«Если общество ворчит на врачей, оно нездорово»

Академик Александр Чучалин — о болезнях, реформах и докторах

Основоположник отечественной школы пульмонологии академик Чучалин рассуждает о болезнях, реформах и докторах*

Легочные болезни — в тройке самых распространенных и опасных недугов в России. Академик Чучалин знает это лучше других

Фото: PhotoXpress.ru

*Это интервью продолжает серию бесед с ведущими специалистами отечественной медицины. Ранее в "Огоньке" были опубликованы разговоры с главным онкологом Минздрава Михаилом Давыдовым (N 46 за 2016 год), главным урологом Минздрава Дмитрием Пушкарем (N 5 за 2017 год) и главным кардиологом Москвы Еленой Васильевой (N 12 за 2017 год)

С именем Александра Чучалина, директора НИИ пульмонологии и академика РАН, в нашей медицине связано многое. Он добился того, что заболевания органов дыхания стали лечить пульмонологи, а не терапевты. По его инициативе пациентов стали обеспечивать лекарствами. Наконец, именно он стоял у истоков первых трансплантаций легких, а в 2006-м провел первую в России успешную двухстороннюю трансплантацию легких, признанную во всем мире вершиной современных медицинских технологий.

"Огонек" попросил академика поставить диагноз нам и нашему здравоохранению.

— Болезни органов дыхания сегодня — одни из самых распространенных в России, при этом они еще входят и в тройку самых опасных наряду с сердечно-сосудистыми и онкологией. Почему, Александр Григорьевич?

— К сожалению, Россия — курящая страна, несмотря на все принятые в последнее время меры против курения. Кроме того, у нас мало внимания уделяется экологическим проблемам, а это не может не сказываться на здоровье органов дыхания. Плюс недостаточное внимание здоровому питанию. Все эти факторы вместе ослабляют наш организм и делают его уязвимым для различных инфекций.

Другое дело, что сегодня не только Россия, но и весь мир озабочен проблемой заболеваемости органов дыхания, особенно в осенне-зимний период, и тем, как ослабить процесс формирования вирусных инфекций, которые приходят в это время. Это не только вирусы гриппа, но и множество других, вызывающих острые воспаления дыхательных путей: риносинцитиальная инфекция, адено- и риновирусы, коронавирусы.

Наконец, еще один фактор. Как известно, биорезервуаром этих возбудителей являются перелетные дикие птицы. А поскольку маршрут миграции многих из них проходит вдоль Тихого океана, через Транссиб, вдоль Волги, наша страна оказывается местом очень высокой концентрации этих птиц, соответственно и возбудителей.

— А вы уже знаете, каких угроз ждать в новом эпидсезоне?

— Научные прогнозы за последние два-три месяца были разные. Некоторые — довольно пессимистические — связаны с ожидаемой вспышкой вируса гриппа H7N9 (известен как птичий грипп.— "О"): отдельные его штаммы циркулируют как на востоке, так и на западе. И хотя птичий грипп передается от птиц, были случаи, когда человека заражал человек. В целом же экспертный комитет ВОЗ прогнозирует повторение ситуации прошлого года, то есть преобладать будут штаммы H3N2 (гонконгский грипп.— "О") и вирусы семейства группы В, а значит, прошлогодняя вакцина останется эффективной. Но хочу отметить: при том что грипп и ОРВИ — самые распространенные в мире инфекции, в этом году у нас было огромное количество заболеваний пневмонией. И хотя смертность от нее, по статистике, сократилась на 11 процентов, число заболеваний резко выросло.

— И как вы объясняете эти показатели?

— С одной стороны, хорошо сработала пульмонологическая служба страны: своевременная диагностика и грамотное лечение привели к снижению смертности. А вот рост числа больных пневмонией связан с низким уровнем вакцинации.

Приведу пример. Из десяти призывников у пяти случается пневмония, лечение которой занимает минимум три-четыре месяца, значит, комиссовать их надо уже на призывном пункте. Правда, мы добились того, чтобы призывников иммунизировали даже не на призывном пункте в день отправки в армию, а за несколько дней до этого, чтобы успел выработаться иммунитет. Прививки от пневмококковой инфекции ввели в 2014 году, и количество заболеваний у солдат стало снижаться.

— И все-таки, почему случаев пневмонии стало так много?

— Это связано с тем, что наше население живет в условиях иммунодефицита, поэтому прививкам следует придавать огромное значение. Простой пример: в Алтайском крае проводилось исследование популяции больных и здоровых людей. Так вот, оно выявило даже у тех, кто ничем не болел, крайне низкий уровень иммуноглобулина класса G (он отвечает за противодействие инфекциям) — примерно 10 граммов на литр, в то время как в норме он должен быть 14-16. Полагаю, что эти результаты можно экстраполировать на всю страну в целом.

При этом у детей хороший календарь прививок (речь о прививках, которые делают всем детям по возрасту.— "О"), поэтому заболеваемость пневмонией у них снижается. А у взрослых происходит своеобразный обрыв календаря: после 18 лет прививок практически никто не делает. А ведь они дают иммунитет максимум на 10-15 лет, многие требуют ревакцинации. В тех же США это — проблема.

"Охаивать прививки — это от необразованности"

— Не секрет, что сегодня многие родители отказываются делать прививки детям. Нередко против вакцинации выступают сами врачи...

— Это связано с низким уровнем образования, особенно если подобные заявления делает врач. Значит, он просто не имеет представления об иммунитете. Другой вопрос, что должен быть индивидуальный подбор вакцины каждому человеку. Но категоричное охаивание — от необразованности.

Вот смотрите, есть такой небольшой город Свободный, недалеко от Благовещенска и космодрома "Восточный" (Амурская область, 54 тысячи жителей.— "О"). Там замечательный мэр, который привил от пневмонии себя, супругу, своих семерых детей, а также позаботился о защите горожан. Изыскал средства из бюджета и привил около 70 процентов населения города. И у них крайне низкий показатель заболеваемости.

Или вспомните наводнение в бассейне реки Амур несколько лет назад. За этим стихийным бедствием всегда следом идут инфекционные заболевания: кишечные, легочные. Тогда мы с главным санитарным врачом Геннадием Онищенко проводили масштабную пневмококковую вакцинацию, а инфекционисты попутно прививали против кишечных инфекций и гепатита. И спустя время оказалось, что в этих регионах — самая низкая заболеваемость.

— А какая сегодня ситуация с туберкулезом? Говорят о росте заболеваемости, о том, что заболевают даже благополучные с социальной точки зрения люди. Это так?

— Чтобы ответить на этот вопрос, нужно поставить другой: а сколько сейчас у нас больных СПИДом? Надо понимать: страна, которая имеет высокий уровень заболеваемости СПИДом, априори будет иметь и высокий уровень заболеваемости туберкулезом. По-другому не будет. На Западе больные СПИДом проходят специальную программу профилактики туберкулеза. У нас она только-только начинает работать. Другой вопрос, что сегодня туберкулез можно лечить, и смертность от него сокращается. Проблема в том, что не уменьшается число агрессивных, быстротекущих форм. Это туберкулез, вызванный микобактерией с множественной лекарственной устойчивостью. Таких больных у нас более 40 процентов.

— Альтернативы БЦЖ (вакцина против туберкулеза, приготовленная из штамма ослабленной живой коровьей туберкулезной палочки) по-прежнему нет?

— БЦЖ, к сожалению, дает иммунитет человеку не на всю жизнь, а только лет до 20. Так что разработки новых вакцин ведутся, но есть определенные сложности. Тем не менее в Дании разрабатываются шесть кандидатов-вакцин, ведутся исследования в США, достижения в этой области есть и у нас. Это, скажем, диаскин-тест, у которого специфичность и чувствительность намного выше, чем у туберкулиновой пробы (реакция Манту). Оба теста диагностические. При пробе Манту подкожно вводится смесь фильтратов убитых культур микобактерий туберкулеза "человеческого" и "бычьего" видов — она выявляет людей, инфицированных всеми восемью известными видами туберкулезных микобактерий. Диаскин-тест использует искусственные аллергены и выявляет лишь зараженных "человеческим" видом.

Также у нас, в Институте молекулярной биологии им. Энгельгардта, под руководством Александра Маркова был разработан биочип для раннего выявления тех бактерий, которые резистентны к антибактериальным препаратам. Некоторые страны его широко используют.

"Донорство не может быть коммерческим предприятием"

— В конце прошлого года в России были приостановлены операции по трансплантации легких из-за нехватки донорских органов. Ситуация парадоксальная: доноры были, но сами органы не успевали довозить, они поражались инфекциями и становились непригодными для пересадки... Удалось ли найти решение?

— Количество трансплантаций действительно резко уменьшилось из-за того, что донорские легкие часто оказывались инфицированными и не годились для операции. Проблему могла бы решить лаборатория по консервации донорских органов, организованная нами совместно с Институтом скорой помощи им. Склифосовского. В начале года остро стоял вопрос финансирования. Сейчас мы его решили. Оборудование оплачивает международный коммерческий банк. Все остальное — государство, поскольку донорство не может быть коммерческим предприятием.

Теперь решаем правовые вопросы. Трансплантология — очень чувствительная сфера в области этики. И мы должны иметь надежный статус в правовом поле, который позволит нашей лаборатории осуществлять эти операции. Поэтому сейчас провожу встречи, консультации, чтобы придать лаборатории юридический статус. Проведено уже свыше 50 операций по пересадке легких — это наше большое достижение. Сейчас есть некоторый сбой из-за оргмоментов, но, надеюсь, вскоре его устраним.

"Покупай и лечись!"

— Помимо пневмоний у нас увеличилось количество бронхиальных астм...

— Более того, будет продолжать увеличиваться. Это связано с экологией и наследственным фактором. Особенно много пациентов, у которых впервые развилась астма или обострилась хроническая болезнь в 2011-м, когда летом в Москве выпали зеленые дожди. В Подмосковье бушевали пожары, горели торфяники, и однажды мы проснулись, а вокруг — все зеленое. Это выпали аэроаллергены — та же пыльца, поступающая из воздуха. Тогда многие обращались к врачам, потому что глаза были воспалены, слезились, начался аллергический ринит. Мы недооценили проблему. А через год ситуация повторилась, пусть и не в такой тяжелой степени.

— Кто-то мониторит ситуацию с аллергенами?

— Ботаническая станция МГУ постоянно ведет мониторинг окружающей среды, и можно видеть, как, начиная с марта, плотность аллергенов стремительно растет. Как правило, достигая пика на 9-14 мая — тогда их плотность в окружающей среде увеличивается в сто, а то и тысячу раз.

Кстати, неожиданно обнаружился еще один фактор риска для аллергиков. Недавно у нас была встреча с коллегами из Австралии, которые изучали случаи внезапной смерти во время грозы. И что они выяснили? Во время электрического разряда, который сопровождает грозовую тучу, аллергены разбиваются на наночастицы и глубоко проникают в дыхательные пути, повреждая их. Мы привыкли думать, что после грозы — чистый воздух, легко дышится. А оказалось, это серьезный риск для аллергиков.

— Вы много лет возглавляете конгресс "Человек и лекарство". Ждать ли в ближайшее время отечественных инновационных препаратов?

— Да, у нас имеются интересные молекулы и с антиаллергическими, и с антивирусными свойствами. Думаю, есть перспективы получить очень хорошие препараты. Разрабатывается еще одно перспективное направление — методы иммуносорбции для лечения больных с иммунопатологическими заболеваниями. Этот высокотехнологичный метод позволяет удалять из плазмы крови определенный вид молекул, с которыми связана патология.

— Вы говорили о новых препаратах для лечения муковисцидоза — потенциаторах, которые позволяют улучшить функции дыхания, избавить от инфекций пациентов, у которых есть устойчивость к антибиотикам. У нас вроде бы начинались разработки...

— Есть российская компания, которая работает над этим. На деле надежда только на них, потому что иностранные производители отказываются приходить на российский фармрынок.

Наш институт — своего рода монополист в России по лечению муковисцидоза, мы следим за мировыми научными разработками в этой области и знаем, что в мире есть уже четыре препарата потенциаторов. Недавно коллеги вернулись с международного конгресса по муковисцидозу, где вели переговоры с фирмой-производителем. И нам прямо сказали: в Россию не пойдем, дело не в политике. У вас настолько коррумпированная страна в области лекарственных препаратов, что мы не видим, как выйти на ваш рынок. Я был ошарашен. Фармпроизводители не видят перспектив сотрудничества с нами! А ведь это в конечном итоге сказывается на больных...

— В свое время именно благодаря вам препараты для астматиков были внесены в перечень жизненно важных. Но сегодня ситуация ухудшилась: препарат часто заменяют без всяких исследований...

— К моему большому сожалению, из-за неумелой политики Минздрава лекарственное обеспечение больных астмой сильно ухудшилось. Я вложил много сил еще в советское время и постсоветский период, чтобы защитить больных и сахарным диабетом, и с аллергическими заболеваниями, чтобы они могли получать лекарственные препараты. Но сегодня и федеральные, и региональные министерства переводят все на платную основу: покупай и лечись. Больные не могут обеспечить себя лекарствами, они дорого стоят.

Мы говорим сегодня о персонализированной медицине, об индивидуальном подборе лекарств. И  не понимаю, как можно при этом взять и поменять препарат, который назначен человеку с артериальной гипертензией или с нарушением ритма сердца! Это не что иное, как фельдшеризм — есть такой жаргонный термин. Больной в конечном счете просто перестает принимать препарат.

— Или покупает за свои деньги...

— Уверяю вас, за свои деньги может купить небольшой процент — из 10-15 человек, которых я проконсультирую, от силы двое-трое смогут купить лекарства. К сожалению, постепенно разрушается и пульмонологическая служба. А ведь мы в свое время создали уникальную систему оказания помощи больным. Суть ее сводилась к тому, что все крупные республиканские, областные или городские больницы имели пульмонологические отделения. Открыли кабинеты пульмонолога в поликлиниках. И я в свое время добился, чтобы пульмонологию признали как практическую и научную специальность. Прежде такими больными занимались терапевты. Тогда же нам удалось решить проблемы с обеспечением больных астмой лекарствами. Сейчас все это разрушено: закрыли, сократили. Говорят, иметь пульмонологическое отделение в больнице финансово невыгодно. Врачи ушли из специальности: на нашу большую страну сегодня только 2 тысячи пульмонологов! А в Италии или Испании, где население вдвое меньше, пульмонологов свыше 20-30 тысяч.

"Самая популярная специальность — главврач"

— Ну а есть ли желающие среди выпускников медвузов идти в пульмонологию или вообще в первичное звено? Терапевт сегодня не самая популярная специальность...

— Я недавно обнаружил, что молодые врачи выбирают такую "специальность", как главврач. Почему? Как они сами объясняют, потому что деньги будем делить, себя обеспечим. Я 55 лет в медицине, никогда этого не было.

Другое популярное направление у студентов медвузов — это возможность работать с диагностическим инструментом: узи, томография. То есть на первое место выходит не стремление общаться с больным человеком, а проводить инструментальное обследование, писать протокол. Потому что общение с больным требует большого духовного напряжения.

— Возможно, эта тенденция характерна для любой сферы, не только медицины. Молодые люди хотят сразу, много и чтобы без трудностей...

— Дело не в неготовности к трудностями. Я только вернулся из Красноярска, где общался с выпускниками, которые уходят в первичное звено. Это молодые люди, с хорошими лицами, чистыми взглядами. Я говорил с ними о медицине, о земских врачах, а внутри понимал: пройдет немного времени, они сядут в кабинеты и в первый же день будут обескуражены. К выпускнику, у которого нет никакой практики, опыта, придут пациенты со сложными заболеваниями, ему предстоит принимать сложные решения. И что общество сделало для того, чтобы помочь ему реализовать себя как врача? К большому сожалению, отнеслось формально, поставило галочку, отчиталось, что обучение прошли, дипломы выданы. Думаю, очень многих как врачей мы потеряем.

Я считаю, общество не использовало своего потенциала, чтобы подготовить выпускников. А это ведь будет сказываться на здоровье всех. Одно дело инженер, юрист. И другое — врач...

— Сегодня много изменений в первичном звене: уходит понятие "участковый терапевт", обсуждается отмена вызова врача на дом. Что вы думаете?

— Модель врача первичного звена разрушена. Когда-то участковый врач обсуждал причины заболеваний, рекомендации по отдыху, плановые поступления в стационар, практику. У него была колоссальная роль. Вот я молодым врачом стал вести больных. У меня их было шесть человек. Прихожу рано на работу, и вдруг появляется участковый врач, спрашивает, как дела у моего пациента. Мы вместе идем к нему в палату, тот узнает врача, здоровается. Потом участковый говорит мне: когда будете выписывать больного, сообщите, и я дам сигнал на неотложный вызов, чтобы они вечером к нему приехали. Смотрите: больной знал своего участкового врача, а врач этот имел возможность вызвать к нему неотложку.

— А это принципиально?

— Конечно! Теперь участковый врач потерял свой статус. Неотложную помощь сократили, а она могла бы выполнять функции первичного звена при вызовах на дом: снять ЭКГ, измерить сахар.

Был очень прогрессивный губернатор Свердловской области Эдуард Россель, который заложил там хорошую основу медицины. Он открыл так называемые практики, когда врачи принимали вызовы на дом и делали там анализы. И в Свердловской области в тот период были лучшие показатели по смертности — не умирали от инфарктов, от инсультов. Резко сократилось количество запущенных случаев рака. Не было декомпенсаций сахарного диабета. За три-четыре года область сделала рывок в здравоохранении. Но пришли новые люди, при них здоровье перестало быть приоритетом...

Сегодня все реформы привели к тому, что стационары и поликлиники стали жить отдельной жизнью. И система здравоохранения свелось к трем вещам: вызов, скорая помощь и стационар. А участкового врача в этой системе нет.

— Нынешняя реформа здравоохранения не остановила это разрушение? Ведь и трехуровневая система оказания помощи создана, и к специалистам вроде записаться легче...

— Трехуровневая система — это как раз нормально. Да и сама ситуация со здравоохранением мозаичная. Есть регионы и отдельные учреждения, где все действительно здорово поставлено. Я был в Чебоксарах, меня поразило, как там все организовано: приходит в поликлинику пожилой человек, волонтер помогает ему записаться к врачу, провожает в нужный кабинет...

Проблема в другом. Неумные люди проводят реформу. Вот есть министр здравоохранения Финляндии — он раз в год перед Новым годом выступает с итоговым докладом: наше здравоохранение теперь будет получать средств на 1 процент больше. А когда много интервью — это всегда такой способ уйти от реалий, что-то скрыть.

К большому сожалению, у нас еще никогда в стране не было такого низкого авторитета организаторов здравоохранения. Я думаю, последний, кто вызывал уважение, был Евгений Чазов. Он создал диспансеры, нашел точные решения. Его авторитет и влияние на врачебное сообщество были необычайно высоки, и врачебное сообщество гордилось, что такой человек — министр здравоохранения.

— Сегодня образовалось какое-то немыслимое ранее противостояние пациентов и врачей...

— До недавнего времени я был главным терапевтом России и много ездил по регионам. Поэтому знаю: раньше врач был и царь, и бог. Он и сам домой к тебе придет, и скорую, если надо, вызовет. Вообще у нас, российских врачей, это в крови — служить больному человеку. Не делать из него средство дохода, наживы.

У Вересаева в его "Записках врача" есть такая фраза: может ли общество быть без Толстого или Бетховена? И ответ: да, если в искусстве их нет, то какое-то время можно обойтись и без них. А вот без врача общество не сможет обойтись ни дня. Правда ведь здорово сказано?

И как человек, хорошо знающий историю и много сделавший в медицине, я утверждаю: если общество начинает ворчать на врачей, это общество больно...

— И как же его лечить?

— А вот этот вопрос не ко мне...

Слышит, как мы дышим

Визитная карточка

Ведущий пульмонолог России спас миллионы людей с болезнями легких

Александр Григорьевич Чучалин — директор Научно-исследовательского института пульмонологии, академик РАН, до недавнего времени — главный терапевт РФ. Председатель комиссии РАН по научной этике.

Именно он добился признания пульмонологии отдельной отраслью здравоохранения. По его инициативе пациентов стали обеспечивать лекарствами. Академик Чучалин также стоял у истоков первых трансплантаций легких, а в 2006-м провел первую в России успешную двухстороннюю трансплантацию легких, признанную во всем мире вершиной современных медицинских технологий.

Организатор и бессменный президент ежегодного Общероссийского национального конгресса "Человек и лекарство" на протяжении четверти века. С 2005-го также и председатель правления Российского респираторного общества, которое объединяет врачей в области респираторной медицины и проводит ежегодные национальные конгрессы по болезням органов дыхания.

Беседовала Елена Бабичева

Картина дня

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...