|
Нечаянный отчаянный |
 |
Выдуманное детство
Провинциальные честолюбцы всегда рвались в столицы. Но лишь немногим из них удавалось не только получить образование, но и сохранить интерес к жизни и способность к творческой работе. Большинство приезжих студентов, живя впроголодь и перебиваясь случайными заработками, понимали, что за материальное благополучие и пристойный социальный статус предстоит бороться очень долго. Переделать окружающий мир казалось более простой задачей, чем вписаться в него. Именно поэтому из числа учащейся молодежи вышло так много разрушителей и ниспровергателей.
Родившийся в 1847 году в Ивановской губернии Сергей Нечаев принадлежал к числу таких провинциальных честолюбцев. Мальчишкой он работал маляром, полотером, прислуживал на банкетах, а научившись читать, стал мечтать о том, чтобы выбраться из Иванова. Заняв у своего учителя 6 рублей (и не собираясь их когда-либо возвращать), он уехал в Петербург.
Таких, как он, в столице было немало, и юноша решил слегка подкорректировать свою биографию. Нечаев рассказывал, что в детстве вместе с родителями пахал землю, а читать научился лишь в 16 лет (землю он не пахал, а читал уже в 11-летнем возрасте). В результате столичные студенты, питавшие слабость к самородкам от сохи, удивлялись, когда это Сергей, лишь недавно выучившийся грамоте, успел прочитать столько книг.
В 1866 году Нечаев сдал экзамен на звание учителя. Профессия давала кусок хлеба, но перспективы оставались туманными. Как и многие его современники, Сергей решил, что в собственной его неустроенности виновато общество, и стал искать подходящую подпольную организацию, чтобы вступить в нее.
Выдуманный арест
Образ жизни студентов идеально подходил для организации революционных кружков. Остро нуждаясь в деньгах, иногородние студенты жили коммунами: вместе снимали квартиру, готовили пищу, покупали книги, имели общую кассу. Само по себе это не имело никакого отношения к политике, однако такие объединения легко трансформировались в нелегальные студенческие кружки с общей кассой и библиотекой нелегальной литературы. Понимая это, правительство боролось со всеми формами молодежных объединений, толкая тем самым обиженных студентов в политику.
 |
| Приехав в Санкт-Петербург, Сергей Нечаев срочно скорректировал биографию, превратив всех своих близких родственников в малограмотных крестьян |
Все выступления студентов происходили по какому-нибудь конкретному поводу и ставили реальную задачу вроде разрешения публичных чтений или касс взаимопомощи. Нечаев же настаивал на том, чтобы студенты выступали под заведомо нереальными лозунгами, например, требовали отмены монархического образа правления. Основной задачей таких выступлений стала провокация, поскольку власти отвечали на них репрессиями. Исключенному с волчьим билетом студенту не оставалось ничего, кроме как податься в профессиональные революционеры. Провокационные методы тогда были еще в новинку. Студенческое братство тех лет основывалось на доверии друг к другу: обмануть товарища было невозможно. Поэтому при умелом использовании ложь могла стать эффективным политическим инструментом в руках лидеров вроде Нечаева.
Первым опытом большой лжи стала инсценировка собственного ареста и бегства из Петропавловской крепости. В начале 1869 года Сергей неожиданно исчез, а вскоре Вера Засулич получила по почте конверт, в котором находились две записки. Одна из них, написанная неизвестным почерком, гласила: "Идя по мосту, я встретил карету, в какой возят арестованных; из нее выбросили мне клочок бумаги, и я узнала голос дорогого для меня человека: 'Если вы честный человек, доставьте'". В другой записке, написанной почерком Нечаева, сообщалось, что его везут в крепость. Поскольку друг другу было принято верить, никто не усомнился в правдивости этих посланий, хотя — и это было известно — выбросить письмо из кареты, где арестанта сопровождали два жандарма, было невозможно.
Некоторое время спустя Нечаев объявился в Москве и стал рассказывать о том, как ему удалось в шинели какого-то генерала бежать из Петропавловской крепости. "Беглец", естественно, перешел на нелегальное положение и вскоре по фальшивому паспорту перебрался за границу. Для своего заграничного турне Сергей придумал эффектный сценарий: он ехал не как частное лицо, но выступал в роли посланника мощной подпольной организации, ждущей поддержки от Европы.
Выдуманная организация
В Женеве Нечаев сразу очаровал корифеев революционного движения Огарева и Бакунина. "Они изумительны, эти молодые фанатики!" — восклицал Бакунин после встречи с Нечаевым. Стареющие вдали от родины теоретики просто млели от рассказов Сергея о мощной подпольной организации, нуждающейся в мудром руководстве. Бакунину и Огареву очень хотелось, чтобы все рассказанное Сергеем было правдой, ведь это доказывало бы врагам и друзьям, что их жизнь прошла не напрасно. Только Герцен не купился на рассказы Нечаева. Александр Иванович обладал безупречным вкусом, а потому не пожелал водиться с молодыми людьми подобного сорта.
 |
| Студенческие чаепития и литературные чтения легко трансформировались в собрания заговорщиков не только на полотнах художников-передвижников |
Письма шли из разных городов Европы, адреса писались разными почерками. По письмам Нечаева было арестовано столько народу, что в эмигрантских кругах всерьез стал обсуждаться вопрос, а не является ли Сергей агентом полиции. Он не был платным агентом, однако российская полиция, прекрасно зная, где скрывается Нечаев, не препятствовала его деятельности. Деятельность внештатного провокатора ее вполне удовлетворяла.
Однако самому Нечаеву в Европе не нравилось. Его образование, мягко говоря, оставляло желать лучшего: на фоне живших в Европе русских он смотрелся неважно. Он был интересен лишь как посланник мифической подпольной организации, ведущей подготовку революции в России. Нечаев понимал, что здесь ему лидером не быть, и стал готовиться к возвращению на родину.
Выдуманные полномочия
Собираясь в Россию, Нечаев озаботился изготовлением материалов для саморекламы. Отдельной листовкой было напечатано стихотворение Огарева "Студент", посвященное "молодому другу Нечаеву". Кроме того, Бакунин, решив подыграть Сергею, выдал ему справку, гласившую: "Податель сего есть один из доверенных представителей русского отдела всемирного революционного союза". На справке стояла печать Европейского революционного альянса. С этими бумагами и фальшивым паспортом Сергей приехал покорять Москву.
Предъявив изумленным москвичам подписанную Бакуниным ксиву, Сергей объявил, что в России существует огромная подпольная организация "Народная расправа", которая готовит государственный переворот. Якобы набирая новых членов, Нечаев на самом деле создавал организацию с нуля. Она строилась по схеме финансовой пирамиды: конспиративное сообщество представляло собой иерархию групп, в каждую из которых входило пять человек. Члены пятерки знали лишь одного человека, входящего в группу, занимающую более высокое положение. Бойцы революции обязывались беспрекословно повиноваться своим руководителям. Составленные Нечаевым "Общие правила для сети и отделения" рекомендовали членам общества для организации антиправительственной деятельности создавать притоны, устанавливать связи с уголовниками, публичными женщинами и т. д. На вершине пирамиды находился сам Сергей, отдававший распоряжения от имени несуществующего Комитета. На нужды этого Комитета (то есть самого Нечаева) должна была тратиться треть доходов общества.
 |
| Михаил Бакунин настолько проникся нечаевскими идеями, что ученые до сих пор спорят, какая часть нечаевского наследия написана Нечаевым, а какая Бакуниным |
При вербовке новых членов излюбленным приемом было запугивание. Студентам доходчиво объясняли, что во время грядущей революции будут убиты все, кто не является членом "Народной расправы". О методах Нечаева свидетельствует, например, история присяжного поверенного А. Н. Колчевского. Нечаев передал ему документы, за хранение которых можно было угодить в Сибирь, а затем одетые в полицейскую униформу члены "Народной расправы" имитировали арест Колчевского и потребовали за освобождение крупную взятку. Полученные таким образом деньги пополнили революционную кассу.
Настоящая кровь
Единственным делом, которое осуществила "Народная расправа", было убийство студента Иванова. Вступив в "Народную расправу", Иванов позволил себе не согласиться с Нечаевым. Произошла ссора, после которой Иванов заявил о своем выходе из организации. Порвавший с "Народной расправой" студент не собирался писать доносов. Однако Нечаев, уже давно носившийся с идеей, что членам организации необходимо сообща кого-нибудь убить, решил, что нашел подходящую жертву.
Члены "Народной расправы" были плохими киллерами. Заманив несчастного в дальний угол Петровского парка, Нечаев попытался задушить Иванова, и лишь услышав полупридушенный вопль "Не меня!", понял, что в темноте набросился не на того. В конце концов Иванова застрелили, а труп утопили в пруду. Убийцы оставили массу следов, и полиция без труда раскрыла это преступление.
Настоящий суд
Надежда на то, что общее преступление сплотит членов организации, не оправдалась. Участники убийства были совершенно деморализованы. Поняв, что полиция вышла на след, Нечаев почел за благо бежать в Европу. Вскоре после его отъезда было арестовано более 200 членов "Народной расправы" и началась подготовка первого в истории России показательного политического процесса.
 |
Процесс готовили полтора года, и он прошел вполне мирно. Радикальная часть общества была шокирована бессмысленностью убийства и не выступала в поддержку обвиняемых. Из проходивших по этому делу двое умерли, двое сошли с ума, 37 были признаны виновными, 44 оправданы. Присутствовавшие в зале суда полицейские агенты доносили, что публика высказывала недовольство мягкостью приговоров. Недоволен был и Александр II. Следствием процесса стала судебная контрреформа: теперь дела по политическим обвинениям изымались из общеуголовного судопроизводства.
Настоящий шантаж
Пока в России готовился показательный процесс, Нечаев находился в Европе и чувствовал себя настоящим героем. В этот приезд он вновь попытался добиться расположения Герцена, и вновь безуспешно. А расположение Герцена было просто необходимо Нечаеву: Александр Иванович был общепризнанным лидером русской эмиграции. Многого стоила его поддержка не только в моральном, но и в денежном выражении.
Ведь совместно с Огаревым Александр Иванович был распорядителем капитала, переданного неким Павлом Бахметьевым, уехавшим на Маркизовы острова для создания там социалистической колонии. Герцен, издающий "Колокол" и "Полярную звезду" на собственные средства, не тратил бахметьевских денег, и в результате образовалась довольно приличная сумма. При помощи Огарева Нечаеву несколько раз удавалось получать средства из этого фонда. Принимая деньги, Нечаев всегда подчеркивал, что он является лишь посредником и берет деньги для несуществующего Комитета. Однако, когда неискушенный в финансовых делах Огарев забыл взять у своего молодого друга расписку, Сергей воспользовался этим и отказался написать ее задним числом.
Получив деньги, Нечаев вместе с Огаревым и Бакуниным приступили к печатанию листовок и переправке их в Россию. Теперь аудитория, к которой они обращались, существенно расширилась. Среди листовок, выпущенных в начале 1870 года, мы находим прокламацию "К русскому мещанству", призывающую мещан объединиться с крестьянами и бороться с самодержавием. Призыв распространялся от лица фиктивной Думы всех вольных мещан. Листовка "К русскому купечеству" от имени мифической же Конторы компании вольных русских купцов призывает купцов помочь народу в его борьбе за свободу. Листовка "К русскому дворянству" от имени "потомков Рюрика и Партии российского независимого дворянства" призывает дворян бороться за власть, чтобы предотвратить народный бунт.
 |
| Жениться на дочери Герцена Наталье у Нечаева(вверху) не получилось, возобновить издание герценовского "Колокола" ему также не удалось, но поссорить Герцена и Огарева Нечаев все-таки смог |
Методы шантажа Нечаев активно использовал и при внутриэмигрантских разборках. Чего стоит хотя бы история с неосуществленным переводом "Капитала". Проживающий в Женеве Бакунин испытывал хроническую нужду в деньгах. Для того чтобы помочь обнищавшему борцу за народное счастье, студент Гейдельбергского университета Н. Н. Любавин нашел издателя, который согласился заказать Бакунину перевод первого тома "Капитала". Получив аванс, Бакунин вскоре убедился, что труд переводчика нелегок и требует много времени. Чтобы освободить Бакунина от необходимости продолжать эту работу, Нечаев от имени несуществующего Бюро иностранных агентов русского революционного общества "Народная расправа" отправил Любавину послание с требованием об освобождении Бакунина от всех обязательств по продолжению работы над переводом Маркса. "Строго аккуратные по отношению к другим,— угрожал Нечаев,— предлагаем вам... не медлить с выполнением, чтобы не заставить прибегать к мерам экстренным и потому немного шероховатым". Возмущенный Любавин направил резкое письмо Бакунину, после чего тот почувствовал себя оскорбленным и, следовательно, свободным от каких бы то ни было обязательств. Подобное анонимное послание получили и потомки Герцена, которые намеревались издать полное собрание его сочинений. Опасаясь, что в это собрание войдут "Письма старому товарищу", критикующие нечаевские методы революционной борьбы, Сергей потребовал отказаться от публикации, угрожая насилием. "Высказывая наше мнение господам издателям,— писал он,— мы вполне уверены, что они, зная, с кем имеют дело... не принудят нас к печальной необходимости действовать менее деликатным способом". Правда, на этот раз Нечаев только все напортил: сын Александра Ивановича счел необходимым в данной ситуации ускорить публикацию. Не удался и план Сергея жениться на дочери Герцена Наталье. Это позволило бы ему выступать в качестве официального продолжателя дела Герцена. Нечаев пытался также возобновить герценовский "Колокол", однако и здесь потерпел неудачу. Через несколько лет неразошедшийся тираж пришлось продать на обертки.
Будучи человеком действия, Нечаев попытался создать банду из молодых энергичных людей, которая бы грабила богатых туристов "с целью составления революционного капитала". Против этой идеи ополчилась вся русская колония, опасаясь, что появление "русской мафии" сделает существование эмигрантов невыносимым: в погоне за членами банды европейская полиция не даст русским спокойной жизни в Европе.
Более продуктивным был сбор компромата на друзей по эмиграции. Нечаев, например, оставшись один в кабинете Огарева, позволял себе открывать ящик письменного стола и красть письма, которыми можно было бы шантажировать своего покровителя. У него имелся компромат на М. А. Бакунина, А. И. Герцена, Н. А. Герцен, Н. П. Огарева, И. С. Тургенева и многих других. В его картотеке было около 200 досье.
Настоящая жизнь
Российская полиция знала о всех перемещениях Нечаева, но не спешила с арестом. Ни один платный агент не сделал больше для того, чтобы перессорить русских эмигрантов между собой. Полиция с удовлетворением следила за действиями Нечаева до той поры, пока его влияние не стало стремительно падать. Теперь его можно было арестовать и заняться подготовкой судебного процесса.
 |
| Последним подвигом Нечаева стало обращение караульной команды Алексеевского равелина в революционную веру. После разоблачения этого кружка Нечаев быстро умер, а распропагандированные им солдаты еще долго мучились на каторге |
Сергей был помещен в Алексеевский равелин Петропавловской крепости — самую секретную тюрьму Российской империи. Заключение в Петропавловке, которое Нечаев выдумал себе в начале политической карьеры, стало реальностью. Алексеевский равелин был особой тюрьмой. Одновременно с Нечаевым там содержалось всего два-три человека. Зато стерегли узников десятки охранников. Персоналу было запрещено разговаривать с заключенными, но у Нечаева было достаточно времени и умения убеждать. Ему потребовалось пять лет на то, чтобы не только разговорить охранявших его солдат, но создать из них нечто вроде революционной организации. Через солдат он наладил переписку с волей и готовился к побегу. План Нечаева заключался в том, что в день посещения царской семьей Петропавловской крепости верные Нечаеву солдаты Алексеевского равелина восстанут и арестуют царя. Что предполагалось делать дальше, было не совсем понятно: Нечаева всегда волновал захват власти, а не пользование ею. Из-за предательства другого узника равелина этот план был открыт. 38 солдат караульной команды отправились на каторжные работы. У Нечаева был редкостный дар портить жизнь преданным ему людям. Через год после этого, проведя в крепости около десяти лет, Сергей Нечаев скончался.
Настоящий герой
В императорской России о Сергее Нечаеве вспоминать не любили. Власти — потому, что он выступал против них, а революционеры — потому, что его фигура лишь компрометировала движение. Газетные отчеты об организованном Нечаевым убийстве студента Иванова использовал при работе над "Бесами" Достоевский (Нечаев стал прообразом Петра Верховенского, а студент Иванов — Шатова).
Поклонником и в некотором смысле последователем Нечаева был Ленин. После революции даже появилось несколько книг, авторы которых называли Нечаева непосредственным предшественником вождя мирового пролетариата. Вышедшая в 20-е годы книга "В спорах о Нечаеве" заканчивается словами: "Как отдаленного предшественника русского большевизма история его не только реабилитирует, но и уже реабилитировала". Однако вскоре о Сергее Нечаеве вновь предпочли забыть. Вспомнили в 60-70-е годы, когда западногерманские "красноармейцы" (в том числе известная группа Баадер--Майнхоф), словно действуя по инструкциям Нечаева, развернули террористическую войну в Западной Европе. Литературным топ-хитом той эпохи стали "Бесы" Достоевского, срочно переведенного и переизданного по всему миру.
В 2001 году в серии "Жизнь замечательных людей" вышла биография Сергея Нечаева. Произошло то, чего не могло не произойти. Постсоветской идеологии нужна новая история революционного движения, причем действующими лицами этой истории должны быть не революционные рыцари без страха и упрека, канонизированные большевиками, а недоучки-циники, полагающие, что цель оправдывает средства, и готовые залить страну кровью. При таком взгляде на революционное движение Нечаев может показаться фигурой номер один, настоящим антигероем. А какой сериал про него можно снять!
При подготовке этой статьи использованы материалы Ф. М. Лурье.
АЛЕКСАНДР МАЛАХОВ
|