-шесть коллекций в сезон — это же ненормально, если ты художник. Instagram и Facebook ускорили этот процесс: ты уже не надеваешь это платье, потому что оно везде появилось, ты не успеваешь полюбить эту вещь.
У наших бабушек было одно платье в театр, один костюм на работу; они носили вещи подолгу и успевали их полюбить. Мне жаль, что хорошие вещи уходят в сундуки и на дальние полки, мы их забываем, примерив один раз перед зеркалом.
— Кстати, почему модные показы — это прошлый век?
— Слишком много времени тратится на разъезды. Для меня важнее увидеть вещь живьем и вблизи, поэтому визит в шоу-рум с профессиональной точки зрения гораздо полезнее, и ты можешь прийти в удобное для тебя время.
История с шоу-румом мне еще нравится своей закрытостью, а фэшн-шоу девальвированы блогосферой. Модой стали заниматься люди, ничего не понимающие в этом деле. Мода стала очень массовой, каждый человек в метро стал думать, что он разбирается в моде.
— Это нормально. Огромное количество людей считает себя специалистами в тех сферах, которые просто их касаются — а всех касаются еда, секс и одежда. Они же этим пользуются — почему бы и не быть в этом специалистами.
— Абсолютно. Каждая женщина считает себя специалистом в вопросах моды, воспитания детей и в любви.
— С другой стороны, есть Fashionista.com, который сделает Vogue.com по количеству посещений.
— Конечно, есть масса интересных блогов. И еще, когда ты не знаешь как, приходят самые удивительные идеи. Тебе неведом страх профессионального фотографа, который работает с безумным количеством света, ассистентами и так далее — а потом приходит маленькая девочка Леся Парамонова с лукбуком, снятым на iPhone.
У меня была идея сделать обложки-селфи — и в Interview воплотили эту идею. Все уже настолько носится в воздухе, поэтому все возможно. Но мне кажется, что «Черный квадрат» можно было написать, только пройдя все этапы развития живописи. На самом деле ты длинной дорогой приходишь к этой простоте.
— Поддержка народных промыслов — это еще и про патриотизм. Для вас это важно?
— Без фанатизма. Просто народные промыслы — это кладезь, золото, о котором мы не помним. Даже Ульяна Сергеенко в самый первый раз вышла с образом барышни-крестьянки в коллекции; и это было так классно, заметно и востребованно. Почему мы не пользуемся тем золотом, что у нас есть? Почему мы пытаемся срисовать фасоны, когда у нас есть свое, не хуже? Я все время передаю Миучче Праде книги по русскому костюму.
Некоторые книги по русскому костюму иллюстрированы фотографиями из Библиотеки Конгресса — они были вывезены эмигрантами и так уцелели. И зарубежные коллекции русских кокошников богаче отечественных.
А выставка Дианы Вриланд? Она придумала показать историю русского костюма в Метрополитене и долго маялась с нашими музеями. Только питерский краеведческий музей дал ей вывезти костюмы, и то крестьянские. На каждом этапе ей было трудно, и кончилось тем, что наше консульство в Нью-Йорке пригласило ее на вечеринку по поводу открытия и ей просто забыли открыть двери.
— Ваш интерес к русской культуре похож на интерес иностранца или это интерес к чему-то своему, забытому?
— У нас же любят, когда ты сначала становишься известен на Западе — и тогда да, тогда начинают признавать здесь. Мы выбрали ЦУМ, потому что я хочу, чтобы событие имело международное звучание. Музей декоративно-прикладного искусства на Делегатской — прекраснейший, но это музей, а мы про жизнь.
Когда я путешествую по России, я покупаю кокошники, покупаю финифть и ношу все это с удовольствием. Наверное, интерес и такой, и такой; и как к своему, и как к иностранному. Я просто человек мира. Я понимаю, какие богатства у нас есть, и хочу показать их миру.
На сайте «Ростовской финифти» я увидела украшения, очень напоминающие Frey Wille, но такие, как если бы их расписывал ребенок. Вот поэтому и нужно направлять мастеров, хотя бы чуть-чуть.
— У проекта будет просветительская функция?
— У нас будет круглый стол, как в прошлом году. Мы хотим сделать его открытым и пригласить туда известных дизайнеров, прессу — сегодня обсуждаем список. Просветительская роль у «Русских сезонов» будет скорее за счет стилизации. Я хочу, чтобы Наташа сделала ее резко и смело, чтобы она осовременила ремесло. Мне кажется, в этом будет просветительский момент. Чтобы все увидели, что это можно носить с кроссовками, с белыми майками, и чтобы на тебя оборачивались в Париже, в Токио.
— Как проект будет развиваться дальше?
— Неделю будет выставка. Мы бы хотели 16 мая сделать большую дискуссию, если от участников будут пожелания продолжать — мы готовы.
— Можно ли к вам прийти мастеру, ремесленнику, если он хочет сотрудничать с дизайнерами? К кому им обращаться?
— Конечно! Обращаться нужно ко мне. Из разговора и знакомства мастеров с дизайнерами может вырасти что-то дальше, следующий этап. Пробуем. Я хочу здесь быть непрофессионалом и даже не стесняюсь этого. Незнание может быть очаровательным, в незнании ты более бесстрашен.
— И последний вопрос — о человеке, который уже получил международное признание, используя тему своего и родного, хоть и не ремесленного. Насколько успех Гоши Рубчинского обусловлен тем, что он использует советскую тему?
— Его первый показ был фантастикой. Он проходил в «Сокольниках», на закрытом стадионе «Спартак»; Гоша выпустил своих 14–15-летних мальчишек. Он не сделал тогда ничего особенного, он не изобретал велосипед. Это сейчас он его изобретает, и мне нравятся его ходы: что он делает с рукавами, как он работает с объемами, это потрясающе. Только кажется, что свитшот — это очень просто, но там такая продумка конструкторская: длина, высота резинки, горловина, длина рукава. Это высшее мастерство — когда ты можешь сделать правильный свитшот. И стилистически — на какую высоту он задирает штаны, джинсы, какой объем на какой зад примеряет. Когда он это сделал, я подумала: в нашей моде что-то произошло, открылась форточка, влетел свежий ветер. Хотя он показал просто пацанов, шпану.
Гоша Рубчинский не изобретал новый язык; он напомнил про то время, когда на спортивной площадке сидел тот мальчик, и у тебя внутри щекотало, и ты нравилась ему
Почему его взяли в Comme des Garçons? Его эффект не в советском, а в чувствах, которые он затронул. У нас у всех была в детстве влюбленность в какого-то мальчика-шпану, скина, бритого, худющего, как герой «Трейнспоттинга». Гоша не изобретал новый язык; он затронул душу, напомнил про то время, когда на спортивной площадке сидел тот мальчик, и у тебя внутри щекотало, и ты нравилась ему. Гоша оживил образы из детства, понятные всему миру. И то, что он ввел туда русскую и советскую символику, — очень здорово.
— Он это эстетизировал. До него те же самые советские явления не воспринимались как эстетический объект, они были как холодильник «Минск». А стали чем-то крутым и тоже отраженным светом. Получается, чтобы нам что-то полюбить свое, надо посмотреть обязательно с той стороны?
— Абсолютно. Я много езжу по стране с «Русским силуэтом». Вот в Омск съездила; там потрясающий Институт сервиса и факультет костюма — лучший в стране. И я ребятам говорю: не думайте Москвой, думайте дальше. Отправляйте свои портфолио в Balenciaga, туда, где вы хотите работать. Не зацикливайтесь на Москве — сначала нужно мир покорить.
— Можно это сделать из Екатеринбурга.
— Конечно. Все можно сделать. Особенно сегодня, учитывая возможности интернета и Instagram. Зная этот рецепт успеха, мы и проводим эту выставку. Потому что то, что мы можем предложить миру, — уникально.
Выставка «Русские сезоны» будет работать с 17 по 24 мая по адресу Москва, Петровка 2, ЦУМ, 5 этаж. Часы работы: 10.00 – 22.00. Вход свободный.