Самый масштабный музыкально-театральный фестиваль в России — "Звезды белых ночей" Валерия Гергиева и Мариинского театра — открылся в Санкт-Петербурге спектаклями с участием мировых звезд, самого Гергиева и премьерой оперы "Самсон и Далила" Сен-Санса в постановке Янниса Коккоса. Рассказывает ЮЛИЯ БЕДЕРОВА.
В темноте не слишком принципиально, насколько тонко разведены массовые сцены оперы «Самсон и Далила»
Фото: Наташа Разина, Коммерсантъ / купить фото
Программа нынешнего фестиваля "Звезды белых ночей", как всегда, огромна и разнообразна. В плотном расписании, заполняющем два месяца до 24 июля ежедневными событиями на разных сценах, более полутора сотен концертов и спектаклей с участием мировых знаменитостей (Рудольф Бухбиндер, Нелсон Фрейре, Элен Гримо, Леонидас Кавакос, Денис Мацуев, Николай Луганский, Готье Капюсон, Николай Цнайдер и другие). И особенно много звездных имен среди певцов, причем одни дают свои собственные сольные концерты (как Анна Нетребко, Ольга Бородина или Чечилия Бартоли с программой "Из Венеции в Санкт-Петербург" по канве ее последнего диска с музыкой итальянских композиторов из архивов Мариинского театра с оркестром I Barocchisti Диего Фазолиса), а другие только участвуют в мариинских постановках, но расписание фестиваля таким образом наполняется театральной событийностью. Уже 4 июня в партии Эльзы в "Лоэнгрине" на сцену выйдет Анна Нетребко, начинающая сейчас свою вагнеровскую карьеру; 5 июня Ольга Бородина поет в "Царской невесте" вместе с Ольгой Перетятько; 2 июня выразительной роли можно ждать от Владислава Сулимского в "Симоне Бокканегре"; в дальнейших планах фестиваля спектакли с участием Альбины Шагимуратовой, Евгения Никитина, целая серия с Марией Гулегиной, а также сцены из "Зигфрида" с одной из лучших современных вагнеровских певиц Аней Кампе в партии Зиглинды.
Значительным присутствием в премьерных и репертуарных спектаклях ярких вокальных имен подтверждается не только название фестиваля, но и актуальная концепция Мариинки, в центре которой сейчас, по-видимому, стоит сочетание весомости и мобильности исполнительских сил в неброских театральных контурах при огромном количестве названий, при этом театральное содержание отходит на второй план.
Представляется, что в последнее время здесь предпочитают такие спектакли, какие позволяют быстро вводить в состав интересных певцов, не принуждая их к долгим репетициям и сложным актерским рисункам партий, или даже полуконцертные постановки. Так, в программе фестиваля значится "Война и мир" Прокофьева (юбилейный год закономерно наполняет фестивальную афишу многочисленными прокофьевскими партитурами, среди них музейный спектакль "Ромео и Джульетта" с участием Дианы Вишневой и Артема Овчаренко на самом старте фестиваля и ожидаемые балетные премьеры молодых хореографов на симфоническую музыку Прокофьева). Но "Война и мир" на фестивале — это не тот еще свежий по театральным меркам саркастический спектакль Грэма Вика, который вызвал большие споры два сезона назад, а полуконцертная версия с минимумом декора и мизансцен и максимумом исторической достоверности в костюмах. В полусценическом варианте предстанет и "Любовь к трем апельсинам", подготовленная Александром Маскалиным по канве спектакля Алена Маратра.
Театральный минимализм в сочетании с громкими именами солистов становится визитной карточкой фестиваля и Мариинки.
Лаконичной виньеткой на этой визитке стал спектакль Янниса Коккоса "Самсон и Далила" Сен-Санса, продолжающий минималистскую театральную линию, которая намечена спектаклем "Симон Бокканегра" (режиссер Андреа де Роза), а еще раньше — самим Коккосом в его постановке "Троянцев" Берлиоза. Однако, если "Троянцы" при всей лаконичности постановочного решения содержали в себе фантазию и будили ее в зрителе-слушателе, а в "Бокканегре", представляющем собой образец традиционалистского оперного театра, пространство почти многомерно и создает внятную, густую и напряженную атмосферу драмы, новая премьера все же кажется больше полуконцертным представлением, театр в ней выглядит скупо.
Ораториальная по манере опера Сен-Санса оснащена у Коккоса темным дизайнерским шиком в предельно лапидарной форме. На сцене — тьма, которую статично и символично разрезает молния или дополняет абстрактная конструкция, символизирующая собой и храм бога Дагона, и жилище Далилы. В последнем акте тьму дополняют цвет и орнамент, но существо дела от этого не меняется. Дизайнерское оформление тьмы стоит во главе угла режиссерского решения. В темноте не слишком принципиально, насколько тонко разведены массовые сцены, в старинные или современные костюмы одеты иудеи и филистимляне, а когда яркость цвета позволяет разглядеть подробности (балетная сцена вакханалии поставлена Максимом Петровым с целомудренной диковатостью), то иногда снова тянет погрузиться во тьму театрального решения. В сопроводительном тексте объемного фестивального буклета Коккос объясняет, что в его понимании действие французской оперы на библейский сюжет по следам барочной музыкальной истории располагается вне времени. Но отсылка к 30-м годам XX века необходима, чтобы драматизировать действие. Однако большого напряжения не возникает. Его могли бы придать спектаклю дирижер (премьеру на фестивале провел Кристиан Кнапп) и работы солистов. И, пожалуй, Михаилу Векуа в партии Самсона это удается — по крайней мере, чтобы вокально справиться с тяжелой ролью, ему приходится героически преодолевать трудности. Иначе звучит Далила в исполнении победительницы последнего конкурса Чайковского Юлии Маточкиной. Сильный голос, равномерно окрашенный во всех регистрах, позволяет ей без напряжения одолевать партитуру. Единственная проблема в том, что спокойствие только усиливает эффект ровности, статуарности и дефицита соблазнительности у этой Далилы. А весь спектакль становится не столько оперой о силе и страсти, а представлением о разнообразных вокальных возможностях приглашенных и собственных солистов театра. Так, в спектакле 2 июня снова, как на первом представлении еще за рамками "Звезд белых ночей", в партии Самсона выступит Грегори Кунде, а Далилой станет Екатерина Семенчук, которые драматизируют полуконцертный спектакль.