Вчера на процессе по делу Салмана Радуева были заслушаны показания пензенских омоновцев. 14 декабря 1996 года они были захвачены боевиками на Герзельском блокпосту, разоружены и увезены в Чечню.
Командир подразделения ОМОНа Юрий Зотов рассказал, что в тот день около 14 часов со стороны Чечни появилась колонна из десятка легковых машин. Во главе шел джип Красного Креста. Как позже выяснилось, автомобили, в которых находились Салман Радуев и его доверенные лица, направлялись в Хасавюрт на съезд чеченцев-акинцев. Некий Руслан, представившийся офицером армии генерала Дудаева, предъявил Юрию Зотову приглашение на съезд, выписанное на имя Салмана Радуева . Приглашение, по свидетельству Зотова, было подписано и российским генералом, одним из заместителей коменданта Грозного. В течение четырех часов радуевцы уговаривали омоновцев пропустить их в Хасавюрт, где, как удалось выяснить Юрию Зотову, в это время действительно проходил съезд. Так как связаться с командованием офицеру Зотову не удалось, он решил пропустить Радуева в сопровождении только шестерых вооруженных пистолетами охранников, а остальным велел остаться у поста и ждать его возвращения. Но в этот момент в небе появились два военных вертолета. Радуевская "Волга" развернулась и умчалась в сторону Чечни. "Через пару минут у Руслана заговорила рация,— вспоминает омоновец.— Он получил какой-то приказ по-чеченски. Дежуривший с нами на посту милиционер-дагестанец подслушал разговор и перевел слова Радуева: 'Камня на камне там не оставить'".
Руслан предложил Юрию Зотову два варианта развития событий. Либо чеченцы открывают огонь по блокпосту, и тогда не избежать десятков жертв (по мосту в обе стороны передвигалось много мирных жителей), либо милиционеры сдают оружие и отправляются вместе с радуевцами на чеченскую территорию. Там омоновцев обещали отпустить и вернуть оружие, как только Радуев вернется из Дагестана.Юрий Зотов выбрал второй вариант. Как рассказали на суде омоновцы, по его приказу сдавшие оружие, решение было правильным: блокпост не был приспособлен к обороне и долго бы в нем продержаться не удалось. Омоновцы были разоружены и переправлены в одно из пограничных с Дагестаном сел. Там с них сняли верхнюю одежду, забрали часы и деньги. Содержались омоновцы в холодном, неотапливаемом доме. Периодически их допрашивал некий "мулла". Имя это или духовное звание, суду выяснить не удалось.
То, что подразделение ОМОНа было так легко, без сопротивления разоружено, особенно возмутило гособвинителя Устинова. "Неужели нельзя было даже попытаться оказать сопротивление?" — спросил он у дававшего показания последним пензенского омоновца Юрия Додова.
— Можно было,— ответил тот.— Но тогда в лучшем случае мне бы дали второй орден Мужества посмертно, а в худшем — судили бы сейчас за то, что я своими необдуманными действиями стал причиной гибели многих мирных жителей, находившихся в это время на мосту.
Омоновец Алексей Селевнев рассказал, что в Чечне их разделили на две группы: на тех, у кого были на груди цепочки с крестиками, и тех, у кого их не было. Вторых обещали обратить в мусульманство, первых — расстрелять.
Омоновцы были освобождены 18 декабря при посредничестве Бориса Березовского. При этом боевики обещали отпустить только 10 омоновцев, а остальных 11 обменять на чеченцев, захваченных в Ингушетии. Но все-таки освободили всех. Правда, оружие и обмундирование оставили себе.
На вопрос Владимира Устинова, почему милиционерам не вернули автоматы, Салман Радуев ответил просто: "Во время освобождения у меня это оружие никто не просил".
ЮЛИЯ Ъ-РЫБИНА, Махачкала