"Ъ" продолжает серию публикаций о президентских выборах 1996 года — одной из самых спорных избирательных кампаний в истории России. В середине мая 1996 года Борис Ельцин впервые с начала предвыборной гонки обошел своего главного конкурента Геннадия Зюганова по электоральному рейтингу. С приближением дня голосования уровень поддержки президента только возрастал. О том, какими методами команде Ельцина удалось мобилизовать, казалось бы, безвозвратно потерянных избирателей,— корреспондент "Ъ" НАТАЛЬЯ КОРЧЕНКОВА.
Певец Евгений Осин (слева) и первый президент России Борис Ельцин
Фото: Alexander Zemlianichenko, AP
"Задача стояла очень просто — вернуть своих: тех, кто не хочет назад в Союз, тех, кто понял, что при новой власти они выигрывают,— рассказывает член аналитической группы, глава фонда "Индем" Георгий Сатаров.— Плюс разжалобить и уговорить колеблющихся". Рейтинг Бориса Ельцина превысил уровень поддержки Геннадия Зюганова примерно за месяц до первого тура выборов. Глава фонда "Общественное мнение" (ФОМ), главный социолог аналитической группы Александр Ослон вспоминал, что "опережение Ельцина по электоральному рейтингу возникло после Дня Победы". Президент, по его словам, "произвел на страну сильное впечатление" своим необычным поведением: в течение одного дня успел выступить и в Москве, и в Волгограде. Если 4 мая и за Бориса Ельцина, и за Геннадия Зюганова, по данным ФОМ, готовы были голосовать по 25% опрошенных, то к 18 мая поддержка президента выросла до 34%, а рейтинг коммуниста упал до 22%. "Обновленный Б. Ельцин, активно разъезжающий по стране и демонстрирующий энергичность, работоспособность и адекватность, привел людей к мысли, что голосовать надо за него",— писал Александр Ослон.
"Чтобы все было как тогда!"
Путь к победе для растерявшего популярность Бориса Ельцина был немыслим без наращивания личной активности. Но по итогам первых предвыборных поездок его рейтинг не просто не повышался, а даже падал, вспоминает руководитель администрации президента в 1993-1996 годах, глава Общероссийского движения общественной поддержки Бориса Ельцина в 1996 году Сергей Филатов. Так, после апрельской поездки в Ставропольский край социологические замеры показали, что только у 9% респондентов отношение к кандидату улучшилось, в то время как у 18,8% — ухудшилось. "Мы задумались, почему это происходит. Вспомнили 1991 год, ну и, конечно, поняли: тогда Ельцин шел первым — и уже следом за ним вся кавалькада сторонников. А теперь он шел в окружении охраны, как царь",— говорит господин Филатов. Тогда, продолжает Георгий Сатаров, глава аналитической группы Анатолий Чубайс положил перед президентом две его фотографии: в 1991 году и в 1996 году за "дикой стеной мордоворотов": "И Борис Николаевич сказал: "Чтобы все было как тогда!"" После этого тактика изменилась. "Он больше общался с людьми, приезжал в каждый город с определенной программой, причем не только общероссийской, а с учетом проблем в данном регионе",— говорит Сергей Филатов. Только в мае 1996 года президент лично посетил Ярославль, Волгоград, Ахтубинск, Астрахань, Красноярск, Омск, Архангельск, Воркуту, Уфу и Пермь. И это не считая многочисленных встреч, телеинтервью и широкого празднования Дня Победы.
Хотя в команде Геннадия Зюганова обвиняют власть в применении "всего механизма административного давления, который можно было применить" (см. "Ъ" от 15 марта), Борис Ельцин и сам столкнулся с неоднозначной реакцией региональных властей. Губернаторы, понимая туманность перспектив главы государства на выборах, не спешили заявлять о его поддержке. Многие — и главы регионов так называемого красного пояса, и проельцинские руководители субъектов — выжидали. Например, так поступил Минтимер Шаймиев, глава Татарстана в 1991-2010 годах, рассказывает Георгий Сатаров: "Шаймиев ведь как скажет, так избиркомы у него в Татарстане и будут работать. Он сначала поставил на коммунистов, и Ельцин ему не мешал. А когда Шаймиев увидел, что Ельцин выигрывает, он что, будет ставить на коммунистов? Что, вы не знаете Шаймиева? Он дал другую команду".
В целом, говорит господин Сатаров, главы регионов "делились в соотношении примерно 50:50 — на убежденных коммуняк и убежденных ельцинистов". Среди последних, был, например, глава Нижегородской области Борис Немцов, который испугался неправильного толкования своих слов и публично заявил через "Ъ", что не поддерживает коммунистов и "никогда в жизни" за них не проголосует — "даже под страхом смерти" (см. "Ъ" от 12 марта 1996 года). Самому президенту "не было нужды заставлять глав регионов менять свою электоральную политику", уверяет Георгий Сатаров: "никто им не диктовал", а "неопределившиеся решали по обстоятельствам, как Шаймиев".
Гендиректор Совета по национальной стратегии (в 1996 году — сотрудник штаба Бориса Ельцина) Валерий Хомяков рассказывает другую версию: правильно отвечать на предвыборные вопросы губернаторов учил премьер Виктор Черномырдин. "Однажды после совещания у президента Виктор Степанович попросил задержаться губернатора Архангельской области Анатолия Ефремова: "Что-то я не пойму, тут ты за Бориса Николаевича, а там у себя что говоришь? Тебя спрашивают, за Ельцина ты или за Зюганова, а ты говоришь — "за продолжение реформ". Вот сейчас выйдешь и скажешь на камеру, что ты за Ельцина, а не за продолжение каких-то там непонятных реформ!"" — вспоминает Валерий Хомяков. Публичная позиция губернаторов была важна: тогда "на фоне федерального центра они выглядели в своих регионах отцами-спасителями", и, хотя не все в итоге заняли сторону Ельцина, это "дало определенный эффект", считает он. За пару недель до выборов (см. "Ъ" от 1 июня 1996 года) Валерий Хомяков рапортовал, что действующего президента поддерживают главы 49 из 89 регионов России, тогда как в феврале их было всего 22.
"Хочешь пресмыкаться заново, поддержи Зюганова"
В широкую публичную кампанию Бориса Ельцина охотно включились деятели культуры, политики, спортсмены. Под одной обложкой брошюры — "Я выбираю Ельцина" — объединились писатель Даниил Гранин, режиссер Марк Захаров, телеведущий Владимир Познер. С агитационной листовки сделать "правильный выбор" призывают режиссер Никита Михалков, композитор Максим Дунаевский, депутат Борис Громов, хоккеист Владислав Третьяк, актриса Наталья Селезнева. "За Ельциным нет партий. За ним Россия. Я — за Россию, а значит — за Ельцина",— сообщает Никита Михалков. "Я помню талоны на колбасу и мыло и не хочу этого для своих детей и внуков",— говорит Наталья Селезнева.
Апофеозом кампании стал концертный тур по городам России "Голосуй или проиграешь". В поддержку кандидата пели и танцевали известные исполнители. Филипп Киркоров, Ирина Аллегрова, Игорь Николаев, группы "Машина времени", "Браво" и "Любэ" — только небольшая часть списка. В некоторых концертах кандидат принимал личное участие. 10 июня 1996 года в Ростове-на-Дону произошел, пожалуй, самый известный момент тура: вышедший на сцену Борис Ельцин станцевал с певцом Евгением Осиным на глазах у многотысячной толпы и удивленного губернатора Владимира Чуба. Организацией звездных десантов занимался продюсер (ныне — сенатор от Курганской области) Сергей Лисовский, после первого тура ставший участником знаменитого скандала с "коробкой из-под ксерокса". "Эти люди отвечали за то, чтобы артисты приехали в такой-то город, выступили там, а также за то, чтобы за свое выступление они получили деньги. И музыканты — нередко даже одни и те же — пели в поддержку и Зюганова, и Лебедя, и Тулеева, и Жириновского",— поясняла позже в своем блоге дочь Бориса Ельцина и активный член его предвыборного штаба Татьяна Юмашева (Дьяченко).
Отдельный упор штаб Ельцина сделал на критику Геннадия Зюганова. С одной из листовок угрюмый лидер коммунистов призывал "купить еды в последний раз". Другая листовка предостерегала: "Хочешь пресмыкаться заново, поддержи Зюганова". Еще одна разъясняла: да, правительство Ельцина--Черномырдина "несет ответственность за многие ошибки", но нельзя "поворачиваться лицом к тем, кто семь десятилетий насаждал страх, сажал и убивал". Запускались "народные" частушки: "Бросила хорошего, выбрала поганого // Не отдайте сдуру, бабы, голос за Зюганова!" Или: "Отдал голос сгоряча против Николаича // Лес рублю теперича за Геннадь Андреича!" В регионах распространялась газета "Не дай бог!" — уже ставшее легендарным агитационное издание "о том, что может случиться в России после 16 июня". Газета издавалась силами редакции "Ъ". Еженедельно тиражом 10 млн экземпляров читателям описывались ужасы прихода коммунистов к власти: "Они знают, зачем им отмена приватизации и монополия внешней торговли, что должен делать Главлит и КГБ. Они точно знают, кому хорошо жилось при социализме и что такое власть трудящихся — трудящихся на Старой площади".
Депутат Госдумы первого-третьего созывов от "Яблока" Вячеслав Игрунов называет кампанию Ельцина "очень грязной": власть могла запросто инициировать публикацию о том, что "коммунисты в лагерях готовят боевиков для госпереворота". "Это не фальсификация,— поясняет он,— но информация была взята из маленькой газетенки, которую распространяли пять-шесть упоротых большевиков, и КПРФ к ней не имела ни малейшего отношения". Кроме того, говорит господин Игрунов, "бюджетные миллиарды на социальные программы граждане получали из рук Ельцина". Действительно, среди президентских указов, подписанных за время кампании, были документы "О мерах по усилению государственной поддержки науки и высших учебных заведений РФ", "О государственной поддержке граждан в строительстве и приобретении жилья", "О мерах по обеспечению своевременности выплаты заработной платы за счет бюджетов всех уровней, пенсий и иных социальных выплат". Указы были популистскими, признают позже помощники президента, но необходимыми "в условиях жесткой предвыборной борьбы".
"Власть в России всегда имеет преимущество над невластью",— резюмирует Вячеслав Игрунов. "Кампании Ельцина было сложно противостоять. Но, самое главное, в стране не было такого лидера, который мог бы ей противостоять",— отмечает он.
"Они умудрились сделать Зюганова синим и похожим на Фантомаса"
Большинство средств массовой информации в 1996 году заняло сторону Бориса Ельцина. Кандидату симпатизировали печатные издания, среди которых нейтралитет сохраняли, как считается, только "Новая газета" и "Общая газета". Но наиболее весомый вклад в его поддержку внесли, конечно, федеральные телеканалы: РТР (государственный холдинг ВГТРК), подконтрольный Борису Березовскому ОРТ и НТВ Владимира Гусинского. До выборов-1996 у господина Гусинского были непростые отношения с президентским окружением, но позже он присоединился к коалиции, а гендиректор НТВ Игорь Малашенко был приглашен в штаб Ельцина — заниматься информационной политикой (см. "Ъ" от 15 февраля).
Валерий Хомяков вспоминает одну из программ НТВ — "Итоги" с Евгением Киселевым, гостем которой был Геннадий Зюганов. "Сидит Киселев, нормально выглядит, хороший цвет кожи. Но, как они умудрились сделать Зюганова синим и похожим на Фантомаса, я не знаю. У меня вроде тогда уже был неплохой телевизор, грех был бы сваливать на него,— шутит Валерий Хомяков.— А потом можно было легко сказать: "Мы же тебя пригласили. А почему синий? Ну такой вот, извини, друг"". Другой пример — вопрос Геннадию Зюганову во время телеинтервью о том, какой после его прихода к власти будет курс доллара. "Сказать, что доллары ходить не будут, он не может. Сказать, что будет ниже — придется объяснять, как это получится. Сказать, что останется прежним — а ты тогда нам зачем? Вопрос непростой",— рассуждает господин Хомяков. С другим кандидатом журналисты "вели себя иначе", полагает он: "Но надо отдать должное: такой кондовой пропаганды, как сейчас, не было".
Григорий Явлинский, в 1996 году избиравшийся в президенты от "Яблока", убежден, что все издания и телеканалы поддерживали только Бориса Ельцина "прежде всего потому, что им во время кампании хорошо платили". "Из Кремля тогда очень много денег раздали: заработали и владельцы СМИ, и рядовые журналисты",— говорит он. Только небольшое число журналистов делали это, "потому что боялись Зюганова: их либо напугали, либо они реально не понимали, что происходит". А в "Новой" и "Общей газете" собрались "другого склада люди", полагает господин Явлинский.
Николай Сванидзе, в 1996 году — зампред ВГТРК, возражает: журналисты поддержали Бориса Ельцина "по велению сердца". "Борис Николаевич никогда не трогал журналистов и никогда не замахивался на свободу прессы. Его можно было обижать, кусать, царапать, все что угодно про него писать — он расстраивался, но никогда не отвечал. Хотя инструментов, для того чтобы ответить, у него было множество,— рассказывает он.— Приход же коммунистов к власти воспринимался как конец свободной прессы в России". На свободу СМИ кампания никак не повлияла, уверен он: "Говорить, что дальнейшая цензура и закручивание гаек уходят корнями в 1996 год — абсолютное лукавство. Сейчас абсолютно другая эпоха".
"Я бы тоже свою кандидатуру не снял"
Помимо Бориса Ельцина и Геннадия Зюганова в выборах участвовали еще девять кандидатов. С точки зрения заключения партнерства на выборах, вспоминают помощники президента, "наибольшим вниманием пользовались" две фигуры — Григорий Явлинский и генерал Александр Лебедь. Консультации с ними начались еще до первого тура. "Переговоры сначала, конечно, велись с Явлинским — он был и Борису Николаевичу, и всем нам идеологически ближе",— говорит Георгий Сатаров. В личном графике Бориса Ельцина упоминаются по крайней мере две встречи с ним: 5 мая в полдень и 16 мая в 18 часов. Взамен на поддержку президента лидеру "Яблока" предлагался пост вице-премьера.
Григорий Явлинский сейчас рассказывает, что "готов был искать взаимопонимания" с президентом только в случае смены экономического курса по многим вопросам, но прежде всего по залоговым аукционам. Стратегия, по его словам, заключалась в том, чтобы "занять на выборах третье место и договариваться с президентом об изменении экономической политики и создании другого правительства" — это было его "условием поддержки Ельцина во втором туре против коммунистов". "Я видел, какого масштаба коррупция разрасталась в правительстве, и считал, что одиозные люди типа Сосковца (первый вице-премьер Олег Сосковец.— "Ъ") должны покинуть правительство — так оно потом, кстати, и случилось. Я также выступал за то, что нужно отдохнуть от правительственных дел людям из команды молодых реформаторов Анатолия Борисовича (Чубайса.— "Ъ"). Но Борис Николаевич говорил: это мои друзья, я не хочу ничего менять",— поясняет господин Явлинский. Поэтому пост вице-премьера он считал для себя неприемлемым. "В этом качестве я бы просто участвовал в проведении той политики, которая закончилась коллапсом в 1998 году",— рассказал "Ъ" политик. По его словам, Борис Ельцин "оказывал на него серьезное давление" и "жестко настаивал" на снятии его кандидатуры. "А когда я окончательно отказался, то он улыбнулся и сказал: "Я бы тоже свою кандидатуру не снял"",— вспоминает Григорий Явлинский.
Вячеслав Игрунов (в 2001 году покинул "Яблоко", назвав его "командой обслуживания несостоявшихся амбиций одного человека") полагает, что "Ельцин недооценивал Явлинского". "Явлинскому надо было все. Ему не нужна была часть, не нужно было быть вице-премьером, которого в любой момент сместили бы. Премьера надо хотя бы утверждать в Думе, а чтобы сместить вице-премьера ничего не нужно. Зачем идти на должность, где ты помоешь полы, после чего хозяин скажет: "Все хорошо, иди, ты свободен"?" — говорит господин Игрунов. Он признает, что тот отказ "негативно отразился на популярности Явлинского", а "Яблоко" заслужило репутацию партии, которая "ничего не делает и все время от всего отказывается".
Переговоры с генералом Лебедем прошли "гораздо проще", вспоминают помощники Бориса Ельцина. Они не скрывают, что сразу после получения согласия ему "на подмогу были брошены серьезные организационные и информационные ресурсы". Голосовать за Лебедя призывали в том числе известные телеролики: "Есть такой человек. И ты его знаешь". "Лебедь был существеннейшей частью кампании самого Ельцина, ведь его кампания финансировалась из Кремля и работали с ним кремлевские политтехнологи",— говорит Вячеслав Игрунов. Заняв третье место на выборах, генерал уже 18 июня получил пост секретаря Совета безопасности.
Татьяна Юмашева позже вспоминала, что "одним из первых" потенциал Александра Лебедя оценил Борис Березовский и "этот союз действительно дал результат". Но олигарх якобы был сторонником еще одного союза — Зюганова и Ельцина. Он считал, что кандидаты имеют немало "точек соприкосновения", и предлагал "договориться о том, как будет поделена власть после июньских выборов". "Я хорошо знала папу и понимала, ни при каких обстоятельствах он на союз с Зюгановым не пойдет,— вспоминала Татьяна Юмашева.— По-моему, и Зюганов тоже не слишком радовался этой идее. И она сама собой умерла".
