подробно
принадлежащее народу
Совместный проект
«Если в здании разбито одно стекло и никто его не заменяет, то через некоторое время в этом здании не останется ни одного целого окна» — гласит популярная теория, разработанная в начале 80-х годов XX века американскими социологами Джеймсом Уилсоном и Джорджем Келлингом. Согласно этой теории попустительство в отношении мелкого хулиганства приводит к общему ухудшению криминогенной обстановки. К мелким хулиганам, отравляющим общество, социологи относили безбилетников, тех, кто мусорит на улице, и вандалов, бьющих окна и рисующих граффити на городских стенах.
Эта теория на долгие годы стала основой отношения общества к уличным художникам, которые раз и навсегда были записаны в число вандалов, способствующих геттоизации городских районов. Лишь к началу нового века взгляд на граффити стал постепенно меняться — пока не превратился в диаметрально противоположный. Ярчайший пример этих перемен — судьба одного из самых знаменитых нью-йоркских граффити — Crack Is Wack. В 1986 году его автор, художник Кит Харинг, был арестован, а сама работа закрашена властями. Но практически сразу после этого департамент парков Нью-Йорка, обративший внимание на невероятную популярность этого граффити и его острый социальный месседж, обратился к Харингу с просьбой воссоздать работу на прежнем месте — уже легально. Вслед за Нью-Йорком власти многих других городов убедились, что при разумном подходе к делу уличное искусство может стать важным инструментом регенерации общественных пространств.
Росписи Харинга можно встретить не только на его родине, в США, но и в Европе (на фото — работа, сделанная им в Пизе). Фото: Shutterstock
Так, в 2005 году в Рио-де-Жанейро (Бразилия) начал работать проект Favela Painting Foundation, организованный двумя голландскими художниками Хаасом и Ханом. Они стали буквально раскрашивать фавелы, превращая в живописное полотно не одну стену, а целые кварталы. Разумеется, для этой работы требовалась серьезная бригада, и они нанимали на работу местных жителей, включая тех, кто недавно освободился из тюрьмы, — это стало одним из основных принципов работы Favela Painting Foundation.
В фавеле Санта-Мария художники из Favela Painting Foundation при помощи 25 местных жителей расписали 34 дома. После этого канал CNN включил фавелу в список десяти самых красочных мест мира. Фото: Shutterstock
Со временем проект перешагнул за пределы Рио: кварталы в неблагополучных районах, расписанные Хаасом и Ханом, можно встретить в Филадельфии (США), на Гаити и Кюрасао. «На первый взгляд наша работа кажется баловством, — говорят Хаас и Хан, — но на самом деле она действительно меняет жизнь многих людей. Мы не просто раскрашиваем стены: попутно мы занимаемся мелким ремонтом — поправляем осыпавшуюся штукатурку, ремонтируем лестницы и так далее. Мы создаем рабочие места для местных жителей и помогаем им освоить работу маляров и штукатурщиков, мы привлекаем внимание журналистов. При этом мы понимаем, что не можем оказать радикального влияния на изменение обстановки — к примеру, в одних только фавелах Рио живет больше 60 тыс. человек, и многие из них вовлечены в непрекращающийся конфликт между уличными группировками и полицией. Но мы делаем то, что можем, и пытаемся создавать позитивные инфоповоды, иначе эти районы будут привлекать только негативное внимание».
Несколькими годами позже, в 2010 году, в Будапеште (Венгрия) группа художников, работающих под названием Neopaint Works, задумала проект TűzfalRehab («Реабилитация брандмауэров») и получила поддержку мэрии Эржбетвароша — одного из центральных районов Будапешта. В рамках этого проекта на обшарпанных, не ремонтировавшихся примерно со времен революции 1956 года брандмауэрах, придающих Эржбетварошу крайне неряшливый вид, появляются росписи, как правило, так или иначе связанные с историей, культурой и традициями Венгрии: копия витража знаменитого художника эпохи ар-нуво Микши Рота, фотореалистичная сценка из жизни одного из городских кварталов, кубик Рубика, газетные вырезки, посвященные легендарному футбольному матчу, в котором сборная Венгрии с разгромным счетом обыграла английскую сборную, и так далее. Эти росписи не просто оживили город, но вошли в число его достопримечательностей, став обязательным пунктом туристических экскурсий.
«Баварский мальчик» — одна из знаменитых работ выдающегося венгерского художника Микши Рота, витражи которого стали символом будапештского ар-нуво. Группа Neopaint часто использует в росписях венгерское культурное наследие. Фото: Neopaint.hu
Моделями для этой росписи Neopaint на будапештской площади Клаузал служили реальные обитатели квартала. Так, продавщицу овощного магазина писали с тети Жужи, которая действительно работает в магазине через дорогу. Фото: Neopaint.hu
Похожий проект некоторое время спустя возник в Турине (Италия), где с помощью росписи брандмауэров попытались вдохнуть новую жизнь в старый заброшенный индустриальный квартал Барьера-ди-Милано, и в Риме, где уличные художники расписали 20 фасадов депрессивного квартала Тор Маранция.
«Шанхайская Богоматерь» — одна из росписей в римском квартале Тор Маранция, который из-за своей бедности много лет носил прозвище Шанхай. Фото: Shutterstock
История граффити в России началась примерно на полтора десятка лет позже, чем на Западе. Первые работы уличных художников стали появляться в крупных российских городах на рубеже 1980-х и 1990-х годов. Интересно, что в этой области регионы развивались куда более динамично, чем столица. Так, первый специализированный журнал об уличных художниках начал издаваться в Нижнем Новгороде (там вообще сложилась очень яркая и самобытная школа стрит-арта), а первый успешный опыт интеграции уличного искусства в публичное пространство произошел в Екатеринбурге, где еще в 2003 году начал работу ежегодный паблик-арт-фестиваль «Длинные истории». В 2010-м, когда создатели «Длинных историй» Наиля Аллахвердиева и Арсений Сергеев переехали в Пермь, в Екатеринбурге возник другой фестиваль — «Стенограффия». Его с самого начала поддержали местные власти и крупный бизнес, дав художникам возможность спокойно и легально работать на специально выделенных городских поверхностях, не опасаясь того, что их деятельность будет расценена как хулиганство. На межрегиональный уровень фестиваль смог выйти благодаря тому, что стал частью программы «Родные города» (сейчас он проводится в десятке городов и поселков — от Санкт-Петербурга до Ямала).
«Фестиваль привозит художников, например, в Заполярье, где никто и не думал о том, что можно рисовать на стенах домов, — говорит одна из участниц «Стенограффии» художница Наталья Пастухова. — Потом они уезжают, но остаются их работы, которые много лет будут радовать местных жителей. Когда искусство на улице, а не спрятано в галереи, оно доступно каждому и имеет большую сферу влияния. С его помощью можно украшать пространство, решать социальные проблемы».
Таким образом, благодаря активному развитию в России программ социальных инвестиций, появляется возможность не только постепенно изменить взгляд общества на стрит-арт, но и менять к лучшему жизнь городов, принимающих фестиваль.