В Большом зале консерватории концерт памяти Святослава Рихтера дали всемирно известная пианистка Марта Аргерих и эмигрировавший из России в 1974 году композитор и пианист Александр Рабинович-Бараковский. Исполняли Шумана, Листа, Рихарда Штрауса и самого Рабиновича. В ответ на аншлаг, цветы и благостные ожидания музыканты разыграли колоссальный скандал, впрочем, традиционно инспирируемый ими в русских аудиториях.
В начале второго отделения зазвучала рабиновичская "La belle musique #3" ("Прекрасная музыка", 1977) под управлением автора. Роскошной агрессии минимализма — стиля, исповедуемого Рабиновичем более 30 лет,— публика противопоставила агрессию собственную: сперва шепталась, а потом вслух стала негодовать, захлопав опус примерно за две минуты до его завершения. Дирижер с видом жертвы бросился вон со сцены, куда немедленно взбежал авторитетнейший московский пианист Алексей Любимов, крикнув залу: "Вы выставили себя идиотами".
Такое музыканты устраивают уже не в первый раз. Чуть больше десяти лет назад в Ленинградской тогда еще филармонии Марта Аргерих (Martha Argerich) с Александром Рабиновичем уморили публику двухрояльной пьесой Рабиновича: не в силах вынести многократных повторов минималистской музыки, публика впала в истерику, а музыканты изобразили ответную, удалившись со сцены. После они вернулись и как ни в чем не бывало доиграли-таки непонравившийся опус.
На позавчерашнем концерте из двух возможных развязок — либо акция сорвется, недодав жаждущим Первый фортепианный концерт Листа (он же — второй из двух номеров Марты Аргерих), либо публика получит этот номер, но только дослушав музыку Рабиновича,— верной оказалась вторая. Устыдившись, что обидели дирижера, москвичи закричали "браво"; оркестр, уже двинувшийся с мест, вернулся; а Александр Рабинович, успев переодеться из белой рубашки в черную, с триумфальным эффектом додирижировал ершистой партитурой "Прекрасной музыки", умно сыгранной федосеевцами — дебютантами в минимализме.
Разыграв на вечере памяти Рихтера ситуацию "публика дура", музыканты-супруги поступили отлично. Целью их эскапады был, увы, популярный у нас стереотип концертов, чтущих память покойного гения мертвенькими исполнениями мертвенькой музыки. Традиция эта уподабливает доверчивую публику героине жестокого романса "Подайте милостыню ей". Но тут играли Марта Аргерих и Александр Рабинович, и именно потому речь вовсе не о подачках или обидах: тут шла чистая игра.
Марта Аргерих, конечно, не скандалистка, а настоящая интеллектуалка-суфражистка. Европеизировавшаяся аргентинка во многих интервью маскирует свою зависимость от знаменитых мужчин-пианистов женским мистицизмом, при этом фору даст любому из них. Например, сообщая об Артуро Бенежетти-Микеланджели, что "в течение полутора лет брала у него всего четыре урока, и это было таинственно"; о себе может сказать вроде честно, но с подковыкой: "В молодости я никогда не играла крупные композиции Листа — была суеверной..." или "в Скарлатти меня пугают мелкие трели, поэтому я еще могу его читать с листа, но боюсь, когда знаю, что это же предстоит играть в концерте".
Вне феерической эстрадности Листа и сладостного мелодраматизма Шумана Аргерих вывела свой образ их фортепианных концертов — не состязаний солиста с оркестром, но полного диктата солистки над оркестром. Александр Рабинович за пультом работал тут всего лишь темповым и эмоциональным медиумом, последовательно крошившим оркестровую целостность в крупу. Многие приняли это за дирижерский непрофессионализм, так и не догадавшись, что Рабинович не дирижировал, а соавторствовал в качестве дипломированного пианиста и композитора. Так что Рихтер был бы доволен.
ЕЛЕНА Ъ-ЧЕРЕМНЫХ