Количество предприятий малого и среднего бизнеса в доле несырьевого экспорта должно увеличиться. Об этом в интервью экономическому обозревателю «Коммерсантъ FM» Олегу Богданову заявил председатель правления и управляющий партнер KPMG в России и СНГ Олег Гощанский. В специальной студии радио новостей на Петербургском экономическом форуме он рассказал, как государство может поддержать малые и средние компании.
Фото: Александр Петросян, Коммерсантъ / купить фото
— Часто обсуждается проблема российского экспорта, прежде всего несырьевого. Это такой элемент диверсификации нашей экономики. Как у нас развивается эта тенденция, набирает ли она оборот? Или, может быть, какие-то есть препятствия?
— Я бы сказал так, что это тренд не то что растущий, он просто необходим. Мы все знаем, что долгие годы превалирующим был сырьевой экспорт в российской экономике. И с падением цен на энергоносители вопрос несырьевого экспорта стал более чем актуален. Поэтому есть подвижки. Но, естественно, до того, чтобы сказать, что все хорошо, что мы достигли того уровня, которых хотели бы, пока рановато. Приоритетным, естественно, сектором является АПК, в котором есть план повысить экспорт к 2025 году до $30 млрд.
— А сельское хозяйство можно назвать несырьевым сектором?
— Дискуссии на эту тему ведутся, но, тем не менее, это все-таки несырьевой сектор. Не нефть и газ, как минимум. Более того, есть амбиции и в машиностроении. Это может показаться кому-то слишком оптимистичным, тем не менее, в автомобильном строении, в сельскохозяйственном машиностроении, в авиационном строении есть у нас подвижки определенные. Но есть цели. Если мы говорим про машиностроение, задача к 2025 году — выйти на 10 млрд с сегодняшних 2 млрд. Поэтому движение вперед, конечно же, есть, но не так быстро, как хотелось бы. Я отдельно сказал бы о следующем: необходимо повышать долю, количество компаний, которые участвуют в экспорте. На сегодняшний день очень малое количество участников российского рынка, в основном крупные компании, государственные и частные, участвуют в экспорте, а доля малого и среднего бизнеса очень низка.
— Почему так происходит?
— Это специфика нашей экономики. Во-первых, нужно помогать малому и среднему бизнесу — и финансовые меры поддержки, и нефинансовые меры поддержки, помогать, скажем так, с продвижением продукции, с выходом на международные рынки. Одна из ключевых задач, которую нужно решить, — именно структура: какие компании будут экспортерами. Это не должно быть уделом только крупных компаний.
— Какие направления основные экспортные?
— Азия, конечно же, однозначно, это касается не только Китая. Мы видим, кстати, за два месяца этого года торговое сальдо с Китаем кардинально изменилось в пользу российской экономики. Понятно, что ослабевший за последние годы рубль сделал привлекательным большое количество товаров российских в Китае. Поэтому естественно, это Юго-Восточная Азия, Вьетнам тут же, с точки зрения информационных технологий — пример неаграрного сектора. Сектор ИТ — один из привлекательных.
— Он у нас динамично растет, я так понимаю?
— Да, российские ИТ-специалисты востребованы. Здесь и высокая добавленная стоимость, и однозначно это не сырье, и это малый и средний бизнес.
— Как государство здесь может помочь? Как оно регулирует этот процесс, с вашей точки зрения?
— Государство может помочь разными методами. Как я уже сказал, начиная с банального финансирования — кредитование, субсидии, гарантии, но и вещами нефинансового характера — к примеру, встраивание малых и средних предприятий в цепочку движения товаров, которые экспортируются; помощь в лоббировании интересов предприятий малого и среднего бизнеса за рубежом; обеспечение какой-то экспертной поддержки, обеспечение инфраструктурной поддержки предприятий малого и среднего бизнеса. Здесь роль государства более чем велика.
— Необходима какая-то программа специальная, чтобы был понятен маршрут движения?
— Есть стратегия развития малого и среднего бизнеса до 2030 года. Согласно этой стратегии доля МСП в ВВП России должна вырасти с сегодняшних 21% до 40%. Вообще, в принципе, если выполнять цифры, которые обозначены к 2030 году по росту ВВП российской экономики, то 90% данного роста должны идти из МСП. Поэтому несырьевой экспорт и развитие малого и среднего бизнеса — это вещи, влияющие друг на друга.
— И тут логично задать вопрос, что мешает? Какие препятствия? Курс рубля, который снижался, а теперь укрепляется, политика Центрального банка, что?
— Понятно, что для экспортеров чем ниже курс, тем лучше — это аксиоматично. Но, естественно, ЦБ должен быть таким мудрым арбитром в данной ситуации. Экспорт экспортом, но также нужно обращать внимание и на наукоемкие отрасли экономики, на привлечение высококвалифицированных кадров в наукоемкие отрасли, а там как раз более привлекателен сильный рубль. Поэтому тут должна быть сбалансированная позиция. Но, естественно, ослабление рубля, которое произошло за последние три года, естественно, на руку экспортерам — это первое. Второе — есть некий конфликт интересов между участниками уже существующего экспортного рынка, понятное дело, что и наши крупные игроки так просто тоже не хотят двигаться в пользу малого и среднего бизнеса. Здесь важна роль государства, важна роль арбитра, который бы мог коммерческие интересы разных игроков сглаживать и принимать решения, которые интересны всему государству, всей экономике в целом.
— Мы с вами год назад разговаривали, как, с вашей точки зрения, за последний год тенденции изменились? Перспектив стало больше, оптимизма больше? Или идет такая монотонная работа в рамках сложившихся условий? Как бы вы оценили?
— Барометр нашей экономики — это самочувствие наших клиентов. Как минимум, перестал превалировать пессимизм, я бы так осторожно сказал, мы видим осторожные нотки оптимизма. Естественно, разные компании, разные отрасли чувствуют себя по-разному, но тот пессимизм, который еще был такой доминантой прошлого года, мне кажется, ушел. Поэтому в целом я бы назвал движение с точки зрения самочувствия наших клиентов и какого-то развития экономики в целом позитивным. Здесь и стабилизация рубля, и слабый, но тем не менее рост ВВП. Поэтому в целом оптимизм появился, это хорошо.