Применение Россией права вето в ходе состоявшегося в Совете Безопасности ООН в Нью-Йорке голосования по проекту резолюции, возлагающей на Дамаск ответственность за химическую атаку в сирийском городе Хан-Шейхун, стало фактом, но вряд ли может считаться такой уж новостью.
Обозреватель Сергей Строкань
Фото: Александр Миридонов, Коммерсантъ
Никакого другого варианта развития событий и быть не могло: до этого Москва блокировала резолюции по Сирии семь раз, неудивительно, что та же участь постигла и восьмой проект.
Однако сенсация в Совбезе все же грянула — ее автором стал заместитель постоянного представителя России при ООН Владимир Сафронков, занимающий кресло скоропостижно скончавшегося Виталия Чуркина.
Видеозапись выступления господина Сафронкова в Совбезе имеет все шансы стать хитом интернета и при этом вызвать горячие споры о том, не переступил ли российский представитель границы дозволенного, в мгновение ока перевоплотившись из чопорного ооновского дипломата в разгневанного русского мужика, который, отбросив этикет, вот-вот схватит взбесившего его британского коллегу Мэттью Райкрофта за шиворот и покажет ему хрущевскую кузькину мать — по-нашему, по-простому. Чтобы тот сразу быстро все понял, если по-хорошему,— то есть на дипломатическом языке не понимает. И вновь обрел утраченную готовность к конструктивному общению.
«Посмотри на меня, что ты глаза отводишь!» — гневно допрашивает британского дипломата Владимир Сафронков, обращаясь к нему на «ты».
В какой-то момент его рука взлетает в воздух, делая угрожающий замах, а камера выхватывает лицо удивленного Райкрофта, явно не ожидавшего такого поворота событий.
Мнения о том, имел ли Владимир Сафронков право так поступать, разделились. Сеть взорвалась возмущенными комментариями шокированных ревнителей дипломатического протокола, заговоривших об упавшей планке профессионализма после смерти Виталия Чуркина. Однако пресс-секретарь Владимира Путина Дмитрий Песков поддержал российского постпреда, заявив, что «ничего оскорбительного сказано не было».
Разброс мнений вполне понятен. Продемонстрировавший столь странное поведение Владимир Сафронков тем самым прибег к довольно редко используемому в мировой политике и дипломатии средству — политическому жесту.
В отличие от стандартного набора инструментов дипломатической коммуникации (заявление, речь обращение), политический жест может носить признаки эмоционально окрашенного импульсивного действия с элементами перформанса, в котором доминирует личностное начало.
Хрущевский ботинок в зале заседаний ООН, разворот над Атлантикой летевшего в США самолета Евгения Примакова — список примеров можно продолжать. К политическому жесту в свое время прибегнул Джордж-Буш младший, хотевший примириться с Россией и для этого «посмотревший в глаза» Владимиру Путину, израильский премьер Ариэль Шарон, демонстративно поднявшийся на Храмовую гору в Иерусалиме, чтобы доказать палестинцам «неделимость». Наконец, из политических жестов собрал себя как президент Дональд Трамп.
Политический жест — это сильнодействующее крайнее средство, которое может иметь сильные побочные эффекты. Но к нему прибегают, когда другие средства донесения своей позиции не работают, а попытки быть услышанным оканчиваются ничем.
Ведущей в Совбезе тяжелые арьергардные бои по Сирии российской дипломатии пришлось продемонстрировать, что лучшая защита — нападение.
При этом шокировавшая кого-то манера Владимира Сафронкова была попыткой подтолкнуть Совбез к «разговору начистоту», продемонстрировав, как это принято у нас, у русских.