Культурные инъекции

“Ъ-Lifestyle” совместно с компанией Clinique представляет проект #differencemaker (#ЭтоМеняетВсе), посвященный людям, которые меняют мир вокруг себя каждый день. Новая инициатива Clinique позволит сформировать благотворительную платформу и объединить международные фонды, поддерживающие развитие систем образования и здравоохранения. В течение нескольких месяцев известные бизнесмены, актеры, художники и врачи, занимающиеся социально значимой деятельностью, будут говорить о том, как можно сделать жизнь на планете лучше. Продолжает серию интервью разговор с актером Анатолием Белым, запустившим просветительский проект «Кинопоэзия», и художником Ириной Наховой, поднимающей в своем творчестве вопросы о роли женщин в современном мире.

Вы видели стихи Пастернака? Нет, это не ошибка. Поэзию Пастернака, Маяковского и Пушкина действительно можно не только прочитать, но и увидеть. Это стало возможным благодаря проекту «Кинопоэзия», придуманному актером Анатолием Белым. Зачем? Хотя бы для того, чтобы вернуть поколению, которому ролики на YouTube привычнее книг, интерес к поэзии. При этом «Кинопоэзия» не серия роликов, где актеры просто читают стихи на камеру, а постоянно пополняющийся цикл короткометражных фильмов. И речь идет не только о новом прочтении Пушкина. Оказалось, что стихотворение Тютчева — вполне действенный способ привлечь внимание к проблемам слепоглухих, которым помогает фонд «Со-единение». А «Мое поколение» Сергея Гудзенко честно и без пафоса расскажет о военном времени. Анатолий Белый верит, что поэзия способна сделать человека лучше, и прикладывает все силы, чтобы рассказать о «Кинопоэзии»: ездит с актерами, участвующими в проекте, по фестивалям, читает стихи на улицах и в парках, пытается достучаться до министерств.

Совсем другой путь выбрала художник Ирина Нахова, подчеркивающая, что искусством она занимается исключительно для себя. Тем не менее это «искусство для себя» вызывает большой резонанс: Нахова одной из первых начала создавать тотальные инсталляции в СССР, ее называют самой последовательной феминисткой в российском искусстве, а в 2015 году она стала первой женщиной, которой предложили представлять Россию на Венецианской биеннале.

Несмотря на кажущиеся различия, Ирину и Анатолия объединяет важная вещь: они убеждены, что изменить мир можно только не изменяя себе.

— Давайте начнем с философского вопроса. Может ли искусство сделать мир лучше?

Ирина: Я как художник старого поколения отвечу, что искусство безусловно должно менять художника, зрителя, мир вокруг… Но я занимаюсь искусством не ради этого, а по крайней необходимости. Я без него не могу. Говоря высокопарным языком, для меня искусство это инструмент познания мира. Я им живу.

Анатолий: Послушайте, да это абсолютно риторический вопрос. Конечно же, искусство для того и предназначено. Это некое духовное лекарство. Например, спектакль по Чехову — это же настоящая терапия. И если хоть один человек выходит из театра со слезой на глазах, с мыслью, что с ним сейчас произошло нечто удивительное, то для меня уже это большая победа.

— Анатолий, проект «Кинопоэзия» тоже задумывался как терапия?

Анатолий: Сначала был импульс, мой творческий порыв. Потому что я люблю поэзию с детства и много читаю её со сцены. Но в какой-то момент мне показалось, что сокровищница русской поэзии совершенно оторвана от молодежи, школьников, наших детей. Стихи лежат мертвым грузом в учебниках, и максимум хороший учитель прочитает их с выражением у доски. Я сужу по своей семнадцатилетней дочери, которую никак не могу заставить читать. Новому поколению куда привычнее смотреть и слушать. Значит, нужно найти другой способ подачи информации. И мне не пришлось изобретать велосипед: все было уже придумано во Франции в 30-х годах прошлого века. Картинка, музыка, закадровый текст французских поэтов… Мы только подняли эту идею на новый уровень. Мы снимаем маленькие поэтические фильмы с профессиональными актерами и режиссерами с помощью тех же камер, которыми снимают большое кино.

Наши фильмы это своеобразные инъекции культуры для поколения визуалов. При этом суть «Кинопоэзии» в том, чтобы помочь молодому поколению подняться на новый уровень, а не спуститься к нему. Мы не говорим: «Идите к нам, сейчас вам прочитают стихи Пушкина в стиле регги».

Ирина: Где можно посмотреть эти фильмы?

Анатолий: У нас есть свой канал на YouTube, но это всего лишь стартовая площадка. «Кинопоэзия» — очень молодой проект, поэтому до телевизионных каналов дело еще не дошло.

Ирина: Мне кажется, YouTube — довольно хорошее хранилище. Потому что заинтересованные люди смогут сами найти ваши фильмы, и это станет их личным открытием. Это чувство сильно отличается от того, когда «Первый канал» что-то кладет тебе в рот.

Я же помню, как в 1960–1970-е годы все запрещенное казалось привлекательным, необходимым. Когда художники-нонконформисты были в подполье, их считали провидцами, обладателями тайных знаний. На выставки Горкома графиков стояли чудовищные очереди. Да, сейчас, к сожалению, стоят очереди на Айвазовского, но интерес к авангарду, к подполью был и будет всегда. Поэтому, если поэзию запретят, то уверяю вас: молодые люди просто шеренгами будут идти по направлению к ней, будут находить и читать книги, перепечатывать их.

— Выходит, что государству нужно снова загонять художников в подполье?

Ирина: Оставить в покое. Я считаю, что государству лучше не вмешиваться в искусство и не трогать этот род деятельности. Люди сами решат, что им интересно.

— Анатолий, но ваши ролики выходят при поддержке Министерства культуры.

Анатолий: Да, министерство оказывает нам информационную поддержку. Пока только информационную. Но ведь у нас с Ириной и разные цели.

«Кинопоэзия» — просветительский проект. Поэтому, конечно же, мы сотрудничаем с министерством культуры, будем сотрудничать с министерством образования. И с министерством обороны наладим взаимодействие, если потребуется. Ведь существует огромный пласт военной поэзии.

То, чем занимается Ирина, — это сакральное, личное, частное действо. И действительно, художник не должен зависеть от государства никаким образом.

Ирина: Ни от государства, ни от галерей, ни от коллекционеров, ни от каких бы то ни было институций. Но это идеальная ситуация.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

— Подождите, как же тогда художник будет выставляться?

Ирина: Как повезет. Я не отказываюсь ни от каких выставок. Мне все равно, будет ли это ЖЭК №5 или Пушкинский музей. Но если мне начинают говорить, что я должна делать так, а не иначе, то я отвечаю: «Большое спасибо, я, к сожалению, не смогу». У меня есть какое-то гражданское чувство художника.

Я иду частным творческим путем. Я занимаюсь искусством вне зависимости от того, выставляются мои работы или нет. Потому что в этом вся моя жизнь. Моя аудитория совсем крохотная, маргинальная. И, как сказал Анатолий, если хотя бы два человека придут на выставку и их это проймет, то слава богу.

Анатолий: Мы тоже не потерпим никаких заказных моментов вроде «Снимите мою дочь, а я вам за это денег дам». Да и вообще никакого вмешательства в наше видение, в художественную составляющую «Кинопоэзии» нет. Хотя, как я уже сказал, есть разница между нами и искусством московских концептуалистов, которых представляет Ирина.

Ирина: А я никого и не представляю, не принадлежу ни к какой группировке. Говорили, что я представляю Россию на Венецианской биеннале. Представлять страну могут только дипломаты. Даже, наверное, спортсмены, потому что у них много болельщиков, но художник никого кроме себя самого представлять не может.

— Тогда же подчеркивалось, что вы первая женщина, которой отдали русский павильон. Для вас это было важно?

Ирина: Венецианская биеннале вообще для меня была необычайно важна. Я люблю работать с пространством, а мне отдали целый павильон, в котором я могла воплотить все свои мечты. И никто при этом не диктовал свои условия. Это была уникальная возможность, которая выпадает редко.

Но да, мне одинаково важно и то, что я стала первой женщиной, которой доверили павильон. Я считаю, что западное общество прошло через борьбу за женские права, а наше как было патриархальным, так им и осталось. Поэтому необходимо выделять феминистское движение. Мне вообще кажется, что в этом вопросе мы отстаем лет на сто… И это всё, ребята, образование. Нужно менять подход к воспитанию в школе, в семье.

— Вы транслируете это при помощи своего искусства?

Ирина: Это происходит как-то по умолчанию, видимо. Я никогда ничего специально не делаю. Значит, это сидит во мне и во время работы просто вырывается наружу. Более того, вы вольны интерпретировать мое искусство как угодно. Если вы видите в нем феминистский подтекст, то пожалуйста. Искусство не должно зажимать человека, многие люди открыли мне глаза на совершенно новые грани того, что я делаю.

Если художник не может представлять никого, кроме самого себя, то можно ли вообще с помощью искусства попытаться переломить негативное отношение к России, которое сложилось сегодня на Западе?

Ирина: Для начала нужно художников не сажать. А все остальное приложится. Сейчас государственная политика такая, что под искусством понимается, скорее, народное творчество. Так дальше продолжаться не может. Нам необходимо осмыслять турбулентный мир, в котором мы живем. Для этого нужны художники.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Анатолий: По-моему, стереотипа о русском мужике в валенках и с балалайкой на Западе уже давно не существует. Его поменяли сами же русские, живущие и работающие за границей. А вот отношение к российской политике как раз подходит под формулу «медведь + валенки + водка». И этот период воинственного, агрессивного отстаивания своих границ или еще чего бы то ни было негативно сказывается на нас тоже.

Невнимание к своим талантам просто пугает. Государству куда важнее давить сыры на границе, чем заниматься культурой. И когда ты понимаешь весь ужас этой ситуации, то включается какой-то инстинкт самосохранения. «Кинопоэзия» необходима мне, чтобы выжить. Им все равно, есть мы, нет ли нас…

Значит, остается менять что-то своими силами. Необходимо сохранить собственную культуру. Русская поэзия — несметный клад. Но его зарывают всё глубже и глубже. И вот мы хотим его раскопать и показать.

— Современная поэзия тоже часть этого клада? Она будет звучать в «Кинопоэзии»?

Анатолий: Несомненно. Мы идем пока очень структурированным путем. Есть какие-то важные даты: дни рождения поэтов, День Победы. Ко Дню города мы сделали два ролика про Москву. Конечно, мы охватим и важные христианские праздники. Не многие знакомы с духовной поэзией, но там есть совершенно потрясающие произведения. И когда «Кинопоэзия» встанет на ноги, то я бы хотел посвятить цикл современным поэтам. Они настолько мощные, их необходимо поддержать.

— Например, кого?

Анатолий: Да хотя бы Веру Полозкову. Кому-то она нравится, кому-то нет, но Вера дико талантливый человек. Мы ее поставим в один ряд с Ахматовой, я вас уверяю. Есть прекрасная Анна Рус, Воденников, Рыжий, к сожалению, ушедший от нас… Есть замечательный Олег Груз из объединения «Газгольдер». Но и в нашей классике еще много всего неизведанного. Вы только копните чуть поглубже в поэзию Лермонтова и найдете там то, чего и не ожидали даже.

Ирина: Интересно было бы отойти еще дальше и начать с Державина.

Анатолий: Ирина, это на самом деле очень интересно! Но нужно подобрать к нему ключ, что трудно сделать сразу. Мы, например, столкнулись с этим, когда решили экранизировать Аксакова. Все знают «Аленький цветочек», но ведь он же был настолько крупным гражданским поэтом, что мама дорогая! Мы выбрали «Вот родина моя». Это такая лирика о родной земле, а в конце стихотворения строки: «Не вечно будешь ты в презрении забвенна, / Не вечно для одних служить ты будешь паств». Это настолько высокий слог, что волей-неволей уходишь в пафос. Пришлось искать какую-то новую интонацию. То же самое с Карамзиным. Я часто сижу и думаю, как же все это оживить.

Ирина: Вы сами что-то уже прочли для «Кинопоэзии»?

Анатолий: Я прочитал «Скрипка и немножко нервно» Маяковского и «Я вас любил» Пушкина. В «Кинопоэзии» есть интересная штука: вроде бы до боли знакомые строчки, которые уже набили оскомину, в поэтических фильмах предстают совершенно в другом ракурсе. В «Я вас любил», например, я еду в ночном троллейбусе и жестом руки включаю и выключаю свет в окнах домов.

Ирина: А кто у вас художники?

Анатолий: Художники у нас разные, потому что мы работаем с разными режиссерами. Мы много работаем с молодыми, с выпускниками ВГИКа. Для них это платформа для самовыражения. Это не продюсерское кино, в которое заковано 99% режиссеров нашей страны. Конечно, картинка должна соответствовать смыслу стихотворения, но свобода на съемочной площадке большая, и для всех нас это просто глоток свежего воздуха.

Ирина: Должно быть, вам очень интересно. Ведь когда занимаешься чем-то необходимым лично тебе, становится не важно, поддерживает ли тебя кто-нибудь или нет. Может быть, даже хорошо, если тебе не дают никаких морковок: тогда отсеиваются все лишние люди вместе с детьми и женами олигархов, которые хотят от тебя что-то получить. Выживает тот, кто идет своей дорогой.

______________________________________________________________________

Денис Сидоров