Недавно опубликованные исследования удивляют даже специалистов: нынешний кризис настолько крут, что сказался на теневой экономике. Число желающих поработать в тени растет, но наниматься им, похоже, становится все труднее — экономическая жизнь замирает
Теневой сектор, существующий сегодня в стране, не дает покоя не только гражданам, но и властям
Фото: Анатолий Жданов, Коммерсантъ / купить фото
На прошедшем на днях заседании Совета Всеобщей конфедерации профсоюзов (ВКП) были приведены занятные цифры: согласно докладу ВКП, если в начале 1960-х на долю теневой деятельности приходилось всего 5,6 процента мировой экономики, то в последнее время в тени скрыто уже более 33 процентов мирового ВВП. Речь ни много ни мало о 39 трлн долларов, что больше ВВП США и Китая вместе взятых! В прошлом году средний объем теневой деятельности в европейских странах составил 18 процентов ВВП. Казалось бы, не так уж много, если не знать, что только за 45 лет ее доля в ВВП Швеции выросла в 11 раз, а, к примеру, в ВВП Германии — в 8. На сегодняшний день самая низкая доля неформальной экономики в ВВП страны у Швейцарии (6,5 процента), а самая высокая — у Болгарии (30,6 процента). Локомотивы Европы находятся в середине списка "неформалов", у Великобритании это 9,4 процента ВВП, у Германии — 12,2.
Россия в общем ряду стран — крепкий середнячок, доля ненаблюдаемой экономики у нас, согласно этому докладу, 14,4 процента и выросла с 2010 года всего-то на 3 с небольшим процента. Получается, наши дела обстоят даже лучше, чем в Европе? Торопиться с выводом не стоит: эксперты до сих пор спорят о трактовках терминов и подсчетах. Вот, например, по данным международной организации Global Financial Integrity (за 2013 год), российская теневая экономика составляет... 46 процентов ВВП страны! А по данным НИУ ВШЭ и аппарата бизнес-омбудсмена, также приведенным в докладе ВКП, только в прошлом году в России на 3 млн человек выросла доля занятых в неформальном секторе: с 13-15 млн в 2014-м до 17-18 млн человек в 2015-м. Значит, правы эксперты, когда говорят, что уход в неформальный сектор — одна из самых действенных моделей адаптации к кризису?
Этот вывод, однако, не однозначен, что, пожалуй, главное открытие нынешнего кризиса.
Владимир Гимпельсон, директор Центра трудовых исследований НИУ ВШЭ, поясняет: неформальная занятость росла и в годы экономического бума. Когда люди становились богаче, у них увеличивался спрос на дополнительные услуги, которые предоставляются преимущественно неформально. Это, в свою очередь, стимулировало спрос на неформальный труд. А вот в условиях кризиса тенденции разнонаправлены. С одной стороны, люди, теряя формальную работу, ищут другую, соглашаясь в том числе на неформальную. Отсутствие вакансий в формальном секторе и низкие пособия по безработице загоняют их в тень. С другой стороны, при падении доходов падает спрос на все услуги разом.
— Эти факторы взаимно погашают друг друга,— говорит Гимпельсон и добавляет: — Поэтому кризис мало сказался на долгосрочном тренде — постепенном увеличении неформального сектора.
Теневая экономика в последнее десятилетие в России остается стабильной, подтверждает и директор Центра социально-политического мониторинга РАНХиГС Андрей Покида.
— Более того, вторичная неоформленная занятость даже уменьшилась, а объясняется это самой сутью кризиса, который ударил по потребительской активности, главному драйверу как формальной, так и неформальной экономики,— отмечает он.— По сути, у людей сегодня меньше средств, чтобы оплачивать работы не только в официальной, но и в теневой сфере, так что взрывного роста теневой экономики быть не может по определению.
Андрей Покида с коллегами провел исследование того, как россияне относятся к теневой экономической деятельности. Оказывается, рассказывает он, граждане стали к ней гораздо терпимее: если в 2001 году почти половина россиян (49 процентов) считала, что от нее больше вреда, чем пользы, то теперь их стало лишь 34 процента.
— Это тревожный признак,— говорит эксперт.— Люди оказались в заложниках ситуации: с теневой экономикой ведется борьба, уже все знают, что зарплаты в конвертах получать некомильфо, однако заработка в легальном поле им просто не хватает! К тому же сегодня роль социальных гарантий государства крайне низка: всего 15 процентов опрошенных уверены, что в случае конфликтной ситуации с работодателем они могут твердо рассчитывать на помощь вышестоящих органов власти. Все это, конечно, делает тень более привлекательной.
Вот и получается: в тень готовы уйти многие, но уходить некуда — сама тень не растет или растет незначительно!
Между тем даже стабильный теневой сектор, который существует сегодня, не дает покоя властям: не случайно же в Минтруда возникла и активно обсуждается идея "налога на тунеядцев". Эксперты отмечают: в условиях кризиса власть изыскивает любую возможность, чтобы наполнить бюджет, а тут такой лакомый кусочек...
— Чтобы вывести людей из тени, было потрачено много усилий,— говорит Евгений Надоршин, главный экономист "ПФ Капитал".— Вспомните введение электронных счетов-фактур, позволяющих налоговой отслеживать операции между юридическими лицами, стремление ввести онлайн-кассы, электронный учет алкоголя, изделий из меха... Уверен, можно ждать и новых мер по ограничению теневых операций людей и бизнеса, власть не оставит их в покое.
Россияне стали гораздо терпимее к теневой экономической деятельности: если в 2001-м почти половина наших сограждан (49 процентов) считала, что от нее больше вреда, чем пользы, то теперь их доля упала до 34 процентов
Экспертиза
Нагрузка по силам
Уход в тень в России связан исключительно с налоговой нагрузкой: чем она выше, тем тени больше. При этом одна и та же планка налога для какого-то предприятия может оказаться посильной, а для другого смерти подобна. И там, где выбор между тем, чтобы заплатить налоги и закрыть дело, или же уйти в тень и выжить, бизнес, как правило, выбирает второе. Хорошо, что некоторые налоговые режимы, например индивидуальное предпринимательство и упрощенка, позволяют бизнесу оставаться на свету. Если бы не это, то тень в экономике точно выросла бы, и значительно.
Там, где выбор между тем, чтобы заплатить налоги и закрыть дело, или же уйти в тень и выжить, бизнес, как правило, выбирает второе
Наиболее серьезная нагрузка на бизнес сегодня — налогообложение фонда заработной платы. Напомню, чтобы выплатить определенную сумму работнику, работодатель оплачивает НДФЛ, взносы в фонды и НДС. Без этой "дани" государству он не может обойтись. Если посчитать все расходы, которые сегодня несет работодатель, чтобы выплатить зарплату, выяснится, что фискальное обременение превышает 70 копеек на каждый рубль зарплаты. А между тем власть сегодня всерьез обсуждает возможность дальнейшего увеличения налогов. Например, НДС. Если такой шаг будет сделан, это станет настоящей катастрофой: дело не только в усилении налогового бремени, но и в дальнейшей разбалансировке существующей системы — сырьевой сектор НДС, как известно, не платит. Выходит, что тяжесть такого решения опять ляжет на плечи бизнеса, ориентированного на внутренний рынок. Понимаю, что в логике поиска простых решений у правительства выбор небогатый: или вводить прогрессивную шкалу по НДФЛ, или повышать НДС. Правительству не позавидуешь: в первом случае пострадают предприятия, у которых большие затраты именно на фонд заработной платы (сфера услуг, IT-бизнес, крупные предприятия с большим числом работников), во втором удар придется по куда большему числу предпринимателей, да и населению достанется — цены поползут вверх. В очередной раз — выбор из двух зол, причем с неизбежным в обоих случаях теневым рикошетом.
Цифры
В тени не разглядишь
По сравнению с другими странами СНГ ситуация с ненаблюдаемой экономикой в России еще не так уж плоха
Доля ненаблюдаемой экономики в ВВП (в текущих ценах, в %)
Детали
Серые времена
Похоже, мы возвращаемся в 1990-е: все больше россиян терпимее относятся к теневой деятельности
Отношение населения к неофициальной (теневой) экономической деятельности (в % опрошенных)
Брифинг
— Весь прошлый год вы много внимания уделяли борьбе с теневой занятостью. Довольны результатом?
— Результатом стало то, что выявлено более 2 млн человек, которые работали без трудовых договоров. 1,8 млн из них уже легализованы. Это (отрасли, где нелегалов больше всего) прежде всего секторы экономики, которые предполагают привлечение людей к масштабным, но временным работам. Сюда, конечно, относятся строительство и сельское хозяйство. Неформальный труд часто используется в торговле и сфере услуг — в организациях, клиенты которых в основном оплачивают товары или услуги наличными.
Сколько шума по поводу платежей за неработающее население, медстрах... Понятно, если там уже почти каждый четвертый работник — теневой извозчик. Или женщины из Ставропольского края, сидящие с пожилыми москвичами. Как они пойдут дружно в налоговую, себя зарегистрируют и заплатят вот эти 20 тысяч, у меня в голове не укладывается, особенно в кризис. Но государство считает, что они должны. Эти люди вытеснены в серую экономику, потому что в белой не нашлось мест. А некоторые и не хотят, потому что издержки в белой экономике в виде налоговых выплат выше, чем издержки в серой.
Заметный фактор — когда безработица перешагивает в областные центры и даже мегаполисы. Обусловлено это закрытием малого и среднего бизнеса в том числе из-за усиления налогового прессинга — бизнес либо вовсе исчезает, либо уходит в тень. Между тем у нас от 18 до 22 млн человек в состоянии неформальной занятости — это до 25 процентов трудоспособного населения. А в этом секторе не работает или плохо работает трудовое право. Но и в государственном сокращения, задержки зарплаты, и у людей сильная неуверенность в завтрашнем дне.