«Мне нужно соревноваться с конкурентами не только на поле музыкальных идей, но и в области маркетинга»

Сегодня в столичном зале Crocus City Hall украинский певец ИВАН ДОРН покажет новую программу "Jazzy Funky Dorn". Это хорошо знакомые публике песни в неожиданных джазовых аранжировках. БОРИС БАРАБАНОВ попросил господина Дорна объяснить, как он добивается ретро-звучания и что он находит хорошего в шоу «Голос».

— Если задать в интернете поиск по словам «Иван Дорн», то едва ли не первое, что появляется, — информация о твоем рекорд-лейбле «Мастерская». В наше время «рекорд-лейбл» — это либо синоним «продюсерского центра», либо маленькое предприятие, которое издает скромными тиражами виниловые пластиночки и рассылает их диджеям. Твой случай — какой?

— Честно скажу: мы еще не определились. Начинать хотели с нишевых артистов. «Мастерская» образовалась, когда у нас появилось в распоряжении какое-то количество квадратных метров, и я захотел, чтобы там собирались музыканты, в их распоряжении было оборудование для создания музыки, а я был бы первым, кто выпускал бы эту музыку. В ожидании запуска самого этого пространства я стал искать тех артистов, которых хотелось бы показать максимальному количеству слушателей. Когда дело дошло до оформления бумаг, контрактов, я понял, что в нас видят еще и промо-структуру, людей, которые могут, помимо прочего, взять на себя продвижение, организацию выступлений. И в моей голове «Мастерская» уже превратилась в нечто большее, чем хипстерский лейбл.

— Вы отдаете предпочтение какому-то определенному стилю музыки? Или рядом с диджеем у вас в каталоге может быть, например, какой-нибудь фольклорный артист?

— Буквально следующий релиз у нас — электронно-фольклорный дуэт YUKO.

— Ты всегда подчеркиваешь, что твоя музыка — плод работы команды. Ты спокойно относишься к тому, что, практически, вся современная музыка делается авторско-продюсерскими бригадами? Или фигура сонграйтера-одиночки тебе более симпатична?

— Все время сочинять что-то самому, в своей собственной голове, невозможно. Надо мириться с тем, что не один ты на земле такой... хитровыдуманный. Вокруг куча талантов, у них есть интересные идеи, и сам я с ними тоже не прочь поработать. Среди тех, кто сегодня популярен, есть люди, над песнями которых работает целая армия специалистов. И без этой армии нет как раз этой его самобытности, из-за которой публика выделяет его на общем фоне.

— Ты в этом году был среди наставников украинского «Голоса». Как ты себя там чувствовал?

— С точки зрения артиста, участника, это штука полезная. Есть такие простые вещи, как опыт, уверенность в себе, отчасти победа над собой, или же проигрыш, который все равно делает тебя крепче. Негативный момент состоит в следующем: тебе нужно мириться с тем, что это продукт, рассчитанный на массы. В итоге судьба артиста решается большинством голосов телезрителей. Я пришел на «Голос», чтобы пропагандировать свой музыкальный вкус. Я говорю о песнях, которые я выбирал для своих подопечных. Именно тот факт, что я могу изменить что-то в массовом вкусе, был для меня в «Голосе» самым соблазнительным. Но те массы, которые смотрят «Голос», все же вряд ли способны как-то кардинально изменить свои музыкальные предпочтения. А те, на кого я мог бы действительно повлиять, вряд ли смотрят «Голос».

— Что происходит дальше с людьми, которые покидают эти шоу талантов? Как это выглядит на Украине?

— Есть отличный положительный пример Димы Монатика, который был в украинском “X-Factor”. Он не был там победителем, но в итоге стал довольно заметной фигурой в музыкальной индустрии. Я, наверное, не вспомню сейчас ни одного победителя этих проектов, который твердо стоял бы на ногах в шоу-бизнесе. Не знаю, почему так. Наверное, потому, что победитель — это какой-то шаблон. А лидерам общественного мнения интересно что-то свежее, то, за что никогда не проголосует большинство, то, что выбивается за рамки формата. Когда ты делаешь все так, как хочет народ, ты побеждаешь в масштабных народных шоу, но дальше наблюдать за тобой неинтересно. Трендсеттеров цепляет нечто неожиданное, и они потом выносят это на всеобщее обозрение. Собственно, так андеграунд становится мейнстримом. На моем собственном примере это хорошо видно.

— В варианте электронного исполнения к твоим концертам нет претензий, все отлично упаковано и отшлифовано до блеска. А что с джазовой программой, той, которую мы увидим в Москве? Ведь люди обязательно будут сравнивать ее с более привычным твоим звучанием.

— В этой программе я делаю все максимально джазово: мы полностью убрали все заранее записанные звуки, спецэффекты, экраны, мы во всех городах в одних и тех же спортивных костюмах. Мы хотим добиться такого впечатления, что, вот, собрались на сцене уличные артисты и валят прикольное музло. То есть, мы сразу ставим сами себя в определенные стилистические рамки. Ничего, кроме музыки, от такого формата ожидать не приходится. Только так и можно показать, чего ты стоишь, как вокалист, музыкант. Первые полчаса этой программы публика находится в каком-то оцепенении. Это момент привыкания ко мне — новому. И только потом они понимают, что ничего не изменится, вот так все и будет звучать.

— У тех, кто играет с тобой в этой программе, тот же музыкальный опыт, что и у тебя? Или кого-то пришлось переучивать?

— Скрипачей пришлось переучивать, это однозначно. Они у нас академисты, им пришлось объяснять, что такое синкопа. У нас это фанковое запаздывание находится где-то в подсознании, а у них подход к музыке очень математический, они играют по нотам. А у трубачей это чувство есть, они мыслят так же, как мы.

— Мне кажется, сейчас хорошее время для украинской музыки. В России ее много, а на международной арене, по идее, есть интерес к самому бренду «Украина». Вы как-то используете эту ситуацию?

— Я только что привез из Америки 11 треков, записанные на английском языке для нового альбома. Сейчас надо выпускать первый сингл. Если хочешь знать, я даже не представляю себе, как мы там будем распространять нашу музыку. У нас была встреча с iTunes, они готовы дать нам какие-то витрины за границей, посмотреть, как это будет работать. Мы активно ищем зарубежный менеджмент. Но на первом месте, как ни крути, — музыкальный материал. А не то, как ты это продвинешь или посеешь. Когда мне приходится слишком много думать об этом, меня, как музыканта, это, конечно же, обижает. Получается, мне нужно соревноваться с конкурентами не только на поле музыкальных идей, но и в области маркетинга. То есть, я ещё должен набирать креативную команду, которая будет придумывать мне вирусные клипы, запускать мемы и все остальное. А я не хочу тратить на это время.

— А мне казалось, что ты в этом, как рыба в воде.

— Нет, это довольно муторная необходимость для меня. Отчасти отсутствие склонности к маркетингу компенсируется моей непосредственностью, способностью к импровизации. Если что-то вирусное и возникает, то только из этих качеств.