|
Singer строчку не испортит |
 |
История с иголочки
Началось все с того, что 12 августа 1851 года американец Исаак Меррит Зингер получил патент на швейную машинку. Изобретена она была гораздо раньше, но именно Зингер сумел значительно усовершенствовать конструкцию и даже запатентовать обыкновенную швейную иглу с отверстием для нити у самого острия. И вскоре производство швейных машин было налажено практически по всему миру, кроме России. Удачное расположение купеческого города Подольска хорошо
 |
| Колесо истории сделало очередной поворот, и Singer стал "Зингером" |
 |
| На территории свыше 50 га соседствуют десятки различных компаний: как и многие российские предприятия, холдинг выживает за счет арендаторов |
Современная история подольского "Зингера" не менее интересна. Завод был национализирован в 1918 году и позднее стал носить имя М. И. Калинина. В конце 70-х преобразовался в ПО "Подольскшвеймаш". После акционирования завода в 1991 году он стал именоваться АОЗТ "Концерн 'Подольск'". В состав объединения уже тогда входили завод бытовых швейных машин, завод промышленных швейных машин, литейный завод, завод бытовых швейных машин в Гусь-Хрустальном, филиалы под Нижним Новгородом, Ивановом и др. Летом 1994 года собрание акционеров одобрило продажу акций иностранным инвесторам в лице кипрской компании "Керрингтон Лимитед" и других офшорных структур, контролируемых все той же "Семи-Тек". После совершения сделки концерн был переименован в АОЗТ "Зингер" (Россия), президентом которого был переизбран Григорий Комаренко. После увеличения уставного капитала до 28,62 млрд руб. иностранцам досталось 70,3%; позднее их доля существенно возросла.
Но "Зингеру" суждено было вновь вернуться под государственный контроль. А дело все в том, что еще в 1992 году концерну был выдан целевой кредит по системе межправительственного обмена, было приобретено оборудование германской фирмы Hekkert по изготовлению корпусных деталей. В законодательном порядке задолженность была реструктурирована путем передачи акций холдинга в федеральную собственность. После очередного увеличения уставного капитала 43,55% акций по закрытой подписке перешло государству, а доля иностранцев сократилась до 39,65%. Всего реестр акционеров насчитывает свыше 9 тыс. владельцев, доля физических лиц ничтожно мала.
Немеркнущая слава брэнда
Сейчас ОАО "Зингер" — холдинговая компания, которая вместе со своими дочерними предприятиями является
 |
| В сборочном цехе горячая пора бывает все реже |
Идем к Григорию Комаренко, президенту холдинга. В его кабинете на самом видном месте располагается "Чайка".
— Машинка у нас простая в обслуживании, сделана на основе литья и силуминовых форм. Производим мало — несколько десятков тысяч бытовых машин "Чайка" в год, а раньше делали до 1,5 млн. Швейной машине уже больше 150 лет, она постепенно уходит в прошлое. Общество предпочитает готовый товар,— говорит он с грустью. Потом начинает рассказывать о своих планах и заметно приободряется:
 |
Правда, всем этим занимается не сам "Зингер", а некоммерческое партнерство "Зингер-СКИФ": в него вошли около 30 компаний, которые арендуют у холдинга площади, производственные мощности и брэнд.
 |
— Откуда берем деньги? А деньги берем от хороших идей. Как правило, под хорошую идею деньги всегда находятся,— говорит президент.
Освоение новых видов производств для "Зингера" не в новинку. Началось с того, что в 1934 году завод (тогда еще Подольский) получил задание наркома тяжелой промышленности Серго Орджоникидзе по чертежам американской компании Harley-Davidson освоить выпуск мотоциклов, что и было сделано (один из них стоит в заводском музее). А в 1951 году он получил заказ на производство пишущей машинки "Москва". Знакомы на "Зингере" и с отверточной сборкой: недавно по заказу фирмы Grundig здесь собирали телевизоры Аkai. Технологическая линия мощностью свыше 200 тыс. телевизоров в год пока простаивает, но всегда готова вновь заработать во всю мощь.
 |
| Президент ОАО "Зингер" Григорий Комаренко раздумывает, какое еще изделие может носить такой звучный брэнд |
Вместе с главным инженером завода бытовых швейных машин Вячеславом Обозовым мы отправляемся в сборочный цех. Проходим по территории "Зингера". Она кажется мне огромной. Все здания сохранили свой исторический облик. Самый старый, обветшалый красный кирпичный корпус сдан в аренду, остальные построены в советский период и пока используются по назначению. В одном из них и располагается завод бытовых швейных машин. На вывеске перед входом значится: "Кафе 'У Зингера'". Мы заходим в цех. Несколько человек трудятся под аккомпанемент работающего приемника. Всего на заводе работают 30 человек, средняя зарплата составляет 7 тыс. руб. Каждый рабочий занят своей машиной, а раньше сборка была конвейерная. Вячеслав Обозов поясняет:
— И качество машин было не очень высокое. Сейчас рабочий доводит машину до готовности, а потом расписывается в паспорте, так что если какие-то претензии появляются, то можно их предъявлять конкретному человеку.
Корпуса и вся пластмасса для "Чаек" делается в Подольске и на дочерних предприятиях. Единственная деталь импортного производства — двигатель: отечественный стоит в два раза дороже, да и качеством хуже. Сейчас машинки выпускают на подставке или поддоне, а раньше делали и на столе, который трансформировался в средних размеров тумбочку. Теперь потребности в них нет, да и стоимость стола оказалась сравнима со стоимостью машины. Главный инженер продолжает:
— Мы выпускаем пять модификаций швейных машин, средняя стоимость — около 2 тыс. руб. Ну что сейчас 2 тыс. руб., если обычная табуретка тысячу стоит! А в машине 300 деталей.
Завод работает в основном под продажу. Раньше много машин производили для Украины и Средней Азии, теперь объем продаж резко сократился. Кроме того, на рынке много импортных машин.
 |
В основном модели, которые выпускает завод, разрабатывались еще в 80-х годах. Медленно, но верно завод приближается к запуску в производство машины новейшего класса — два года разрабатывалась конструкция и уже собран инженерный образец. Господин Обозов говорит, что по дизайну она будет не хуже импортной. Единственное затруднение — в финансировании, так как рентабельность производства не слишком высокая.
В сборочном цехе стоит линия по сборке Singer из Тайваня, которых в период с 1997 по 2000 успели собрать около 50 тыс. Потом таможенные правила изменились, и ввозить импортные комплектующие стало невыгодно. За линию завод выложил $60 тыс., сейчас она практически разобрана. Правда, с освоением новой модели ее планируют вновь использовать.
Направляемся в глубь цеха, где за высокой железной дверью "Чайки" и все комплектующие к ним упаковываются в тару. На большом столе расстелен белый материал, лежат ножницы и заготовки каких-то деталей. Рядом — белорусская швейная машинка "Орша". Раньше чехлы для машин на стороне заказывали, а потом поняли, что дешевле самим шить — дело-то нехитрое.
 |
| Металлический корпус делает нашу "Чайку" надежнее любой импортной машины |
— Она дешевле.
Завод промасленных машин
Выходим из цеха и направляемся в соседний корпус, где располагается завод промышленных швейных машин. Еще в 1995 году он был выделен в самостоятельное юридическое лицо и перенесен в отдельный корпус. Всего здесь трудятся 500 человек. Мощности позволяют выпускать 20 тыс. промышленных швейных машин в год, реально выпускают только 4 тыс. Основные потребители проммашин — это армия и МВД, а потом уже предприятия легкой и обувной промышленности. Женщины-заключенные работают в колониях на этих самых машинах, а для армии разработана специальная модель, которая может работать в полевых условиях и раскладываться в считанные минуты. Руководство "Зингера" большие надежды связывает именно с заводом проммашин. Близки к завершению переговоры с группой СОК, и скоро здесь приступят к изготовлению корпусных деталей для автомобилей.
— Если в цехах слышен шум, это уже хорошо,— говорит директор завода проммашин Анатолий Островский.
Здесь наряду со старыми промасленными и запыленными станками есть и совсем новые, с ЧПУ и еще более современные, позволяющие выполнять свыше 50 операций. Мы торопимся к новому оборудованию и проходим зал с устаревшей техникой. К одному из станков прикреплена табличка: "Законсервировано".
|
||
|
||
|
Вот он, обрабатывающий центр немецкой фирмы Hekkert. Один такой центр стоит порядка 8-9 млн руб. Фактически он заменяет 50 простых станков с одной операцией. То ли оттого, что оборудование такое умное, то ли потому, что оно такое огромное, рабочих здесь почти не видно. А к нам подтягивается начальник цеха Виктор Ковалев. Он говорит, что раньше на этих площадях располагался завод бытовых машин, а в 1994 году здесь начали монтировать эти центры: "Короче, раньше дедовская была технология, работали на 'расчлененке'".
Видимо испугавшись непонятного мне производственного сленга своего сотрудника, Островский поясняет:
— Технологическая цепочка включала станки лишь с одной операцией, теперь их заменяет один центр.
Насмотревшись на хозяйство, заходим попрощаться с директором. На стене множество дипломов, грамот.
— За что дипломы? — спрашиваю я напоследок у Комаренко.
— Да что дипломы! Посмотрите, какая там икона! Это уральская яшма, ее месторождений в мире больше нигде нет. Я на Урале директором завода работал. Остались там еще мастера, которые делают уникальные вещи. Вот кувшин тоже из яшмы. А дипломы обычные, за хорошую работу.
Я направляюсь к двери. Холодная на ощупь красно-коричневая дверная ручка как будто инкрустирована под камень.
— А дверная ручка у вас тоже из яшмы?
Комаренко улыбается:
— Нет, я думаю.
ЕЛЕНА АЛЕЕВА